Анри Каффарель - В присутствии Бога (100 писем о молитве) Страница 24

48. Его молитва есть моя молитва

Я испытываю глубокую печаль при виде тех людей, которые хотели бы молиться, в которых обитает тайная тоска по молитве, но которые оставляют свои усилия, потеряв надежду на успех. Эта тоска по молитве, тем не менее, сохраняется у них в течение всей жизни. Они напоминают мне несчастных заблудившихся детей, которые никак не могут найти дорогу к отчему дому. Я вспоминаю одного старого священника, заявившего мне: «Я никогда не умел молиться»; я вспоминаю стольких мужчин и женщин, которые мне повторяли: «Я не умею творить молитву», «Для чего упорствовать, если у меня все равно ничего не получается?», «Молился ли я хоть раз по-настоящему?» Что же, станете ли и вы множить ряды всех этих потерявших надежду научиться совершать молитву?

Поймите, наконец, что дело не столько в том, чтобы «творить» молитву, сколько в том, чтобы «достичь» той молитвы, которая уже есть в вас, полностью осуществленная. Христианская молитва прежде всего есть дело не человека, но дело Бога в человеке. Со дня вашего крещения и с момента, как вы находитесь в состоянии благодати, молитва живет в вас. Разумеется, она живет не на уровне ощущений, чувств или представлений, но гораздо глубже, в той интимной сфере вашего существа, в той внутренней крипте, где дышит Дух Святой. Не знаете вы разве, что вы есть храм Духа Святого (ср. 1 Кор 6,19), что Он приходит на помощь вашей слабости, как свидетельствует о том св. ап. Павел, что Он ходатайствует за вас и в вас воздыханиями неизреченными, что ходатайство Его отвечает воле Божией? (ср. Рим 8,26–27). Сей Дух Святой есть Дух Христов. Вот почему Его молитва есть прежде всего сыновний зов, полный любви. Тот же ап. Павел утверждает: «Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: «Авва, Отче» (Гал 4,6). Это «Авва» было на народном языке криком радости и любви маленьких детей, которые бросались на шею своему отцу: «Авва, любимый папочка!»

Но вы, возможно, скажете: «Зачем же вы тогда побуждаете меня практиковать молитву, если она уже есть во мне, полностью осуществленная и постоянная, будучи делом не моим, но Духа Святого?» — Да, она есть в вас, как пламя светильника. Но нужно еще, чтобы масло питало это пламя, чтобы оно не зачадило и не погасло. И это масло, которое питает молитву Духа в вас, есть ваша любовь к Богу. Под любовью к Богу я понимаю не какие-либо религиозные переживания, какие-либо чувства, но глубокое согласие нашей воли с волей и действием Духа Господня в нас. У разных христиан это согласие бывает очень разным. У одного оно неявное, хилое, колеблющееся. У святого оно сияющее, крепкое, пылающее, вдохновленное горячей верой и любовью. Качество нашей молитвы соответствует качеству нашего согласия на молитвенное действие в нас Духа Святого. И если необходимо посвящать определенное время практике молитвы, то это потому, что наше внутреннее согласие с Богом в течение нашей жизнедеятельности посреди людской толпы, под влиянием забот, радостей и огорчений, весьма быстро расслабляется и уменьшается. Когда мы приступаем к молитве, наше существо бывает рассеявшимся, как стайка воробьев, которые расселись на кустах и деревьях: нам необходимо внутренне собраться, сосредоточиться. Это требует времени, но при этом наше согласие укрепляется по мере того, как усиливается наша вера в присутствие Бога в нас, как актуализируется наша любовь к НеНесомненно, наступит день, когда — не скажу: отпадет необходимость посвящать определенное время молитве, — но когда это внутреннее согласие на молитву Духа Христова в нас станет постоянным, живым, непрерывным. Наши занятия уже не будут ему помехой. Порыв Духа тогда будет возносить, одушевлять нас, будем ли мы ходить, работать или разговаривать, и даже когда мы будем спать: «Я сплю, а сердце мое бодрствует», — восклицает невеста из Песни Песней (5,2). Вот какова та постоянная молитва, о которой гласит совет Христа ученикам: «Дóлжно всегда молиться» (Лк 18,1), совет, который св. ап. Павел давал Фессалоникийцам: «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите» (1 Фес 5,16–18). У тех, кто достиг такой внутренней и постоянной молитвы, молитва Духа Святого — это уже не просто тлеющая головешка под пеплом, но пламя, которое охватывает все их существо целиком. Святой есть живая молитва. Теперь вам понятно, что я говорил в начале моего письма: дело не столько в том, чтобы «творить молитву», сколько в том, чтобы «достичь» в себе, благодаря усилию веры, молитвы Христа, Его Духа, примкнуть к ней. Если вы будете действовать таким образом, с терпеливой настойчивостью, отважно, с непоколебимой надеждой, вы сможете однажды написать мне, зная это из собственного опыта: «Христос есть моя жизнь, и Он не только молится со мною, но и во мне, и через меня. Его молитва есть моя молитва. Нет двух молитв, одна прежде другой, есть единственная молитва: Его и моя одновременно. Одна молитва на двоих».

