Тронд Берг Эриксен - Августин. Беспокойное сердце Страница 24

Августин полагает, что чувства исключительно пассивно принимают впечатления, но что душа собирает впечатления через чувства. В чувствах душа встречает формы вещей. Августин, например, разделяет странное античное представление о том, что способность зрения возникает с помощью лучей, посылаемых глазом. (О Кн. Быт. IV, 34; О Троице, IX, 3). Ощущения зависят не от тела, но от души, которая действует через тело. Ибо тело стоит ниже души. Поэтому оно одно не может воздействовать на душу, как бы оно этого ни хотело. (О Кн. Быт. XII, 16; О муз. VI, 4). Другое дело душа, на которую чувства воздействуют непосредственно, когда мы что–то ощущаем, потому что она присутствует во всех живых органах. С телом ничего не может случиться, чего бы не заметила душа. В этом смысле «ощущения уже есть форма мышления»: est enkn sensus et mentis (Переем. 1,1).

Таким образом Августин вносит свой вклад в обоснование моста науки в университетах средневековья (О порядке. II, 12–15; О бессмерт. души, 6). Философия покоится именно на разуме, но она не может убедить большинство. Большинство нуждается в авторитете, на который могло бы опереться. Вера покоится на доверии к авторитету (О порядке, II, 9). Сам Августин, по его словам, отдался авторитету Христа, ибо не знает ничего более высокого (Пр. акад. Ill, 20). Грехопадение побуждает верить, независимо от понимания. Потому что только смирение, доверие и любовь могут подготовить истинное знание (О нравах катол. церкви, 1,2). Вера должна давать мышлению новое направление до того, как душа будет готова принять мудрость.

Все науки должны готовить к философии, которая состоит в религиозной медитации. Позже Августин сделает упор на необходимость общих знаний для читателей Библии. Если человек хочет понять библейские образы и их аллегорический смысл, необходимо знать животных, растения, числа и историю, говорит он (О христ. учен. II, 59–61 и 105–107). Эта энциклопедическая программа встречается и во многих других местах (О порядке, II, 5,12–15; Переем. I, 6). Все языческие знания могут принести пользу, если только человек не верит, что они могут непосредственно способствовать жизненному счастью (О христ, учен. II, 133 и 139).

Трактат «О порядке» отличается уникальным для той эпохи началом: Августин встает ночью и слышит какой–то непонятный звук. Вместе с Лиценцием, которому послышался шорох мыши, и Тригецием, он обнаруживает, что упавшие листья плотно забили деревянный желобок, по которому бежала вода. Друзья· объяснили непонятный звук, когда нашли это место в целой цепи причин. Значит, звук принадлежал порядку. Но почему в мире существует столько вещей, которые не вписываются в порядок, так много злого и случайного?

В этом диалоге Августин переформулировал сократовское не–знание в христианское учение о docta ignorantia — «просвещенное незнание». Невозможно сохранять полное неведение о Боге. И все–таки люди не могут до конца постичь Его. Мы можем четко и определенно знать, что Он существует, но кто или что Он, с достоверностью не знает никто. Некоторые, правда, бывают настолько ограничены, что отрицают саму основу собственного существования (Пс. 13,1). Но таких немного.

Августин дает теологическое толкование и своему периоду скептицизма. Он продвигается от ложного знания через просвещенное незнание к мудрости. Продвигается вперед и концентрирует свое внимание на двойной основополагающей проблеме философии — о душе и о Боге (О порядке, II, 18). Все, что делает Бог, подчиняется одному порядку. Да и сам Бог тоже следует порядку, который Он сам когда–то учредил. То, что Христос стал человеком — звено этого же порядка. Уже в трактате «О порядке» мы находим хорошо разработанное учение об инкарнации (О порядке, II, 16, 27 и 29), но Августин еще ничего не знает о Христе как Спасителе. Мировой порядок — это способ Бога действовать.

Это сочинение содержит обработанные сведения о беседах, имевших место в Кассициаке. Платоновская мысль Августина заключается в том, что то, что есть, то — хорошо. Зло — это недостаток добра. Сущее связано цепью причин. «Ничто» не имеет причины, а Творец сотворил только добрые вещи. Творец не может отвечать за «ничто», которое осталось после сотворения мира, потому что оно «ничто». «Недостаток» в платоновском смысле прежде всего означает недостаток определения и разграничения. Поэтому он представляет собой вкрапление беспорядка.

