Алексей Карпов - Самые знаменитые святые и чудотворцы России Страница 25

«И пришла в смятение вся земля Суздальская, — пишет летописец. — Татарская же рать с князем Андреем Александровичем Городецким и с князем Федором Ростиславичем Ярославским, придя, взяла Владимир, и церковь Владимирскую разграбили и Суздаль, и Юрьев, и Переяславль, Дмитров, Москву, Коломну, Можайск, Волок, Углече поле — всех городов взяли 14, и всю землю опустошили». Дмитрий бежал. В благодарность за помощь Андрей, сделавшийся теперь великим князем, дал Федору город Переяславль (нынешний Переславль-Залесский), принадлежавший прежде Дмитрию. Впрочем, уже в следующем году Андрей примирился со своим братом. Дмитрий признал Андрея великим князем, а за это получил обратно отобранный у него Переяславль. (Вскоре Дмитрий умер, и Переяславль был передан его сыну Ивану.) Покидая Переяславль по повелению великого князя, Федор не сдержал своих чувств и сжег город дотла.

Распри продолжались и после смерти Дмитрия. В 1295 году Андрей Александрович вновь отправился к хану Токте. На следующий год он вернулся хотя и без татарской рати, но с полномочным ханским послом. В городе Владимире в 1296 году собрался съезд всех русских князей, на котором дело вновь едва не дошло по кровопролития. «И встали друг против друга: с одной стороны — великий князь Андрей, князь Федор Ростиславич Черный Ярославский, князь Константин Ростовский; а с другой стороны против них встали князь Данило Александрович Московский (младший сын Александра Невского. — Авт.), его брат (двоюродный. — Авт.) Михаил Тверской (оба они впоследствии были причтены Церковью к лику святых. — Авт.), а с ними все переяславцы до одного. И за малым уберег Бог от кровопролития, едва бою не было», — рассказывает летописец. Князей удержало только вмешательство церковных иерархов — владимирского епископа Симеона и сарайского Измаила.

Последнюю войну Федора Черного летописи датируют 1298 годом. За год до этого его племянник, князь Александр Глебович, «лестью» (то есть обманом) отнял у него Смоленск. Князь Федор Ростиславич, «собрав рать многую, пошел к Смоленску на братанича своего, князя Александра, и бился крепко у Смоленска, и отошел опять восвояси, в Ярославль, а города не взял».

Таков был этот князь, и таково было время, в которое он жил. В сентябре 1299 года князь занемог. Перед смертью он пожелал принять иноческий постриг. Так делали многие князья того времени. Но большинство, наверное, поступало не до конца искренне, желая пострижением в монахи лишь замолить свои прежние грехи. Федор же, надо думать, вполне раскаялся в совершенных им грехах и преступлениях — иначе Бог бы не прославил его. Перед пострижением, рассказывает Житие, князь призвал к себе супругу и сыновей, Давыда и Константина, и завещал им пребывать в любви, мире и согласии. Князь принял пострижение, а затем и схиму в Спасо-Преображенском Ярославском монастыре, любимом им и при жизни. Кончина князя-инока последовала 19 (по другим данным, 18) сентября 1299 года. «В то же лето скончался князь Федор в Ярославле в чернецах и в схиме», — свидетельствует летописец.

Ярославское княжение перешло к старшему сыну Федора Давыду. Он княжил двадцать два года и скончался в 1321 году, оставив после себя сыновей — Василия и Михаила. Его младший брат Константин, по прозвищу Улемец, умер бездетным.

Так и остался бы князь Федор Черный в истории лихим искателем приключений, подобно многим другим русским князьям страшного XIII столетия, но Провидению угодно было распорядиться иначе. Во второй половине XV века, на самом исходе существования независимого Ярославского княжества, произошло явление чудотворных мощей святого князя и благоверных чад его. Случилось это так.

Мощи князей покоились в одном гробе поверх земли в Спасо-Преображенском монастыре, под церковью Входа Господня в Иерусалим (престольным храмом Спасо-Преображенского собора). В 1463 году игумен монастыря Христофор с братией решили положить их в землю в самой церкви. Князь Александр Федорович (последний князь Ярославский) не только поддержал это начинание, но даже захотел устроить над могилой каменную гробницу. В присутствии самого князя, при большом скоплении народа 5 марта 1463 года мощи святых князей были открыты. Во время пения панихиды молитвами святых получили исцеления священник и его сын. От окропления водою, освященною при святых мощах, прозрели две женщины. Тогда зазвонили во все колокола, рассказывает «Сказание об открытии мощей», сошлось множество народа; все плакали от радости и благодарили Бога за то, что Он явил Ярославлю угодников Своих. Мощи решили не опускать на землю, а положили открыто в Спасо-Преображенской церкви. После этого чудеса умножились.

