Николай Арсеньев - О Жизни Преизбыточествующей Страница 24

Христианское изначальное благовестив никакого отношения к философским построениям и теориям не имело. Оно было свидетельством о факте. Факт же этот был: прорыв Вечной Жизни в наш мир. «Мы видели, мы осязали своими руками», и это была Вечная Жизнь, тут, между нами, во плоти! (I Посл. Ин. 1, 1–2). Мы знаем, что все рассказы четырех Евангелий могут быть, так сказать, нанизаны на одну проходящую чрез них основную нить: ощущение Преизбыточествующего Присутствия. Вспомним, например, хотя бы 1–ую главу Евангелия от Марка, 4–ую и 5–ую главы Евангелия от Луки, 11–ую и 12–ую главы Евангелия от Матфея. Беру только первые попавшиеся под руку примеры, где это ощущение Превозмогающего Присутствия выражено, схвачено особенно ярко. «Господи, выйди от меня: я — грешный человек!», восклицает Петр, охваченный страхом и благоговейным трепетом после чудесного лова рыб. «Господи! я недостоин, чтобы Ты вошел под кров мой. Но скажи лишь слово, и выздоровеет отрок мой», говорит уверовавший в Него сотник. Закхей встречает Его радостно на пороге своего дома: «Вот, половину имения моего я раздам нищим, и если я кото обидел, то возмещу вчетверо». Этим чувством — ощущением Превосходящего Присутствия — дышут евангельские рассказы на каждом почти шагу. И тем не менее, это было недостаточно. И это Явление Правды и Силы Божией на земле казалось обреченным на исчезновение, на гибель, на поражение перед лицом смерти и тления. Что бы ни было «там», — «здесь», этот мир, остается лежать во зле и тлении. Ученики поэтому разверились и убежали, когда Его схватили и повели на суд. Лишь Иоанн остался стоять у подножия Креста вместе с Матерью Его. А потом ученики сидели запершись — «дверем затворенным страха ради иудейска». Вот как с человеческой точки зрения могла бы кончиться, должна была кончиться драма Великого Праведника из Галилеи. И не было бы благовестил, и не было бы христианства.

Благая весть есть проповедь воскресения. Упавшие духом, потерявшие веру ученики идут и проповедуют, что Он восстал из мертвых: «Иисуса, прославленного от Бога чудесами, вы взяли и убили, пригвоздив ко кресту. Н о Бог воскресил Его из мертвых, чему мы все свидетели» — так говорит Петр в своей первой проповеди к народу (Деян. 2,2024. 32). Они — свидетели воскресения Его. Для этого они призваны; об этом, об этой превозмогающей Его победе они не могут молчать. «Ибо Жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам Вечную Жизнь, которая была у Отца и теперь явилась нам» (1 Послание Иоанна 1, 2). Вечная Жизнь во Христе Иисусе победила силу Смерти и Ада. В этом — значение этих событий, этого прорыва Божественной Жизни, снисхождения Сына Божия, Слова Божия в жизнь мира.

Они видели Его по воскресении Его и преклонялись перед Ним. Он неоднократно беседовал с ними; «мы ели и пили с Ним после воскресения Его из мертвых» (слова Петра в доме сотника Корнилия — Деяния 10, 41). Он, Воскресший, дает им осязать Себя, показывает им руки и ноги Свои (Лк. 24, 39–40). Он зовет Фому вложить перст свой в язвы Его. И вместе с тем, Он приходит «дверем затворенным», Он узнается не сразу — так учениками в Эммаусе Он узнается «в преломлении хлеба» и потом становится невидим. И мир и радость наполняют их душу. Это уже лучи иной, просветленной действительности; в этих явлениях Воскресшего раскрываются уже теперь глубины Вечной Жизни. Это — реализм, победный реализм Воскресения: новая жизнь, торжественный преизбыток новой — вечной Жизни, и вместе с тем — н а ч а — ток преображения телесности и твари силою Воскресшего Господа («если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша… Но Христос воскрес, Первенец из умерших» — 1 Кор. 15. 14, 20). Здесь — поворотный пункт не только в истории христианства, не только в истории религиозного сознания человечества, но в истории и жизни мира и всего творения. Здесь действительно — победа, прорыв Вечной Жизни в мир, начало и залог нашего спасения.

Мир спасается в своей тварности, в своем индивидуальном, конкретном, Богом сотворенном лице: ибо Сын Божий сделался творением и внес в падшую жизнь творения закон Вечной Жизни и, пострадав на кресте, воскрес из мертвых. Совершился прорыв сверху, воздвигающий мир, возносящий тварь из глубины падения в победу Вечной Жизни. «Смерть, где твое жало? Ад где твоя победа?»