Зло не может навредить человеку, пока тело человека подчиняется душе, а душа подчиняется Богу. Если следовать этому правилу, можно нейтрализовать те вкрапления бесформенности, которые остались после сотворения мира. С другой стороны, зло своим контрастом способствует гармонии всех вещей. Августин — первый монотеист в истории, который видит проблемы теодицеи во всем объеме. Если миру дано простое и всемогущее начало, не так–то легко сделать это начало свободным от ответственности за зло в мире. Политеисты имели много богов и даже весьма могущественных, которых можно было винить, если зло становилось слишком навязчивым. Христианский монотеизм обострил эту проблему, потому что в христианской религии Бог один, и Он добр и всемогущ.

У молодого Августина esse cum Deo — «жить с Богом» — цель всей мудрости. ««А мне благо приближаться к Богу* (Пс. 72, 28), ибо если не пребуду в Нем, не смогу и в себе. «Он же, пребывая в Себе, все обновляет»» (Исп. VII, 11; ср. Премудр. 7, 27).

Мы живем здесь внизу в «царстве различий»: regio dissimilitudinis (Исп. VII, 10). Deificato — «обожествление» — означает именно преодоление расстояния до Бога. Позже в XIX книге трактата «О граде Божием» Августин описывает высшее добро как возможность «быть вместе с Богом». Мудрый «видит» Бога или «прикасается» к Нему. С этой точки зрения вера, по мысли молодого Августина, является подготовкой к встрече с Богом лицом к лицу. Она—результат методичного и планомерного движения мысли. Мудрый, достигший цели, не остается неизменным и невозмутимым, как то, что он видит. Он сам делается вечным и таким образом покидает проблемы этого мира. Молодой Августин еще не считает грехопадение таким уж существенным опытом. Душа родственна Богу и приближается к Нему. Инерция тела и смятение чувств тянут ее назад. Только в юнце IV века Августин обнаруживает, что злая воля, толкающая на кражу груш, не получает, собственно, никакой радости от того, что вреди г другим ради забавы.

Тогда Августин решительно порывает со своим ранним оптимизмом в отношении души и познания. После того, как он обнаружил первородный грех, он считает, что благодатная встреча с Богом может состояться только после смерти, и переносит идеалы созерцательной жизни из посюстороннего мира в потусторонний. Встреча с Богом становится содержанием и смыслом вечного блаженства. Иными словами, активная жизнь среди людей и ради их блага приобретает более высокое значение. Если подходить к этому с мерками зрелого Августина, то его юношеские философские выступления были элитарными и эгоцентричными. Однако диалог «О блаженной жизни» состарившийся епископ все–таки признает в своих «Пересмотрах».

«О блаженной жизни» — это диалог, содержащий беседы, которые, вероятно, велись в Кассациаке в день рождения Августина 13 ноября и еще в течение двух дней, то есть всего три дня. Беседы, начатые в день рождения Августина, закончились на третий день призывом «вернуться обратно к Богу» (ad Dawn reditus). Датировка и продолжительность бесед выбраны явно из литературных соображений. Беседы должны были подготовить новое рождение на третий день. Диалог кончается признанием того, что Бог триедин и все–таки один, что заставило Монику в восторге прервать беседу и проговорить псалом Амвросия. Fove precantes, Trinitasl — «Призри, Троице, на молящихся!» (О блаж. жизни, 35).

Августин пригласил гостей к себе на день рождения, на котором угощение в первую очередь должно было дать пищу не плоти, а душе (О блаж жизни, 8). Все было не по правилам: именинник дарил подарки своим гостям, а гости обеспечивали угощение (О блаж. жизни, 36). Августин любил такие риторические парадоксы. Непременное присутствие матери и возможность возрождения дают повод для самых разных интерпретаций. Беседующие собрались в «купальне», или «банях», что ассоциируется с мореходными метафорами во вступлении и с крещением в конце. Пришло время читать сочинения Августина и как литературные произведения, ибо в них встречается много любопытных стилистических приемов интересных и тем читателям, для которых истинность содержания сомнительна.

Августин и в «Пересмотрах» не отказался принципиально от своего раннего неоплатонизма. Наверное, лучше даже сказать «платонизма», потому что во времена Августина никто не видел существенной разницы между сочинениями Платона и Плотина. Только в эпоху Ренессанса обратили внимание на многообразие платоновских традиций. Особенно помогло увидеть разницу между этими двумя учениями соперничество между сторонниками Аристотеля и сторонниками Платона. В трактате «О блаженной жизни» Августин с помощью сократовских вопросов вводит своих собеседников в платонизм и позволяет им самим открыть, что вечное предпочтительнее преходящего. Все преходящее имущество ненадежно. Ведь человек живет в страхе, что оно вот–вот исчезнет. Но Бог неизменяем и вечен. Поэтому Он может гарантировать вечное счастье.