Георгий Федотов - Стихи духовные Страница 24

Вы свою волю творили...

И даны вам были книги Божьи. (5, 97-98)

Иногда особо подчеркивается важность молитвы, земных поклонов:

Вы за хрест, за молитву не стояли,

Господней вы воли не творили,

Господни заповеди нарушали{157},

Земных поклонов не кладали. (5, 75; 80; 84)

Иногда ударение делается на храмовом богослужении:

Колокольного звону вы не слыхали,

Петья церковного вы не понимали... (5, 97-98)

Заутреню, обедню просыпали, (5, 84)

особенно часто повторяющийся мотив. Исповедь и причастие (ежегодные) дополняют литургические требования закона:

Поздо говенье{158} все ложью сцитали...

Тайны Господней не примывали. (5, 164)

Иногда молитва соединяется с постом:

Вы постов, вы молитв не знавали. (5, 101, 102)

Но чаще всего посты связываются с соблюдением установленных церковных дней, где постные дни, среда и пятница, соединяются с праздником воскресения:

Не имели мы ни среды ни пятницы,

Ни тридневного Христова воскресения,

Ни святых Его великих праздников. (5, 194)

Великий пост связывается с говением и причащением:

Мы великих говеян{159} не гавливали...

Себе вольного Причастья не сприемливали. (5, 220-221)

Соблюдение священных дней составляет главный смысл двух параллельных откровений: Христа в «Свитке Иерусалимском» (из апокрифической «Эпистолии о Неделе») и Пятницы (в стихе о Пустыннике).

Поимейте вы три дня в неделю,

Среду и пятницу, Воскресенья Христова...

Аще которыя человек

Да воскресения Христова роботáеть...

Того человека сам Господь

Исус Христос

На седьмом соборе с двумянадесятью учениками,

В треисподний в ад проклинает, (6, 70)

Это блюдение святых дней имеет даже тенденцию к расширению за церковные пределы. К постам в среду и пятницу иногда прибавляется понедельник:

Имели среду и пятницу,

Почитали день велик - понедельничек. (5, 170)

Поститесь вы по три дня в неделю. (6, 166; 167)

Особое религиозное благоговение окружает пятничный день. Всевозможные земные и духовные блага обещаются тому, кто постится 12 пятниц в году, предшествующих великим праздникам.

Воздержание от пищи должно сопровождаться воздержанием брачным. Дитя, зачатое в ночь под пятницу, родится злодеем:

Либо вор, либо плут, либо пьяница,

Клеветник, еретник или душам пагубник. (6, 131)

Чисто народное воздержание от некоторых видов женского труда полагается в постные дни - в среду и пятницу - особенно в последнюю:

По середам пыли не пылится{160},

По пятницам золы не золится{161}, (6, 165, 169)

или наоборот{162} (6, 172-173), что означает воздержание от пряжи («кострика») и мытья (стирки). Полное выяснение пятничного закона по одним духовным стихам невозможно. Только привлечение всего материала русского (и не только русского) фольклора уясняет темный и сложный образ русской Пятницы[53]. Тогда за аскетическим (постным) характером предписаний приоткрывается их отношение к религии земли (плодородия).

Третья группа грехов связана с нарушением христианского закона любви. Относя ее на третье место, мы не хотим умалить ее значения. Закон любви остается для народа очень важным содержанием закона Христова - лучшим свидетельством его христианства.

Самая формулировка каритативных заповедей иногда, но не очень часто, берется из евангельских слов Судии на Страшном Суде{163}, дополняясь и легализируясь чисто русскими формами милосердия. Таков перечень грехов в стихе о Лазаре:

Не знали мы, братец, никакого греха:

Брат брата братцем не назывывали,

Голодного не накармливали,

Жаждущего не напаивали,

Голого не надевывали,

Босого не обувывали,

Красную девицу из стыда не вывели,

Колодников-тюремщиков не навещивали,

Убогого в путь во дорожку не проваживали. (1, 51)

Русское дополнение о красной девице, может быть, навеяно известным деянием Николая Угодника, выдавшего замуж трех бедных девиц{164}. Другой вариант стиха о Лазаре прибавляет долг любви - к усопшим:

Во гробе умершиих ты не провождал,

До Божией до церкви всегда был со свечой,

От Божией церкви до сырой земли. (I, 59)

Эта же заповедь погребения, столь характерная для русского благочестия, влагается в уста Судии на Страшном Суде:

У мертвá тела не сиживали

И мертвá тела не проваживали... (5, 164)

Возлюбим мы нищих...

