Лактанций - Творения Страница 24

И между тем как, склонясь, остальные животные в землю Смотрят, высокое дал он лицо человеку и прямо В небо глядеть повелел, подымая к созвездиям очи.[219]

16. Потому‑то греки и называют человека avprimcx;,[220] что он смотрит вверх. Стало быть, сами себе отказывают в имени человека и сами слагают его с себя те, кто смотрят не вверх, а вниз; разве только они считают, что той особенностью, что мы ходим прямо, человек наделен без причины. 17. Бог не напрасно захотел, чтобы мы смотрели в небо. Ведь и птицы, и почти все безмолвные животные видят небо; но нам специально было дано взирать на небеса, стоя прямо, чтобы мы искали там религию и созерцали душой (поскольку глазами это невозможно) Бога, чье местопребывание находится именно там. Этого, конечно, не может сделать тот, кто почитает медь или камень, которые являются земными вещами. 18. Неверно думать, что если тело человека, которое есть временное, прямое, то душа, которая является вечной, создана низкой. Фигура и положение человека не означают ничего другого, кроме того, что сердце человека должно быть обращено туда, куда и лицо, и что душа должна быть такой же прямой, как и тело, чтобы человек не уподобился тем, над кем должен господствовать. 19. Истинно, люди, позорящие имя свое и разум, отводят глаза свои от выси и опускают в землю, они боятся произведений рук своих, словно бы что‑то может быть сильнее своего творца.[221]

2. 1. Не безумие ли создавать тех, кого потом будешь бояться, или бояться тех, кого сотворил? «Не их самих, — говорят, — мы боимся, но тех, по образу кого они созданы и под чьим именем обоготворены». Надо думать, потому вы и боитесь тех, кто, как вы считаете, пребывают на небе; ведь если они — боги, то иначе и быть не может. 2. Почему же вы тогда не поднимаете к небу очи свои и не призываете по именам их, не приносите открыто жертвы? Почему вы больше смотрите на стены, на дерево, на камни, а не туда, где, как вы верите, они находятся? Зачем им храмы и алтари? К чему, наконец, статуи, которые являются памятниками умершим и несуществующим? 3. Ведь мысль создавать образы потому пришла к людям, что с их помощью можно было сохранять память о тех, кто или умер, или далеко. 4. В число кого же мы включим богов? Если в число мертвых, то кто столь глуп, чтобы их почитать? Если в число отсутствующих, то их не следует чтить, поскольку они не видят того, что мы делаем, и не слышат того, о чем мы просим. 5. Если же боги не могут отсутствовать и, поскольку это божественное свойство, присутствуют в каждой части мира, а стало быть, все видят и все слышат, то статуи тогда излишни. Ведь боги всюду присутствуют, и достаточно в молитвах обратиться к ним по имени, чтобы они услышали. 6. Конечно, если только, присутствуя, они не находятся у своих образов, точно так же, как в представлении народа души умерших бродят вокруг своих могильных холмов и останков своих тел. 7. Но все же если бог уже здесь, то образ ему не нужен. Я спрашиваю, если кто‑то часто смотрит на портрет человека, находящегося вне дома, чтобы через это получить утешение в разлуке, то неужели его следует счесть здоровым, если он будет продолжать смотреть на портрет, когда тот человек вернется и будет рядом, и предпочтет наслаждаться портретом, а не видом самого человека? Конечно, нет. 8. И все же портрет человека представляется необходимым, когда этот человек находится далеко, и излишним, когда он рядом. Образ же Бога, воля Которого и дух разлиты повсюду и никогда не могут быть далеко, всегда излишен.

9. Но [язычники] боятся, что религия станет бесплотной и пустой, если они не будут видеть перед собой тех, к кому обращаются с молитвой. И потому они создают статуи, которые напоминают мертвых, поскольку являются образами мертвецов, ибо лишены всякого чувствования.

10. Образ [simulacrum] же вечно живого Бога должен быть живым и чувственным. Ибо если это название происходит от слова «подобие» [similitudine], то кто эти статуи сочтет подобными Богу, если они не чувствуют и не двигаются? Стало быть, образ Бога — это не то, что изготовлено человеческими руками из камня, меди или какого‑либо другого материала, а сам человек, ибо он и чувствует, и двигается, и обладает многими разнообразными и важными функциями. 11. Глупые люди не знают, что если бы образы могли чувствовать и двигаться, они должны были бы молиться на того человека, который их изготовил. Ведь они были бы или грубым камнем, или бесформенным и необработанным материалом, если бы человек его не облагородил. 12. Стало быть, их родителем должен считаться человек, руками которого они сделаны, от которого они получили вид, форму и красоту. 13. А потому тот, кто сотворил, лучше тех, кого он сотворил. И все же никто не чтит и не боится собственно мастера, а он сам страшится того, что сотворил, будто бы больше силы в творении, нежели в творце. 14. Справедливо, стало быть, Сенека в Моральных сочинениях [in libris moralibus] сказал: «Почитаются статуи богов, им коленопреклоненно молятся, их просят, возле них каждый день сидят или стоят, им приносят дары и закалают жертвы; и в то время, как столь сильно их почитают, забывают о мастерах, которые их создали». 15. Что может быть неестественнее, чем презирать скульптора и обоживать скульптуру, и даже не принимать в общение того, кто изваял тебе богов? Так какую же силу, какое могущество могут они иметь, если этого не имеет даже тот, кто их создал? 16. Неужели же кто‑то столь глуп, что будет считать, что в этой статуе бога есть нечто кроме видимости человека? Но об этом никто не думает, ибо несовершенны они в суждениях, а души их наполнены снадобьем неразумия. 17. Стало быть, наделенные чувствами — молят бесчувственных, разумные — [молят] не обладающих разумом, рожденные небесами — земных. 18. Итак, уместно воскликнуть, как Персий,[222] словно бы смотрящий в высоко расположенное зеркало:

О вы, склоненные ниц, умы, не причастные небу[223]

Посмотрите лучше на небо, для обозрения которого поднял вас создатель ваш — Бог. 19. Он дал вам лицо, обращенное ввысь, а вы склоняетесь кземле; возвышенные души, устремленные вместе с телами к Отцу вашему, вы сгибаете к долу, будто бы досадуя, что не рождены четвероногими.[224] 20. Недопустимо, чтобы небесное существо приравнивало себя к земным тварям, склоненным к земле. Зачем вы, отказываясь от милостей небесных, добровольно склоняете себя к земному праху? Ведь вы погрязаете в несчастной земле, когда ищете внизу то, что должны бы искать наверху. 21. Ведь чем еще являются те произведения смертных рук и хрупкие творения (из какого бы материала они ни были сделаны), если не землей, из которой они рождены? 22. Зачем же вы подчиняетесь низким вещам? Зачем ставите землю выше голов ваших? Ведь когда вы склоняетесь к земле и становитесь более низкими, вы сами себя низводите к аду и осуждаете на смерть, ибо нет ничего ниже и низменнее земли, кроме смерти и ада. 23. Если вы хотите избежать этого, вы должны презреть находящуюся под ногами вашими землю и придать телу своему прямое положение, чтобы вы смогли соединиться взором и душой с Тем, Кто вас сотворил. 24. Презирать же и попирать землю — это не что иное, как не молиться статуям, ибо они сделаны из земли, а равно не жаждать богатства и отвергать плотские услады, так как богатство и собственно тело, приютом которого мы пользуемся, есть земля. Почитайте же живого Бога, чтобы и самим быть живыми, ибо необходимо умирает тот, кто посвящает себя и душу свою мертвым.

3. 1. Но даст ли что народу и невежественным людям сказанное таким образом, когда мы видим ученых и рассудительных мужей, которые хотя и знают тщету религий, все же (уж не знаю по какой превратной причине) упорствуют в почитании тех, кого порицают? 2. Понимал Цицерон, что ложные те боги, которым молятся люди. Но хотя он много сказал из того, что относится к опровержению религий, все же заметил, что не следует публично рассуждать об этом, чтобы не попрать признанные народом религиозные установления. 3. Что ты сделаешь с тем человеком, который понимает, что заблуждается, но сам бросается на камни, чтобы весь народ пострадал? Который сам выкалывает себе глаза, чтобы все оказались слепы? Который ни другим не приносит пользы, ибо позволяет им заблуждаться, ни самому себе, ибо присоединяется к чужим заблуждениям? Который не пользуется, наконец, благом своей мудрости, чтобы наполнить фактами то, что ощущает душой, но, зная и понимая, ногу ставит в петлю, чтобы попасть туда вместе с остальными, кого, как более знающий, должен бы освобождать? 4. Не лучше ли тебе, Цицерон, использовать свои дарования, чтобы попробовать сделать народ рассудительным? Было бы замечательно, если бы ты [по благому поводу] обнажил всю мощь своего красноречия. Не надо бояться, что в столь благом начинании тебе изменит речь, которая тебя не подводила, когда ты велеречиво и решительно защищал дурные вещи. 5. Но тебя, бесспорно, пугает заключение Сократа, и потому ты не желаешь принять покровительство истины. Но как мудрец ты бы должен презирать смерть. И было бы прекрасней, когда бы ты погиб за прославление, нежели за хулу. Уничтоженные заблуждения человеческого рода и умы людей, обращенные твоей рассудительностью к благоразумию, принесли бы тебе не меньше славы, чем филиппики.[225] 6. Однако мы простим [тебе] боязливость, хотя ее не должно бы быть у мудрого человека. Но зачем ты сам пребываешь в заблуждении? Я вижу, что ты почитаешь земное и рукотворное; ты знаешь, что это пустое, и тем не менее совершаешь то, что совершают и те, кого ты признаешь весьма неразумными. 7. В чем польза от того, что ты видел истину, если ты ее не защищал и не следовал за ней? Если с готовностью заблуждается даже тот, кто знает, что заблуждается, насколько сильнее заблуждается необразованный народ, который радуется бессмысленным торжествам и смотрит на все с детской душой, наслаждается вздорными вещами и восхищается видом статуй! Этот народ не в состоянии самостоятельно судить ни об одной веши, чтобы понять, что не следует почитать то, что видно смертными глазами, ибо это, естественно, тоже смертное. 8. Не надо удивляться тому, что они не видят Бога, ведь они не видят даже человека, которого лишь думают, что видят. Ведь то, что видно глазам, — не человек, но только вместилище человека. Свойства и фигура человека определяются не контурами сосуда, в котором он заключен, а его поступками и нравами. 9. Стало быть, тот, кто почитает статуи, является телом без человека, ибо предал себя телесному и не видит ничего сердцем, но только телом, в то время как долг души — тонко различать то, что не может увидеть телесный глаз. 10. Таких людей весьма порицает знаменитый философ и поэт, называя души их низкими и поникшими, поскольку вопреки своей природе они низводят себя до почитания земли. Ведь он говорит: