Джордан Омэнн - Христианская духовность в католической традиции Страница 25

Какое-нибудь крупное аббатство эпохи Каролингов могли населять несколько сотен монахов, а, кроме того, воспитанники, проходившие подготовку в монастырской школе. Вокруг такого аббатства мог располагаться город, жизнь которого направлялась монастырем. Аббатство существовало за счет огромных земельных угодий, обрабатывавшихся крепостными, и должно было соблюдать свои обязанности по отношению к своему феодальному сюзерену. Жизнь монахов была почти полностью расписана: бенедиктинское opus Dei дополнялось чтением многочисленных псалмов и молитв; увеличилось число храмов, алтарей и частных месс; ежедневно совершались процессии в честь почитаемых алтарей и реликвий… Жизнь монахов поистине представляла собой постоянный поиск Бога, выражавшийся в молитве, аскезе и в богослужении. Однако монастырь воспринимался одним из учреждений христианского государства; аббат превратился в важного политического деятеля, аббатство являлось мощной политической силой; государство же удерживало контроль над монастырями, в большинстве случаев сохраняя за собой право назначать аббата, что неизбежно привело к разрушительным последствиям.[196]

ГИЛЬДЕМАР

В ответ на стремление к большему единообразию в повседневном распорядке и в обрядовой стороне монашеской жизни в восьмом и девятом веках создаются "общинные уложения" или "статуты". Их появление объясняется тем, что Правило св. Бенедикта, не являясь детально разработанным кодексом законов, возлагало решение отдельных специфических монастырских вопросов на аббата. Бенедикт Анианский создал прообраз монастырской конгрегации, то есть объединения нескольких монастырей под управлением одного настоятеля, и, в конце концов, бенедиктинцы были признаны монашеским орденом.[197]

В то же время углубленное изучение Правила св. Бенедикта вызвало к жизни многочисленные комментарии. К первой половине девятого века относятся четыре таких комментария, хотя некоторые ученые предпочитают сводить их к двум отдельным, самостоятельным работам. Первый комментарий, датируемый примерно 800 г., приписывают Павлу Диакону; второй был написан Смарагдом около 820 г.; третий — Гильдемаром между 840–845 г.г.; очень скоро последовал и чегвертый, написанный аббатом Василием.[198]

Гильдемар допускает, что достичь совершенства в монашеской жизни может и монах-эремит, и монах-киновит, однако при этом подчеркивает значение духовной общности, основанной на едином крещении, единой вере, единой надежде, едином Духе и единой Церкви. Общежитие как форма монашеской жизни наиболее пригодна для большинства монахов; отшельничество эремита доступно немногим.

Согласно Гильдемару, духовная жизнь бенедиктинца характеризуется глубоким переживанием сверхъестественного, безраздельной любовью к Иисусу Христу, полным самоотречением, осознанием присутствия Божия и добродетелями страха Божиего, послушания и терпения. Кроме того, для правильного воспитания совести и для воспитания смирения монах должен добросовестно исповедоваться в своих делах и мыслях либо аббату, либо брату-духовнику. Жизнь монаха, как полагает Гильдемар, делится на созерцательную и деятельную, то есть, монах должен заниматься и молитвенным деланием, и физическим трудом.

Комментатор дает несколько советов, касающихся молитвенной практики, основной для монаха-бенедиктинца. Поскольку забота о мирских вещах мешает сосредоточиться на общении с Богом, монах должен с предельным вниманием и самоотдачей предаваться псалмопению. Воспевая слова молитвы, исходящие от Самого Бога, монах может ощутить присутствие Божие.

Рассуждая о личной мысленно творимой молитве, Гильдемар утверждает, что для большинства людей она трудна и поэтому должна быть краткой. Трудность состоит в том, что человеческий ум обычно не в состоянии долго удерживать внимание на такой молитве и отвлекается проникающими в него помыслами. Заметив рассеянность, поучает Гильдемар, монаху следует прервать молчание и заняться чтением, псалмопением или физическим трудом. Монах, соблазняемый дурными мыслями и продолжающий при этом молитву в молчании, нарушает Правило; но нарушает его и тот, кто, получив благодать продолжительной молитвы в молчании при отсутствии помыслов, обрывает ее по малейшему поводу. Если же монах по благодати Божией получает дар созерцательной молитвы в то время, когда он занят lectio divina или физическим трудом, ему следует оставить чтение или работу и пойти в часовню. Однако подобное происходит редко, и необходимо всегда помнить об опасности впасть в ошибку. Обычной молитвой монаха является псалмопение, за которым следует молитва в молчании; однако некоторые — их число всегда невелико — могут творить молитву, пребывая в молчании и сохраняя сосредоточенность ума в течение долгого времени.[199]

КЛЮНИЙСКАЯ РЕФОРМА

Постепенно ослабляя аскезу и все больше умаляя значение физического труда в монашеской жизни, монахи-бенедиктинцы с великим усердием сосредоточивались на богослужении и lectio divina как на главных составляющих монашеской жизни. Это привело к тому, что на заре Средневековья влияние бенедиктинской духовности на Церковь проявилось, главным образом, в сферах, связанных со Священным Писанием и богослужением. Именно в этот период Теодульф и Алкуин осуществили редакцию латинской Библии, а Рабан Мавр написал комментарии к Библии. Он поставил себе в высшей степени духовную цель — преподать христианам истины откровения как основу благочестивого чтения и размышления.

В области богослужения бенедиктинские монахи содействовали успеху реформы, начатой Карлом Великим. Было создано очень много текстов, особенно новых гимнов; кроме того, в первоначальном виде было восстановлено богослужебное пение. В церковный календарь вводятся новые праздники; в общие богослужебные молитвы вплетаются своеобразные гимны и молитвенные возглашения, выражающие личную преданность. Епархиальное духовенство было обязано в своих храмах совершать ежедневную мессу, а также антифонные молитвы по бревиарию, хотя Собор в Э-ла-Шапель не вменил духовенству в обязанность совершение молитв по бревиарию.[200] Богослужебные темы сосредоточивались на Христе, при этом особое место занимали темы:

Спаситель, Царь царствующих, Господь и Святой Крест, — и на Преблагословенной Его Матери. Уже вошло в обычай совершать в честь Девы Марии субботнюю вотивную[XLIV] мессу; в этот период также заметно увеличилось число посвященных Деве Марии молитв и гимнов. Внимание богословов того времени занимали два доктринальных вопроса — приснодевство Марии и Ее успение.[201]

Наряду с мессой в целом большое внимание уделялось собственно Евхаристии, как, впрочем, и должно быть в духовной жизни, средоточием которой является литургия. Евхаристия понималась как воспоминание о страданиях и смерти Христа и как средство, которым Христос передает людям плоды Своего Пасхального торжества. Серьезные требования неизменно предъявлялись к подготовке к достойному принятию причастия.

Таковы особенности христианской духовности, находившейся под бенедиктианским влиянием, в конце эпохи Каролингов накануне распада Римской империи. Исторические книги сообщают о позорных, гибельных последствиях разрушения централизованной гражданской власти и перехода церковной власти в руки мирян: расколы и раздоры потрясали папский престол, храмы и монастыри попадали в подчинение светским властям, процветала симония, священство нарушало целибат, практиковалась инвеститура мирян на должность аббата. В одиннадцатом и двенадцатом веках Церковь колебалась между упадком и реформой, но, в конце концов, пошла по пути христианского обновления, которое возглавил Папа Григорий VII (1073–1085).

Однако и в десятом веке существовали центры, занимавшиеся реформой. Первым и наиболее влиятельным был Клюни, основанный в 910 г. История этого монастыря удивительна, а его влияние сказалось не только в духовной сфере, но и в литературе. Клюни продолжил дело, начатое Бенедиктом Анианским, объединяя под своим началом другие монастыри. Создание такого ообъединения монастырей было необходимо для того, чтобы "освободиться" от подчинения светским властям и епископату. В некоторых случаях монастыри находились под покровительством Святого Престола, к числу таких монастырей принадлежал и Клюни.

Аббатство Клюни превратилось в "монашескую империю, невероятную по своим размерам, и, однако, более двух столетий, благодаря возглавлявшим его аббатам, отличавшимся в равной мере и святостью жизни, и благоразумием и организаторскими способностями, монашеская жизнь в аббатстве протекала в соответствии с уставом и приносила свои плоды, образуя в Церкви самую мощную и влиятельную реформирующую силу".[202] Однако речь шла вовсе не о реформе, направленной на возврат к буквальному соблюдению Правила св. Бенедикта. Изменившаяся ситуация и новые социальные условия требовали адаптации, что выразилось в создании общинных установлений, разработанных на основе текста Бенедикта Анианского.