Леонид Сурженко - Буддизм Страница 25

Что касается второго коана, то вряд ли автор будет унижать читателя своими подсказками. Я уверен, что читатель давно уж разгадал мораль этой притчи. Впрочем, для проформы приведу лишь одну фразу, которая пришла автору в голову при размышлении над этим текстом: есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе, это науке неизвестно… Помните откуда? Ситуация, между прочим, схожая…

И, напоследок, ещё одна история. Ничего загадочного в ней нет, но она отражает достаточно ясно отражает суть дзэнского учения. Итак:

Некоторое время Е-шуань не проводил занятия со своими учениками. Наконец, к нему пришёл старший ученик и сказал: «Монахи скучают без ваших лекций». «Тогда звони в колокольчик», – сказал Е-шуань.

Когда все монахи собрались в лекционном зале, Е-шуань, не произнося ни слова, вернулся в свою комнату. Старший монах пошёл вслед за ним: «Вы же сказали, что будет лекция. Почему же вы не проводите её?» «Лекции по сутре должны читать специалисты по сутре, лекции по шастре – специалисты по шастре. О чём тревожится этот монах?» – был ответ.

Автор не станет утомлять читателя комментариями к этому тексту. Предоставим читателю редкую возможность разобраться во всём самостоятельно.

Известность великих отшельников Алары и Уддахи давно вышла за пределы Раджагрихи. Они сообща управляли огромной общиной последователей Санкьи, учения, напрочь отвергавшего старые индуистские догматы. Смелость их философских построений ошеломляла; стройность и логичность из учения приводила в восторг. Жизнь созерцателей коренным образом отличалась от жизни аскетов: они не изнуряли своё тело испытаниями, не занимались умерщвлением плоти, и это было достаточно необычно для отшельников. Они пытались постичь истину разумом, развив его до непостижимых высот. Эта идея потрясала своей величественностью. В союзе разума и тела созерцатели искали путь к истине. Это было ново, захватывающе и логично.

Именно поэтому Сиддхартха, покинув произвольных тружеников, решил присоединиться к созерцателям. Распростившись с Аратой и собратьями по аскезе, Сиддхартха захватил свой нехитрый скарб, состоящий из миски, плошки и его великолепного плаща, единственного напоминания о былом величии, и направился туда, где, по слухам, остановились в это время созерцатели.

Сиддхартха был удивлён, узнав, что слава о нём достигла ушей таких знаменитых людей, как Алара и Уддаха. Руководители общины жили порознь, однако иногда общались между собой, и в то время, когда Сиддхартха пришёл в общину, они как раз были вместе.

Образ жизни созерцателей поразил Сиддхартху: по всей видимости, эти люди вовсе не собирались покорять свою плоть, ибо они не знали аскезы. Удивительным был их способ достижения знания: они длительное время размышляли о вещах, на первый взгляд не имеющих никакого отношения к спасению. Вообще, поклонение богам и священным реликвиям, казалось, их совершенно не трогало. Даже помощи у богов они не просили, что было совсем уж необыкновенно. И в то же время в этих людях чувствовалась большая внутренняя сила, и Сиддхартха ощущал её. Почтительно проходя между рядами медитирующих учеников, Сиддхартха искал взглядом того, кто мог бы помочь ему отыскать главу общины. С тружениками было легче: Арата Калама в буквальном смысле был центральной фигурой, и всякому, кто приходил в общину, было ясно, кто является главным. Теперь же Сиддхартха был в некотором замешательстве: он никак не мог выделить из массы практикующих фигуру учителя. Другой на его месте, возможно, не понадеялся бы на себя, спросив об учителе у любого из медитирующих, но Сиддхартха привык полагаться только на себя, поэтому он продолжал свой неспешным путь между неподвижно сидящих фигур.

Вскоре Сиддхартха заметил несколько обособленно стоящих человек, которые тихо разговаривали между собой или просто бродили в тени деревьев. Группа медитирующих, как оказалось, не являлась всей общиной. Это были, как понял Сиддхартха, новички, которые обучались медитации под руководством старшего ученика. Другие общинники расположились кто где: они занимали полянки, где размещались по несколько человек, маленькими группками общались между собой в беседках, виднеющихся среди деревьев, выполняли асаны в тени деревьев. Как это не было похоже на то, что он видел у Араты! Всё вокруг дышало миром, тишиной и спокойствием. Сердце Сиддхартхи наполнилось тихой радостью: наконец-то он нашёл то, что так долго искал! Откровенно говоря, образ жизни аскетов не нравился Гаутаме. Терпеть каждый день боль, преодолевать физические страдания, жажду, голод, истязать своё тело изо дня в день, – труд непосильный, а непосильным именно потому, что напрасный. Если бы он хоть на йоту почувствовал, что обрёл некое иное знание, он не задумываясь бы утроил усилия. Однако дни проходили за днями, недели – за неделями, но ничего не происходило. Он научился покорять тело, он научился не слушать его просьбы и требования, но он ни на йоту не приблизился к своей цели. Страдание как было, так и осталось. Смерть никуда не делась. Истина так и не открылась ему…

