Архимандрит Сергий (Страгородский) - Православное учение о спасении. Страница 25

Цель Слова Божия не умозрение, а наставление, и притом грешников. Неудивительно, поэтому, если в Слове Божием мы находим только намеки, только следы того понятия о возмездии, которое бы отвечало вполне существу христианства и при котором вечная жизнь является не наградой, как чем-то внешним, а естественным следствием трудов человека в снискании добра. Тем не менее, следы эти есть.

Прежде всего, в В. Завете встречаем такие выражения, что Господь „любит миловать» (Мих. 7, 18) и что „Он не по изволению сердца Своего наказывает и огорчает сынов человеческих» (Плач Иepeм. 3, 33). Подобные выражения понятны только тогда, когда Божественный приговор будет произноситься, именно, в зависимости от способности или неспособности человека к вечному блаженству. Грешник сам себя ослепляет и потому не может видеть света. Не так, что Господь, вопреки желанию и способности грешника, отлучает его от общения с Собою, а так, что общение с Богом совсем невосприемлемо для грешника. Эта мысль вполне ясно выражена в следующем месте книги пророка Исаии: „Устрашились грешники на Сионе, трепет овладел нечестивыми: кто из нас может жить при огне пожирающем? кто из нас может жить при вечном пламени?» Тот, кто ходит в правде и говорит истину; кто презирает корысть от притеснения, удерживает руки свои от взяток…, тот будет обитать на высотах» (Ис. 33, 14 – 16). Таким образом, для соблюдающих закон нет ничего невозможного обитать на Сионе, между тем для грешников там вечное пламя, огнь пожирающий. Грешники сами 6егут от Бога и царства Божия, потому что для них быть там невыносимо. „Свет Израиля для грешников делается „огнем и Святый его пламенем» (Ис. 10, 17). Тот же смысл имеют и выражения подобные Ос. 14. 10: „правы пути Господни и праведники ходят по ним, а беззаконные падут на них», так как устроение души праведников соответствуют путям Господним, вообще царству Божию, они и могут ходить этими путями, для грешников же эти пути – гибель. Еще более определенно выражается естественная зависимость возмездия от того или другого направления жизни человека там, где говорится, что грешники в самих себе носят огонь, который и пожжет их в день суда. „Вы беременны сеном, разродитесь соломою, дыхание ваше – огонь, который пожрет вас. И будут народы, как горящая известь, как срубленный терновник, будут сожжены на огне (Ис: 33. 11 – 12). „И я извлеку из среды тебя огонь, который и пожрет тебя» (Тез. '28, 18). Или же представляется дело так, что грешники своими беззакониями разжигают огонь, который и будет их участью. „Вот все вы, которые возжигаете огонь, вооруженные зажигательными стрелами, – идите в пламень огня вашего и стрел разженных вами. Это будет вам от руки моей: в мучении умрете» (Ис. 50. 11). Таким образом, Бог воздает грешнику тот самый огонь, который грешник возжигает своими грехами.

В книге же Притчей Соломоновых мы находим прямое указание на то, что понятие возмездия может приниматься именно в смысле естественного последствия. Так Премудрость говорит: „за то, что они возненавидели знание и не избрали для себя страха Господня, не приняли совета моего, презрели все обличения мои, за то и будут они вкушать от плодов путей своих и насыщаться от помыслов их. Потому что упорство невежд убьет их, и беспечность глупцов погубить их» (Притч. I, 29 – 31). Если человек презрел указания премудрости, ему естественно терпеть последствия своего неразумия, между тем, эти последствия являются в тоже время и наказанием ему за то, что он не внял Премудрости. Возмездием служить естественный вывод из поведения человека.

