Святитель Илия (Минятий) - Слова в Великий пост Страница 25

До творения этого царства природы — неба и земли — что существовало? Хаос, бездна, ничто. Извлечь из этого хаоса, бездны, из небытия это великое зрелище чудес могла только всемощная рука Вышнего — «десница Господня сотвори силу» (Пс. 117:15 и 16). А до творения царства благодати, т. е. Церкви Христовой, до возникновения веры и Православия что было? Хаос нечестия, бездна погибели, полное отсутствие праведности и святости. За исключением незначительной части земли, Иудеи, где признавался истинный Бог, — хотя, правда, и эта часть была сильно оскверняема соседними племенами, — весь мир был полон идолов и их поклонников. Египет, Эллада, Рим — эти благороднейшие страны были такими. Цари и их подданные, мудрые и неученые, мужи и жены, старцы и дети оставили Творца и послужили твари, кто — солнцу, кто — луне, звездам, животным, растениям; каждый почитал что хотел, главным образом обоготворял свою страсть. А ведь вера есть главное правило жизни. Посудите же, какова была жизнь этих людей? Кто боялся убийства? Кто стыдился блуда или прелюбодеяния? Сами их боги были кровожадны, как Арей и Геракл; блудники и прелюбодеи, как Зевс и Афродита. У кого могло быть побуждение к благодеянию, если не было надежды на рай? Кто бы старался избегнуть зла, если не было страха вечных наказаний? Какие нравы могли быть у людей, которые не знали Бога, и если даже знали, то не признавали Его? Зло стало всеобщим и имело за собой долгое прошлое, поэтому стало самой природой. Прочно стояло на земле царство денницы, которому совершенно отдались и посвятили себя люди. Вот тогда–то поистине «Господь с небесе притче на сыны человеческий, видети аще есть разумеваяй, или взыскали Бога. Вси уклонишася, вкупе неключими быша; несть творяй благостыню, несть до единаго» (Пс.13:2–3).

Теперь измерьте умом своим всю глубину заблуждения и погибели, в которую был погружен мир; измерьте и высоту Богопознания и святости, на которую он должен был взойти с верой в Христа. Идолопоклонство, столь глубоко укоренившееся в сердцах людей, должно было пасть, и должна была взойти вера в единого Бога, сущего на небесах в едином естестве и трех ипостасях (но и сии три ипостаси — один Бог), и в Бога, явившегося на земле в двух естествах и одной испостаси — Богочеловека и человека, умершего на кресте. Храмы идолов, покрывавшие всю землю, должны были пасть, на месте их должна была возникнуть новая Церковь, в которую, как во двор овчий, соберутся погибшие овцы. Должно быть проповедано учение, совершенно противоположное мирской мудрости, и людей, по злобе бывших земными демонами, оно должно было превратить в земных ангелов по добродетели. Короче говоря, миру, одряхлевшему в грехе, предстояло обновиться в святости, совершенно перемениться и изменить веру и жизнь.

