Петр Гнедич - Догмат искупления в русской богословской науке Страница 25

Рассматривая богослужебные песнопения со стороны содержания, безотносительно к их составителям, автор считает возможным привести их в «стройную и цельную систему, объединенную идеей искупления». Таким образом, темой его работы является «великое искупительное дело, совершенное Иисусом Христом». В отношении к этой теме автор и располагает отдельные главы своей работы, представляющей «историю Божественного домостроительства »!.

К сожалению, в исполнении своего намерения автор допустил ряд недостатков, снижающих ценность его работы[487].

В работе не имеется правильно выработанной системы для распределения собранного материала, объяснения автора не исчерпывают всего содержания цитируемых текстов, ряд образов остается нераскрытым, отдельные места понимаются неправильно.

Но эти недостатки, в известной степени неизбежные при первом опыте, не уменьшают интереса ко всей работе и значительности отдельных выводов.

А эти выводы и цитируемые в подтверждение их тексты не содержат в себе «юридического» понимания искупления. Само искупление есть дело Божественной любви и свободы, освобождение человека от греха и смерти, таинственное обновление человеческой природы и уничтожение греха силою крестной смерти Христа и Его воскресения.

Эту свою основную мысль автор обосновывает многочисленными цитатами[488].

Работу священника М. Ашихмина следует считать только началом или возобновлением[489] изучения догматического учения, заключенного в богослужебных книгах Православной Церкви, требующим своего продолжения и развития[490].

Поэтому при рассмотрении вопроса о соотношении этого учения со «школьным» изложением догмата искупления в настоящем исследовании приведено столько непосредственных высказываний. И они свидетельствуют, что «юридического» понимания искупления не содержится и в этом источнике церковного Предания.

Выводы из тщательного изучения источников православного вероучения — Священного Писания и церковного Предания — должны быть использованы при систематическом изложении православного учения об искуплении.

ГЛАВА IV. Опыты систематического изложения учения об искуплении в первой половине изучаемого периода (1893–1917)

1. ВЛИЯНИЕ КРИТИКИ «ЮРИДИЧЕСКОЙ» ТЕОРИИ НА ОБЩЕЕ НАПРАВЛЕНИЕ В ИЗЛОЖЕНИИ ДОГМАТА ИСКУПЛЕНИЯ

Критическое отношение к «школьному» пониманию учения об искуплении, так определенно высказанное в конце XIX века, скоро проникает в широкие круги русского церковного общества.

С первых же годов XX столетия появляется небывалое количество произведений, посвященных истолкованию этого догмата, высказываются самые разнообразные мнения при попытках этого истолкования.

Далеко не все такие опыты отличались самостоятельностью и последовательностью, не было недостатка и в сочинениях, сохраняющих прежнее «юридическое» истолкование, но основным направлением русской богословской науки того периода является постепенный отход от «юридического» понимания учения об искуплении.

Прежде рассмотрения наиболее ценных из этих опытов следует остановиться и на другого рода изложениях догмата искупления — произведениях, не имеющих строго научного значения (учебных руководствах, популярных статьях и лекциях), но также характеризующих указанное направление.

В ряде сочинений можно отметить попытки некоторого смягчения «юридического» понимания, изменяется терминология (не употребляются термины «заслуги», «оскорбление», «удовлетворение» заменяется «умилостивлением» и др.), высказываются иногда критические замечания в отношении крайностей и односторонности «юридического» истолкования, но сущность, принципы истолкования остаются, по существу, прежними. Здесь определенно проявляется влияние сочинений протоиерея Светлова.

В других сочинениях терминология еще более изменяется (искупительная жертва называется уже не «умилостивительной», но «очистительной»), делаются попытки полного преодоления «юридизма».

Но о большинстве таких попыток следует заметить, что они или неполны, или несвободны от противоречий. Помимо влияния сочинений протоиерея Светлова, значительно проявляется влияние ранних статей митрополита Антония (Храповицкого), трудов профессора В. Несмелова и патриарха Сергия[491].

Значительно изменяется изложение учения об искуплении в высшей богословской школе.