В Новом Завете нельзя, вместе с св. Григорием Нисским, не остановить своего внимания на Лук. XYI, 25 – 26. Здесь мы читаем: „Авраам сказал богатому (мучившемуся во аде): чадо, вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он утешается, а ты страдаешь. И сверх всего того, между вами и нами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, так же и оттуда к вам не переходят». Это место замечательно именно тем, что становясь на обычную, правовую точку зрения на возмездие, оно дает намек и на более глубокий его смысл. Стих 25-й обращается к нравственному сознанию грешника и говорит о том, что, как страдания богача, так и блаженство Лазаря вполне оправдываются с точки зрения правовой и то, и другое справедливо вознаграждают каждого за его земную жизнь. Но не в этом сила. Если бы это было и не так, богатый и Лазарь все-таки не могут перейти один на сторону другого, это было бы не только несправедливо, но и прямо невозможно, самое существо дела не допускает такой перемены. „Сверх всего того», кроме этой сообразности настоящего положения вещей, „между нами и вами утверждена великая пропасть», существует некоторая как бы естественная необходимость, в силу которой положение вещей измениться не может. Если же иметь виду первую половину слов Авраама, то окажется, что такую необходимость создало поведение богача и Лазаря в земной жизни, т. е. известное направление духовно нравственной жизни каждого из них. Св. Григорий Ниссккий так именно и понимает притчу о богатом и Лазаре. В разговорах с Макриной о душе и воскресении он влагает в уста Макрины следующую речь: „Подробностями сего повествования, т. е. притчи о богатом и Лазаре, Евангелие обозначает некие догматы, касающееся вопроса о душе. Патриарх, сказав сперва богатому: в плотской жизни ты получил часть благих», сказал подобное о 6едном: „и он исполнил служение тем, что причастился зол в жизни», потом, продолжая о бездне, которою отделяются они друг от друга, чрез это, по-видимому, великий некий догмат открывает в слове. Догмат же этот, по моему мнению, таков: в начале жизнь человеческая была однородна. Однородною же называю ту, которая представляется в одном добре и к которой неприкосновенно зло… Но человек добровольно свободным движением, оставив недоступную худшему долю, восхитил жизнь срастворенную из противоположностей. Впрочем, Промысл Божий неразумия нашего не оставил неисправимым. Но поелику с преступившим закон необходимо последовала присужденная законом смерть; то, разделив человеческую жизнь на две части… по человеколюбию дал власть, кому что угодно избирать из этого то и другое, – разумею же доброе и злое, или в этой краткой и скоропреходящей жизни или в оных нескончаемых веках, предел которых есть беспредельность. Поелику же подобоименно называется и доброе и злое, и делится каждое из них по двоякому понятию, – разумею уму и чувству, и одни причисляют к доброй доле то, что приятным кажется чувству, а другие уверены, что постигаемое только мыслью и есть и называется добром (различие блага нравственного от счастья блага эгоистического): то у кого рассудок необучен и неспособен видеть лучшее, те в плотской жизни с жадностью иждивают следующую естеству долю добра, ничего не сберегая для жизни последующей, а распоряжающиеся своей жизнью с разборчивым и целомудренным рассудком, в краткой сей жизни истомленные оскорбляющим чувство, сберегают доброе веку будущей жизни, чтобы лучший жребий простирался для них на вечную жизнь. Итак, вот что, по моему понятию, значит бездна, которая не разверзшеюся землею образуется, но которую производит суждение, разделявшееся в жизни на противоположные произволения. Ибо однажды избравший приятное в настоящей жизни и не исправивший своего безрассудства покаянием, недоступною, для себя после сего делает область благ, неминуемую эту необходимость ископав пред собою, как бездну некую зияющую и непроходимую. Потому-то кажется мне, и благое состояние души, в каком слово Божие упокоевает подвижника терпения, названо лоном Авраамовым. Ибо сей первый из бывших когда-либо патриарх, как повествуется, на надежду будущих благ обменил наслаждение настоящими; совлекшись всего, что было у него первоначально в жизни, имел он пребывание у чужих, настоящим злостраданием искупая чаемое блаженство» [259]. Таким образом, непроходимую бездну, которая, кроме» правовой сообразности, тяготеет над богатым и Лазарем, создало направление жизни того и другого. Первый полагал цель жизни в самоуслаждении и поэтому оказался неготовым к вечной жизни; второй же, вместе с Авраамом, предпочел чувству ум (дух), нравственный закон, и потому естественно переходит в царство нравственного добра.

Св. Ириней Лионский подобное же указание на выясняемый нами смысл возмездия видит в Ио. III, 18 – 21. „Верующий в Него (Сына) не судится, а неверующий уже осужден, потому что не веровал во имя Единородного Сына Божия». Далее объясняется, что значит слово „суд». „Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет»; и потому сами не воспользовались тем благом, которое ниспослал им Бог, и, таким образом, сами подвергли себя лишению света, наказанию во тьме. Причина же такого нерасположения к царству Божию заключается в том, что, дела их были злы», заключается в противном царству Божию направлении их предшествующей жизни, в устроении их души. „Ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет, и не идет ко свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы. А поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны». Раз человек устроил себя по образу Божию, он к Богу и стремится, потому что в Боге он найдет только оправдание своего устроения и сродную себе стихию жизни. Но если человек делал зло, если он думал только о самоуслаждении, тогда, конечно, в царствии Божием он найдет только обличение своей жизни, только ее полное отрицание, и потому возлюбит тьму, не пойдет к свету, чтобы остаться ему при своем. Таким образом, каждый получает то, к чему приготовлена его душа. Утешение праведнику в том, что он пришел ко свету, которого искала и по которому устрояла себя его душа, а грешник наказывается самой той тьмой, которую он возлюбил.