Не все сразу уверовали в святость мощей. Но сомневающиеся (а в их числе оказался даже епископ Ростовский Трифон) были посрамлены новыми чудесами святых князей. Слава о новых чудотворцах распространилась далеко за пределы Ярославля, и множество людей из других городов приходили поклониться святым мощам угодников Божиих. Сначала было установлено местное празднование святым князьям, а в середине XVI века — и общецерковное.

Церковь празднует память святых и благоверных князей Федора, Давыда и Константина 19 сентября (2 октября).

ЛИТЕРАТУРА:

Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития. М., 1915;

Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 1. М, 1997;

Симеоновская летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 18. СПб., 1913;

Никоновская летопись. Ч. 2 // Полное собрание русских летописей. Т. 10. М., 1965;

Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих Миней св. Дмитрия Ростовского. Кн. 1 доп. М., 1908.

ДАНИИЛ МОСКОВСКИЙ

Князь Даниил Александрович — младший сын великого Александра Невского. В русскую историю он вошел как первый московский князь и основатель Свято-Даниловского монастыря, один из почитаемых московских святых.

Даниил родился в 1261 году. Ему не исполнилось и двух лет, когда умер его отец. Детские годы мальчик провел в Твери, у своего дяди, тверского князя Ярослава Ярославича, бывшего в 1264–1271 годах великим князем Владимирским. Москва в то время, по-видимому, входила в состав великокняжеского удела и управлялась наместниками («тиунами») тверского князя.

Когда и от кого Даниил получил Москву себе в удел, в точности неизвестно. Полагают, что это произошло лишь в 70-е годы XIII века. Впервые же Даниил упоминается в летописи под 1282 годом; в это время он уже был московским князем.

Вообще, надо сказать, что после страшного Батыева разорения 1238 года это первое упоминание Москвы в летописи. Подобное умолчание само по себе весьма знаменательно. Летописи того времени обычно упоминают те или иные города в связи с какими-нибудь бедствиями — нашествиями татар, особо жестокими пожарами, междуусобицами. В Москве же, кажется, все обстояло более или менее спокойно. Во многом эта более чем сорокалетняя тишина и предопределила будущее возвышение Москвы. Город и округа набирались сил. Сюда, за леса и болота, переселялись беженцы из разоренных южных областей Руси — Рязанских, Черниговских, Киевских земель. Среди переселенцев были и воины, и ремесленники, и пахари-земледельцы. «Сей великий князь Данило, — рассказывает о Данииле Московском „Повесть о зачале великого царствующего града Москвы“, — весьма возлюбил жительствовать в Москве, и создал град больше прежнего, и горожанами его населил, ибо был добродетелен и нищелюбив премного, и к Богу имел веру, и молитву, и слезы».

Московскому князю неизбежно приходилось участвовать в междоусобных войнах, потрясавших тогда Русскую землю. Однако летописи отмечают особое миролюбие Даниила Московского. Большинство военных конфликтов, в которых он принимал участие, не доходили до кровопролитных сражений, но оканчивались миром.

В 1281 году, как мы знаем, началась война между сыновьями Александра Невского, великим князем Дмитрием и Андреем Городецким. Оба князя искали поддержки в Орде (Андрей у законного хана Туда-Менгу, а Дмитрий у его соперника Ногая). Даниил поддерживал то одного, то другого своего брата, стараясь любым способом обезопасить Москву от нового татарского разгрома. В 1282 году он выступает на стороне Андрея против Дмитрия: «Князь Святослав Ярославич с тверичами, и князь Данило Александрович с москвичами, и новгородцы пошли войной на великого князя Дмитрия, к Переяславлю, — рассказывает летописец. — Дмитрий же, услышав о том, пошел против них к Дмитрову, а те, не дойдя пять верст до Дмитрова, остановились. И стояли пять дней, пересылаясь между собою, и так помирились».

Вскоре помирились и старшие Александровичи — Дмитрий и Андрей. В 1287 году все трое братьев ходили войной против нового тверского князя Михаила Александровича. «И подошли к Кашину, и стояли под Кашиным девять дней, и опустошили все, и Кснятин сожгли, а оттуда захотели идти на Тверь. И великий князь Михайло вышел против них со своею силою, и так начали пересылаться между собой, и, помирившись, разошлись». «В дальнейшем отношения Даниила Александровича с Тверью то вновь становились дружественными, то снова охладевали, — пишет современный исследователь. — А вот отношения со старшим братом, великим князем Владимирским Дмитрием Александровичем, делались все прочнее и прочнее». Надо сказать, что дружба с Дмитрием, а затем и с его сыном Иваном, впоследствии принесла Даниилу немалую политическую выгоду.