В лекциях по догматическому богословию о «юридическом» понимании искупления упоминается как об одном из истолкований этого догмата, которое сопровождается рядом более или менее серьезных критических замечаний[492]. В то же время, часто по другим кафедрам, «юридическая» теория подвергается самой резкой и уничтожающей критике[493].

Подобное же отношение к «юридической» теории раньше, чем в среднюю духовную школу, проникает в школу светскую.

Учебники по Закону Божию (объяснение катехизиса и «Христианское вероучение») средней школы отражают отмеченное выше направление отхода от «юридического» понимания искупления.

Еще больше, еще резче замечается этот отход в курсах богословия, читаемых в светской высшей школе, обычно в апологетическом изложении[494].

Как чрезвычайно интересное и характерное явление следует отметить курсы для законоучителей Казанского учебного округа в 1912 году и съезд законоучителей Харьковской епархии в 1915 году. На обоих этих собраниях были прочитаны вызвавшие обмен мнениями и сочувствие большинства участников лекции–доклады об искуплении, содержащие отрицание «юридической» теории как учения западно–схоластического, чуждого Православию[495].

Несколько позднее критическое отношение к «юридической» теории проникает в средние духовные шкоды. И в этом следует искать одну из причин распространенности и устойчивости этого понимания в сознании большинства представителей русского духовенства[496].

Среди многочисленных упреков, делаемых семинарскому образованию, схоластический метод преподавания вообще и «юридическое» истолкование искупления в частности также занимали свое место[497].

Только в 1906—1910 годах «Руководство» митрополита Макария (Булгакова) уступает место учебнику догматического богословия протоиерея Н. П. Малиновского, в основном сохранившему прежнее объяснение догмата искупления, и лишь в 1912 году появляется (2–е издание — 1915 г.) учебник И. Николина, где «юридическое» истолкование искупления отрицается.

Но здесь следует отметить, что и до этого были случаи, когда отдельные преподаватели семинарий составляли собственные статьи — опыты изложения этого догмата — взамен соответствующих параграфов учебника[498].

Из области богословской науки и школы неудовлетворенность «юридическим» истолкованием догмата искупления распространяется еще шире.

В 1906 году Макарий (Невский), епископ Томский, впоследствии митрополит Московский, в официальном отзыве о церковной реформе ставит перед Синодом вопрос о необходимости в катехизисе «установить более обоснованное воззрение на дело искупления Христа Спасителя»[499].

Отличное от «юридического» истолкование искупления дается в проповедях[500], в статьях и книгах, имеющих не только вероучительный или апологетический, но и чисто назидательный характер[501].

2. ИСТОЛКОВАНИЕ ДОГМАТА ИСКУПЛЕНИЯ В УЧЕБНЫХ КУРСАХ ПРОТОИЕРЕЯ Н. МАЛИНОВСКОГО И И. НИКОЛИНА

Несходство в изложении сущности искупления проявилось в двух созданных в этот период учебных руководствах по догматическому богословию: протоиерея Н. Малиновского и И. Николина[502]. Для определения значения работы протоиерея Н. Малиновского не так важна та низкая оценка, которую получил этот труд в Московской духовной академии как диссертация для получения степени доктора богословия[503]. Известная компилятивность составляет почти неизбежный признак всех учебных руководств и пособий, имеющих целью сообщение учащимся общепринятых сведений, а не оригинальных взглядов автора по изучаемому предмету. Имеет значение, что после сокращения этот труд как учебник по догматическому богословию заменил в семинариях «Руководство» митрополита Макария (Булгакова).

И для настоящего исследования интересно выяснить, в какой степени отразилась на труде Малиновского критика «юридического» понимания искупления.

Следует отметить, что автор разделяет «юридическое» понимание сущности искупления как удовлетворения правде Божией[504], которое «было необходимым потому, что этого требовал закон вечной и всесовершеннейшей правды Божией»[505], хотя и пытается в отдельных случаях несколько смягчить это понимание и даже допускает ряд высказываний против односторонности «юридической» теории[506].