Сергей Иванов - Византийское миссионерство: Можно ли сделать из «варвара» христианина? Страница 25

В целом можно сказать, что для области, столь близко прилегавшей к византийским владениям, варварский Крым испытал сравнительно небольшое влияние христианства[383]. Так, все пять церквей, которые ранее причислялись археологами к ранневизантийскому времени, теперь датируются периодом не ранее VIII в.[384] Проанализируем данные по Скалисгенскому могильнику (Бахчисарайский район), где хоронили начиная с V в., но подавляющее большинство погребений относится к VII‑IX вв. В этом колоссальном комплексе, где к настоящему времени вскрыто 794 захоронения, в каждом из которых содержится по нескольку (как правило, от 4 до 9) скелетов, христианские крестики найдены лишь в № 258, 371 (2–й пол. VII в.); 332 — два (1–й пол. VIII в.); 388, 391, 416 — два, 478 — три, 601, 760, 771 — два (2–й пол. VIII— IX вв.); 249а, 250, 269, 364 — два, 552, 561, 641 (не>датированы), да еще три разбросаны по территории могильника; сверх того, в склепе № 303а найден христианский образок, а в склепе 340 — перстень с изображением Георгия Победоносца[385]. Еще в могильнике найдено 11 надгробий с крестами[386]. Итак, на кладбище, которое начало функционировать уже в христианскую эпоху и где лежало более пяти тысяч человек, христианами были примерно 28 захороненных, происходивших из 19 семей. А ведь от Скалистого до Херсона — считанные километры! Таким образом, можно утверждать, что византийцы вплоть до IX в. не вели активной (по крайней мере, успешной) миссии даже на небольшом расстоянии от береговой полосы.

Падение персидской державы изменило баланс сил на Ближнем Востоке и привело к появлению во 2–й четверти VII в. на восточных рубежах Византии нового страшного врага— арабов. Разумеется, византийцы были знакомы с ними уже много столетий, но теперь арабы являлись носителями новой и весьма агрессивной религии — ислама. В столкновении с ним Империя потерпела ряд тяжелых поражений, причем не только военных, но и идеологических: во–первых, в мусульманство перешло подавляющее большинство обращенных ранее в православие арабов[387]; во–вторых, приход завоевателей приветствовали монофиситы и несгориане, видевшие в них освободителей отхалкидонитского гнета (см. выше, с. 111)[388].

Суровое отношение мусульман к иноверческой пропаганде надолго сделало христианскую миссию среди них почти невозможной. Разумеется, официальная риторика «вселенского христианства» от этого нисколько не изменилась. В ответ на оскорбительное письмо арабского халифа Омара II (717— 720 гг.) император Лев III разразился посланием, скрупулезно воспроизводящим ранневизантийские клише: «Евангелие распространилось по всем народам и языкам человеческим, от одного конца вселенной до другого… и между отдаленными варварами… Живя в дальних странах, говоря иным языком, они не столько, сколько надобно, сведущи в преданиях истины. Но та же самая книга, Евангелие, на всех языках хранится цело и неповрежденно. Умолчу о многих языках, на которых преподаваемо было наше чудесное и спасительное богоучение, упомяну о некоторых, во–первых, наш греческий, во–вторых, римский, в–третьих, бадалийский (?), в–пятых (sic!), сирийский, в–шесгых, эфиопский, в–седьмых, индийский, в–восьмых, ваш сарацинский, в–девятых, персидский, в–десятых, армянский, в–одиннадцатых, ивирский, в–двенадцатых, агванский»[389]. Следует, однако, обратить внимание на то, что при всей гордости за универсальный характер своей веры, император отнюдь не пытается обратить халифа в христианство. И тогда, и позднее официальная переписка между византийскими и арабскими властителями, хоть и выливалась подчас в религиозную полемику, никогда не преследовала собственно миссионерских целей.

Иное дело — личные контакты между представителями двух религий. Таковые нередко имели следствием обращение. Чаще всего крестились, понятно, пленные. В Житии Фантина Исповедника, написанном во 2–й пол. VIII в. Петром Таврским, рассказано, как благодаря святому было отбито арабское нападение на Сицилию при Льве V[390]: святой потопил флот мусульман. А «пленные агаряне, уверовав из‑за случившегося с ними чуда, были крещены, сделались христианами и не захотели больше возвращаться в свою землю»[391]. В середине VIII в. появляются и свидетельства о крещении мусульман на исламской территории. Некоторые носят легендарный характер: так, в сказании об отсечении руки Иоанна Дамаскина утверждается, что когда отрубленная Иоанну за его христианскую веру десница чудесным образом приросла обратно, «Эмир, восславив Бога, крестился сам, и весь дом его…. А Иоанн, научив его всем велениям Христовым, а также переименовав его в Никифора, наставлял его раздавать [милостыню] нищим»[392]. Однако есть и более достоверные свидетельства: Стефан Саваит, племянник Иоанна Дамаскина, хотя и провел свою жизнь (725—794 гг.) в монастыре, много общался с арабами. В житии святого, написанном его учеником Леонтием (BHG, 1670), упомянут целый ряд встреч Стефана с бедуинами. Иноверцы просят излечить их заболевшего соотечественника, объясняя просьбу так: «Мы знаем, что не ослушается тебя твой Бог»[393]; в другой раз Стефан просит арабских охотников пощадить косулю и те уваживают его, «славя христианскую веру»[394]. Но ни в одном случае Стефан не предлагает им креститься. Наконец, в житии описан эпизод, когда некий мусульманин[395], излеченный святым, сам заявляет, что хочет стать христианином. Дальше в тексте приведена обширная формула отречения ог «пустой религии арабов», произнесенная этим человеком, и пересказаны его опасения, что бесы отныне станут преследовать неофита. Во всей сцене главную роль играет араб, а про Стефана говорится лишь: «Старец… благословил его и, просветив богоучительными речами, вручил ему кувшинчик с освященным маслом»[396]. Агиограф как будто намеренно ни с\овом не дает понять, побуждал ли герой Жития этого варвара к крещению; мало того, мы даже не узнаём, крестил ли он его вообще! Видимо, опасение репрессий со стороны мусульманских властей приводило к тому, что христиане не осмеливались проповедовать в открытую, ни крестить добровольцев — вместо формального обряда иногда, как представляется, μογ быть задействован какой‑то литургический «суррогат», после которого обратившиеся могли считать себя в каком‑то смысле христианами. Арабский автор Аль–Джахиз (776— 869 гг.) пишет: «Причина роста и распространения христианства в том, что христиане получают сторонников из других религий»[397].

Чрезвычайно интересно Житие Романа Новомученика, сохранившееся лишь в древнегрузинском переводе. Герой его с 771 г.[398] сидел в арабской тюрьме в Багдаде. «Из Греции были приведены несколько пленных. (…) Из страха мучений и смерти… они отказались от христианской веры и перешли в веру сарацинскую. Когда же эти жалкие отступники увидели св. Романа, молящегося Богу, они пожалели об этом, и взяло их раскаянье. На следующий день пришла ночь воскресенья, и св. Роман встал и, бессонный, бодрствовал пред Богом в молитве и песнопениях. А греческие отступники были вокруг и, видя его, раскаивались… А когда рассвело, они подошли к нему со слезами и, покаявшись в грехах, стали спрашивать его, что им делать. Тут святой стал ругать их за глупость их и за оставление правой веры. А затем обратился к ним с увещеванием и укреплением и научил их, что им делать для блага их души, и сказал: «Хотя вы согрешили и впали в величайшее нечестие… тем не менее обратитесь к Богу живому, покайтесь в ваших деяниях — и будут жить души ваши. Ибо Он есть человеколюбец…«Так и подобным образом наставлял блаженный муж этих грешников… А стражи видели, что они плакали У ног св. Романа, и донесли об этом князю. Он призвал святого и сказал ему: «О враг Бога и враг слуг Его!.. Ты ныне убеждаешь этих верных сарацин, чтобы они стали христианами?«Отвечал св. Роман и сказал: «Как видите, я связан и стеснен. Меня стережет толпа соглядатаев и нет мне отдохновения, нет у меня возможности к кому бы то ни было обращаться, но если ко мне кто‑нибудь подходит и спрашивает меня о моей вере, я готов бесстрашно и бестрепетно наставить его в лучшем, что предпочтительно и спасительно для души“»[399]. Ром был казнен в г. Карры в 778 г. Нельзя не признать, что смерть святой встретил и мужественно, но его миссионерски поведение было весьма осмотрительным: он не адресовался и, прямую к принявшим ислам грекам и воздействовал на них лишь примером своего поведения. Только дождавшись, чтобы они сами к нему обратились за советом, Роман приступил к увещеваниям. Эту свою стратегию святой честно излагает араб, скому князю: не проявлять собственной инициативы, но если она проявлена другой стороной, то действовать не колеблясь.