49. Отец возлюбленный

«Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: “Авва, Отче!”» (Гал 4,6). Говоря о христианской молитве, нужно всегда возвращаться к этим словам из послания к Галатам, которые определяют ее тайную природу. Но нужно еще хорошо их прочитать и не проскочить мимо главного слова. Если Павел счел за благо сохранить в греческом тексте арамейское слово «авва», то это заслуживает внимания. Он не поступил бы так, если бы греческое слово patèr передавало его достаточно точно. Он написал Римлянам (8,15) примерно в то же время: «Вы приняли Духа усыновления, Которым взываем: “Авва, Отче!”». И то же самое слово мы встречаем в Евангелии от Марка. В час невообразимой скорби Христа в Гефсимании, именно это слово слетает с Его уст: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня» (Мк 14,36).

Экзегеты, и притом самые выдающиеся, сделали из употребления этого слова Павлом и Марком тот вывод, что первохристианские общины хранили его с большим благоговением, бесконечным почтением. У них не было реликвий Христа, но у них было нечто гораздо лучшее: то самое слово, которое во время Его беседы с Богом вырвалось из Его сердца: «Авва!». Отрадно было первым христианам употреблять, говоря об Отце, слово из родного языка Иисуса Христа. Но это было не только сердечной потребностью. Их словарь не содержал термина, способного выразить точный оттенок слова «авва», этого уменьшительно-ласкательного, каким пользовались арамейские ребятишки, обращаясь к своему отцу. Это слово кричал ребенок Иисус Иосифу, возвращавшемуся с работы: «Авва, авва!..». И плотник брал на свои сильные руки радостного мальчугана и нежно целовал его. Если мы хотим передать доверительный и родственный оттенок этого «авва», нам следует переводить его как «любимый папочка», «дорогой папочка». Поняли вы теперь, почему это слово было так дорого первой Церкви? Апостолы и ученики находились под сильным впечатлением того, что Христос употребил его, молясь «Господу неба и земли» (Мк 14,36). Какой Иудей в те времена дерзнул бы воззвать так к Богу, от святости Которого трепетали Серафимы и пророки? Случалось, что к Нему обращались «Отче наш» (abinou на еврейском, abunan на арамейском) или, более редко и более торжественно, «Отче мой» (abi), но никогда, воистину никогда, никто бы не употребил слова столь по-простому доверчивого, как «авва». Для Христа же воспользоваться словом «авва» для обращения к Богу было способом выразить, утвердить перед Своими Свое богосыновство. Но Христос не оставил за Собой монополию на такую сыновнюю доверчивую близость, Он учил ей Своих учеников. Св. Лука и св. Матфей в своих Евангелиях передают нам каждый свою версию молитвы «Отче наш»: более краткую у Луки, более пространную и торжественную у Матфея. Обыкновенно считается, что Лука дает первоначальную формулу, ту, которой научил нас Сам Иисус. В греческом тексте Евангелия она начинается так: «Отче! Да святится имя Твое! Да приидет Царствие Твое. Хлеб наш…» (Лк 11,2). Экзегеты думают, что первое слово здесь было: «Авва! Отец возлюбленный! (Папочка любимый!)» Таким образом, ученики могут, как и Учитель, обращаться к Богу с сыновней сердечностью. Действительно, таково великое откровение, которое Иисус Христос принес в мир: те, кто верует в Него, суть дети Божии. И не в каком-то переносном смысле, но прямо и непосредственно. Ибо они «зачаты от Бога», «рождены от Бога», «причастники Его природы». Что за дивное откровение! Первые христиане не могли произнести слов «Отец возлюбленный» без того, чтобы их сердце не взыграло от радости. А мы?.. Тому, кто так молится, Бог, в свою очередь, говорит, как Иисусу: «Ты Сын Мой Возлюбленный». Но Иисус сделал еще больше, а не только научил Своих учеников словам, которыми они должны пользоваться для молитвы. Со дня Пятидесятницы Он посылает Духа Своего, Который в глубине сердца каждого христианина шепчет: «Авва!». Если бы мы умели жить внутренней жизнью, мы не могли бы не узнать Его голоса. Следует признать, что те, к кому обращался св. ап. Павел, были восприимчивее нас ко внушениям Святого Духа. Действительно, для того, чтобы напомнить им о том, что они суть дети Божии, апостол не колеблется им написать (я чуть-чуть перефразирую его слова): «Не правда ли, что стоит только вам сосредоточиться, как некое слово, некое восклицание вырывается из глубины вашего сознания: “Авва!”. Это не должно вас удивлять: вы приняли Духа Святого, Который, как вы хорошо знаете, есть Дух Сына Божия. Дух Сына возбуждает в вас чувства Сына и исторгает с ваших уст возглас Самого Христа: “Авва, Отец возлюбленный!”. Какого еще могли бы пожелать вы лучшего доказательства вашего богосыновства?» Ввел ли св. Матфей в свой текст молитвы «Отче наш» добавление «Сущий на небесах» [14] из опасения, как бы сыновняя доверительность христианина не выродилась в развязность? — С таким напоминанием устраняется опасность ставить Бога на равную ногу с земными отцами, забывая о Его сугубом величии. Но это уточнение не преследует цель умерить нашу сыновнюю доверчивость, как раз наоборот, оно нас заставляет осознать ту изумительную реальность, что Бог наш — Бог недостижимый, непостижимый, святой, вечный, всемогущий, — а мы призваны обращаться к Нему ласково, как маленькие дети: «Авва, Отец возлюбленный, Авва, любимый Папочка!»