Может быть, эти люди, чьи взоры полны мира, чьи движения плавны и неторопливы, и наполнены уверенностью, помогут ему в его трудном пути. Размышляя подобным образом, Сиддхартха миновал группу медитирующих, и тут понял, что его поиски закончены. На него смотрели две пары глаз, – очень внимательных, но в то же время как будто рассеянных; проницательных, но в то же время по-детски наивных. Да, у Сиддхартхи исчезли сомнения: эти два отшельника, спокойно разговаривающие в тени баньяна, и есть великие учителя Санкьи.

Следуя приглашающему взгляду отшельников, Сиддхартха направился к ним. Подойдя, он почтительно склонил голову, и заговорил первым, как и полагается гостю:

– Я упасака Гаутама. Я много слышал о вас и о вашей общине, о достойные! Покинув удел тружеников, с позволения учителя Араты Каламы я прошу позволения присоединиться к вашей общине. И да пребудет с вами мир…

Отшельники молча, но с видимым интересом разглядывали красивого молодого человека, который склонился перед ними. Да, годы аскезы не прошли для Сиддхартхи бесследно: его тело, прежде такое округлое, теперь стало резким и угловатым. Плавные черты лица обострились, щёки заметно впали. Из-под одежды на груди отчётливо проглядывали рёбра. И лишь глаза остались прежними: ясные, решительные глаза царевича, поражающие, тем не менее, своей мягкостью и выдающие собеседнику необыкновенную доброту их обладателя.

– А, верно! Ты и есть тот необычный отшельник, о котором говорят многие саманы. Царский сын, не так ли?

Сиддхартха молча кивнул. И лишь смущённая улыбка выдала, как задел его этот вопрос. Как не хотелось ему, чтобы его принимали как царского сына! Разве за этим он покинул дворец?

– Разве царскому сыну не положено искать истину? Может быть, сын кшатрия недостоин монашеского звания? – глаза Сиддхартхи смотрели прямо и смело.

Теперь настала очередь смутится Уддахе. Видя замешательство друга, в разговор вступил Алара:

– Отчего же покинул ты Арату? Не лучшим ли учеником ты у него слыл?

Сиддхартха мягко улыбнулся. Очарование его улыбки было настолько велико, что Алара невольно улыбнулся в ответ.

– Арата Калама – великий учитель. Он дал мне дух, который может властвовать над телом. Однако что мне делать с этим духом дальше? Ответа на этот вопрос я не получил у него. Может быть, ответ я найду у вас, о почтенные!

Отшельники переглянулись. С каждым сказанным словом Сиддхартха всё больше нравился им. Великолепна была и манера его держаться: предельно смиренная, изысканно вежливая, и при этом полная некоего скрытого достоинства. Что-то подсказывало им, что решительней этого смиренника вряд ли можно сыскать среди их учеников. Да и не с пустого места пришёл этот юноша: за его плечами – суровая и тяжкая школа Каламы, выдержать которую дано далеко не каждому. Этот не только выдержал, но и превзошел своего учителя. Иначе он просто не пришёл бы к ним… Что же, упускать такого ученика было грех. Хотя его подвиги на ниве аскетизма вовсе не означало, что он достигнет успеха в Санкъе. Слишком уж разные у них направления. Слишком разные подходы. Отшельники придвинулись поближе друг к другу, чтобы обсудить положение. Сиддхартха тут же отошёл в сторонку, чтобы не мешать им.

Однако обсуждение было недолгим. Вскоре едва заметным жестом Алара подозвал находящегося поблизости монаха. Тот мигом оказался возле учителя.

– Возьми этого новичка, устрой его и объясни ему правила. Это наш новый брат… – указал на Сиддхартху Алара.

Послушник молча кивнул и направился к Сиддхартхе, который тут же шагнул к нему навстречу, поднимая с земли свой узелок. Так аскет Гаутама стал послушником в школе Санкъя…