Это значит, что конкретное, индивидуальное лицо наше, что неповторимые, индивидуальные черты телесности нашей, являющиеся сиянием и отображением духа, спасены от смерти. И вообще смерть, царящая еще в природе и мире и над телом нашим, будет упразднена, ибо совершился прорыв, решающая победа имела место. Мы ожидаем теперь плодов этой решающей победы.

Это означает оправдание нашего существования, и многообразного творения Божия, и нашей любви к многообразным лучам величия и красоты Божией, рассеянным в мире.

Это значит, что оправдан индивидуальный лик твари и все конкретное, живое, из чего слагается мир, все те великие человеческие земные ценности, которые мы любили, которыми мы дорожили в мире и которые являются великими дарами Божиими — в первую очередь, живая индивидуальность любимого человека в ее духовно–телесном выражении, черты любимого лица, незаменимые для нас, навсегда врезавшиеся в наше сердце, воспоминания детства, первый порыв юности служить Правде, счастье в семейном кругу, поля и луга и холмы родины, и родительский дом — все те неповторимые черточки жизни, из–за которых оправдана наша любовь к ней, а также все внешние достижения человеческого духа и творчества, и подвиг героизма, и подвиг искания и обретения Правды, и борьбы и страдания за нее, и высота художественного творчества, и еще: красота видимого мира, избыток красоты, разлитой в нем, несмотря на все глубокое несовершенство (падение), в котором сейчас обретается мир. Все это теснейшим образом связано с реабилитацией телесного начала (пускай, падшего, но Богом сотворенного и представляющего огромную ценность и еще незапятнанного в плане Божием о нем). Реабилитация же вытекает из воплощения Слова Божия (ибо «Слово стало плотию и обитало с нами») и воскресения Его из мертвых.

Воскресение Христово выявляет великое значение телесного начала и освящает его, делает его причастным Вечной Жизни. Более того — через воскресение Сына Божия во плоти закрепляется и приобщается к Вечной Жизни вся подлинная, чистая красота мира, вся радость творчества и братского общения в любви между людьми, все, подверженное преходящести и тлению здесь, но воскресающее вместе с 'грядущим воскресением нашей плоти и грядущим обновлением мира. Воскресение значит, что не отверг Бог мира даже в его телесной природе и что даровал Бог жизнь, участие в непреходящей жизни всему, что прекрасно и что дорого и близко сердцу нашему и повествует нам о славе и любви Божией в мире сем. Воскресение во плоти обозначает реабилитацию всего творения, сотворенного Богом, — и тела нашего также, — если оно очистится и: сделается носителем Духа Божия. Источником же этого является Воскресение во плоти Сына Божия.

Но воскресение значит и другое, и еще гораздо большее: все станет иным, просветленным, преображенным, и тело наше имеет преобразиться «по образу Тела Славы Его» (Филипп. 3, 21). Мы не знаем, как это будет, мы смиренно склоняемся перед этой превозмогающей тайной: грядущего откровения — также и в нас, и в телах наших, и во всем творении — величия и славы Его, когда «Бог будет все во всем» (1 Кор. 15, 28). «И сказал Сидящий на престоле: Се, творю все новое» … «И смерти не будет уже …» (Апок. 21, 5. 4).

«Ибо Бог даровал нам Жизнь Вечную, и сия жизнь в Сыне Его» (1 Ин. 5,11).

О чуде

Чудо есть такое непосредственное проявление всемогущества и благости живого, личного Бога, проявление их в живом индивидуальном случае, индивидуальном конкретном факте, когда обычные (или вернее привычные нам) условия и нормы существования, то что мы называем «законами» существования, вдруг отступают назад перед прорывом высшей плоскости бытия, высшей закономерности: закономерности жизни Духа, закономерности Вечной Жизни. Когда низшее «естественное», когда «закон» низшей плоскости жизни вдруг прорывается законом жизни Духа, творческим и динамическим, преображающим жизнь, нравственную и физическую, — не только нравственную, но через посредство нравственной и физическую, которая излучается из нравственной — мы имеем тогда чудо. Чудо всегда связано с преображением, с перенесением, переходом из низшей категории бытия в высшую. Чудо есть не только ощущение нами близости Божией, скрытой за творением: чудо есть действительное проявление в твари Высшей Жизни, и связанное с этим изменение твари.

Весь мир может рассматриваться как чудо, как проявление творческого могущества и любви и мудрости благого Бога. Но мир этот теперь «во зле лежит», находится в падшем состоянии. Чудо есть частичное восстановление исконного подлинного образа мира, исконного его состояния. Прорыв действительности Божией в наш падший мир.