И действительно мир изменился. Делом чьей десницы могла быть эта чудесная перемена? Конечно, только десницы Божией. Только Всевышний Бог, не имеющий нужды ни в каких средствах для действия, мог сотворить из ничего это чудесное дело. Какая из тварей явилась для устроения Церкви и проповеди веры Христовой? Не сошел с небес ни ангел, ни архангел, чтобы поразить людей сверхъестественной силой великих чудес. Здесь, на земле, не появился мужественный полководец, мудрый вития или какой–либо знаменитый богач, который бы или принудил силой своего оружия, или убедил искусным своим красноречием, или, наконец, множеством даров своих привлек людей к новой вере. Совершенно наоборот; а как говорит блаженный Павел, «буяя мира избра Бог, да премудрыя посрамит, и немощная мира избра Бог, да посрамит крепкая; и худородная мира и уничиженная избра Бог, и несущая, да сущая упразднит» (1 Кор. 1:27–28). Кто же это? Иудеи, т. е. позор и поношение всех племен; рыбаки по занятию, значит — люди бедные и непросвещенные; и всего числом двенадцать — очень немного. Вот их–то Бог и избрал и послал проповедовать Евангелие по всему миру — «шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари» (Мк.16:15). Я как будто вижу их — вот они выходят из горницы иерусалимской, чтобы разойтись в разные страны вселенной. Остановитесь, остановитесь немного, мужи галилейские, подождите немного, пожалуйста, и скажите мне, какое это дело вы начинаете? Мы посланы, они отвечают, кто в Рим, столицу всемирного царства, кто в Афины, где восседает вся мудрость земли, кто к индийцам, кто к скифам, диким варварским племенам, — словом, мы посланы даже до последних стран вселенной изгнать всякую иную веру и убедить людей принять новую веру — в Богочеловека, Который родился без отца, только от одной Матери — Девы; Человека бедного, умершего во время Понтия Пилата на кресте между двух разбойников; Который после смерти воскрес, вознесся на небо и опять сойдет с небес судить весь человеческий род. Мы идем убедить людей ради любви и веры в Сего распятого быть готовыми к отречению от мира, отечества, родителей, детей и собственной жизни, всем сокровищам и царствам мира предпочитать бедность и уничижение, всем наслаждениям — суровую жизнь, взаимно любить друг друга, любить даже врагов, на их брань отвечать молитвой, за ненависть воздавать благодеянием. Мы идем проповедовать это новое учение не простым только людям, но и военачальникам и царям, витиям и мудрецам; мы хотим, чтобы они оставили свои жезлы и венцы и приняли крест, а другие подчинили свой ум и волю вере в Распятого. Мы идем, чтобы привести мир к новой вере и жизни, сделать языческий мир христианским. Нечестивый — святым.

Хорошо. Вы, конечно, идете на великое и трудное предприятие. Где же ваше войско? — Нас всего только двенадцать. — Где ваше оружие? — Пославший запретил нам брать с собой даже жезл. — Значит, вы намерены привлечь людей к своему учению богатством? — Нет. Мы так бедны, и даже то немногое достояние, которое имели, оставили. — Но, может быть, вы обладаете даром слова, может быть, вы красноречивые витии и таким образом убедите людей принять эти странные догматы, противные всякому естественному смыслу? — Тоже нет. Мы не знаем, что такое мудрость мира и говорим только на своем родном языке. — Чем же вы надеетесь обратить к проповедуемой вере целый мир? — Мы не надеемся ни на какую человеческую силу, только на силу пославшего нас Учителя, и веруем, что выполним все, — «вся можем о укрепляющем нас Христе» (Флп. 4:13).

Что я слышу, братья? Все, чего хотели достигнуть эти люди, достигли. Теперь, прошу вас, скажите, кто мог сделать такое великое дело — создать эту православную Церковь с самого начала из «несущаго», с помощью таких орудий «несущих», как их называет Павел, кто мог сделать это, кроме всемогущего Бога? Да, «десница Господня сотвори силу» (Пс.117:15 и 16). Не ангельская, не человеческая, а крепкая десница Божия, извлекшая царство природы из несущего, создала и царство благодати из несущего же. Поэтому Православие все божественно с самого начала.

Вера христианская есть небесное учение выше природы, слова и разума, она содержит таинства недоказуемые и непостижимые. Она есть, по определению Павла, «уповаемых извещение, вещей облечение невидимых» (Евр.11:1). Это — вера в единого Бога, но Бога троичного в лицах: Отца, Сына и Святого Духа; в трех по ипостаси, но единого по существу и естеству; вера в единого Господа Иисуса Христа, вместе Бога и человека, сугубого по естеству и единого по ипостаси. «Кто… премудр, и уразумеет сие?» (Иер. 9:12). Видеть на святой трапезе хлеб и верить, что это — истинное тело Иисуса Христа, тело одушевленное, тело целое, ограничиваемое местом, но не описуемое, раздробляемое, но не разделяемое, снедаемое, но не иждиваемое, которое в одно и то же время на небе и на земле, и во всех церквах православных, и есть одно и то же тело. Видеть во святой купели естественную воду, омывающую тело, и верить, что это — духовная баня, очищающая душу. Чувственно видеть и мысленно верить в таинства так, чтобы ум отказывался от чувства, даже отказывался от веры в самого себя. «Кто… премудр, и уразумеет сие?» — Все это догматы, непостижимые для человеческого разума. С другой стороны, вера христианская есть закон, весь духовный, весь святой, — закон, заповедующий бедность, девство, пост, воздержание, смиренномудрие и любовь такую совершенную, которая бы простиралась даже и на врагов. Это–закон, требующий, чтобы человек был во плоти духовным, в мире — святым, закон, противный закону мира и плоти. Все это — вещи, которые человеческая воля неохотно принимает. И тем не менее это учение, столь непостижимое для ума, закон, столь тяжелый для воли, укрепились, распространились по всем странам земли, среди людей всех состояний. Но как? Может быть, при помощи какой–либо человеческой силы? Нет. Наоборот, вся человеческая сила, споспешествуемая силой демонской, оказала ему воинственное сопротивление.

Представьте себе, христиане, что на поле немного овец борются с волками, львами даже, драконами и другими зверями, многочисленными, дикими и кровожадными. Что вы скажете, если увидите, что эти немногие овцы победят, прогонят и рассеют волков, львов, драконов и всех других зверей и, разойдясь по различным странам земли, так умножатся, что образуют одно многочисленное стадо? Конечно, вы скажете, что это явление неестественное, что, это — выдающееся чудо. Сие–то поистине и случилось с Церковью Христовой. Вот и я вижу двенадцать апостолов, как двенадцать овец, посланных Христом на всемирную проповедь, как на поле битвы. «Се, Аз посылаю вас», предсказал Он Сам, «яко овцы посреде волков»(Мф.10:16). Там не одни только волки — иудеи, гонители христиан; есть и львы — цари–мучители, гонители веры, есть и драконы–отступники и противобожники–демоны. Бесчисленное множество зверей, видимых и невидимых врагов с неудержимой силой и яростью напало на овец Христовых, на юную Церковь. Но какое чудное зрелище я вижу! Эти немногие овцы победили, отогнали и рассеяли и волков, и львов, и драконов, и всех остальных зверей — и иудеев, и тиранов, и демонов, и всех врагов. Я вижу, как смиренные восторжествовали над гордыми, безоружные — над сильными, бедные — над царями, неученые — над мудрецами; двенадцать стали бесчисленными, увеличились, умножились, наполнили всю землю. «Во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенный глаголы их» (Пс.18:5). Вижу, как над трофеями римского Капитолия возвысился Крест Христов; вижу, что в Афинах пал жертвенник, посвященный «Неведомому Богу», и Распятый принимает поклонение. Вижу, что, по словам Златоуста, «в короткое время рыбари и мытари достигли самой вершины городов, и делатель палаток обратил всю Элладу». Вижу, что народ, сидящий во тьме, увидел свет великий; всякая гора и холм смирились, кривизны исправились, неровности путей сгладились; всякая плоть видит спасение Бога нашего. Вижу варварские племена крещенными, города, области, царства — православными. Пустыни наполнились подвижниками, монастыри — святыми девственниками. Вижу бесчисленное множество мучеников, из любви к Христу идущих на мучение, как овцы на заклание. Вижу, как мир, дотоле безбожный или многобожный, дотоле нечестивый и нечистый, стал благочестивым, святым, христианским. Всюду проповедуется Евангелие, всюду побеждает вера. «Сия есть победа, победившая мир, вера наша» (1 Ин. 5:4). — Чье же дело эта перемена? Конечно, конечно, десницы Вышнего. Как совершилось это великое дело? Конечно, «десница Господня сотвори силу». Да, десница Вышнего именно и умножила Православие. «Не в препретелных человеческия премудрости словесех, но в явлении духа и силы» (1 Кор. 2:4). Десница Вышнего и устроила так, что единая проповедь апостолов была слышна различным народам, что от рук апостолов падали языческие храмы, сокрушались идолы, а их поклонники обращались к вере. «Руками же апостолскими быша знамения и чудеса в людех многа» (Деян. 5:12). Знамения — исцеление больных, очищение прокаженных, воскрешение мертвых, изгнание нечистых духов. Чудеса — львы лобызали ноги святых людей, мученики оставались невредимыми в огне, девственники воевали со зверями и укрощали их, неподвижные холмы сходили с места, бурное море успокаивалось по молитве христианина. «Знамения и чудеса в людех многа».