Проводим мы мертвых, (6, 295)

поется в «Плаче Адамовом».

Из других амартологов можно отметить, очевидно, особенно ненавистный народу грех клеветы, принимающий бытовые формы нашептывания:

По улицам душа много хаживала,

По подоконью душа много слушивала,

Хоть не слышала, скажу - слышала,

Хоть не видела, скажу - видела. (Вар., 146)

Но чаще всего перечень каритативных дел заменяется общим напоминанием о любви, в которое певец вкладывает много сдержанного чувства.

Сам Христос увещевает в «Свитке Ерусалимском»:

Поимейте, чада, вы друг друга и брат брата{165},

Сын - отца и мать свою,

Меньшую свою братию. (5, 121)

И Пятница назидает пустынника:

Чтобы друг друга люди возлюбили,

Братьями бы они назывались, (6, 160)

Или же, кратко и минимально, заповедь любви выражается в одном долге милостыни, любви к нищей братии:

Святой милостыни не сдавали. (5, 80)

Милостыня проходит красной чертой сквозь все формулировки морального закона. Без милостыни нельзя представить себе русского пути спасения{166}.

Особое, русско-народное выражение каритативный христианский идеал получает в социальной жизни. При всем своем историческом пессимизме народный певец обнаруживает весьма чуткую социальную совесть. Он остро чувствует неправду общественную, мирскую, классовые грехи богатых и бедных{167}. в этой сфере жизни любовь-милосердие соединяется со справедливостью в одно понятие правды. Грех против правды - это столько же жестокость, как и обман и беззаконие. Социальный грех бедных выражается в нарушении общинной справедливости, в неправедном разделе земли, в захвате чужой доли. Грешная душа кается:

Не по-праведному земли разделивала:

Я межу через межу перекладывала...

С чужой нивы земли украдывала...

Не по-праведному покосы я разделивала,

Вешку за вешку позатаркивала,

Чужую полосу позакашивала. (Вар., 146)

Здесь мы имеем не просто присвоение чужой собственности:воровство, татьба редко находят себе место в перечне грехов. Здесь грех против уравнительного мирского правопорядка, который становится особенно тяжким, когда нарушаются межи, являясь грехом и против матери-земли.

Грех богатых - в немилосердии. Привольная жизнь богача сама по себе становится грехом рядом с горькой долей бедного Лазаря{168}:

На белом она свете напьянствовалась

И тело ея белое нанежилось. (I, 49)

В очень онародненном варианте Страшного Суда Христос встречает на Суде богачей:

Что же вы, богатые,

Господа купечество...

Нищую братию

Забывали?

За ваши бы души

За грешныя

Нищие умолили. (5, 246)

Впрочем, не всякая милостыня пользует душу; неправедное богатство не спасает.

У тебя, ведь, именье неправедное,

отвергает смерть предложение Аники-воина раздать свое богатство. Или иначе:

Твоя казна не трудовая,

Твоя казна пороховая, (Вар., 123)

т.е. нажитая войной. Военное, насильственное стяжание так же претит народу, как и обманное, торговое. Вот почему заповедь милостыни часто сопровождается оговоркой:

...Милостыню воздай,

Неукрадомую, от праведного труда,

От потного лица, от желанного сердца, (6, 69-70)

Неправедные судьи, в глазах народа, не лучше жестоких богачей. В некоторых вариантах Страшного Суда образ неподкупного небесного Судии вызывает целую филиппику против земных судей:

Были у вас судьи неправедные,

Судили суды не по-праведному,

Дела делали неповеленныя,

Виноватого - ставили правым его,

А правого - ставили виноватым его,

Брали они с вас злато и сéребро,

Больше того - чистого земчуга,

Копили себе казну несчезленную,

Клали казну во сыру землю. (5, 222)

Сила этих обличений Михаила Архангела в их всеобщности. Речь идет не об одном классе дурных судей, а о земных судьях вообще: здесь отложился государственный опыт народа последних (московских и петербургских) столетий. Исчерпывают ли эти три моральных закона: теллурический{169}, ритуальный и каритативный - все содержание народной этики? Нам кажется, что можно дать на этот вопрос утвердительный ответ. Отдельные предписания аскетического характера, внушенные Церковью, еще не достаточны для того, чтобы конструировать четвертый моральный круг: этику чистоты. Конечно, в аду много места для всяких грешников; списки их бесконечны (№.№ 497-498). Мучения уготованы: