М Левуш - Четыре царства Страница 29

Теперь попробуем понять причину, побудившую хахамим изменить стоящее в конце первого благословения выражение "боящимся Его" на слово "человек" (так назван учёный во втором благословении). Начнём с разбора самого понятия "страх перед Б-гом". Бытующее представление о страхе перед Небом сводится к боязни наказания за неблаговидный поступок. Соединение в сознании совершаемого действия с последующей расплатой, обусловленной не природным законом, но Силой верхнего мира, само по себе — уже достижение. Тем не менее это лишь ступень на пути к истинному ират шамаим (страху перед Б-гом). Увидеть, что на самом деле стоит за этим фундаментальным понятием, нам поможет описанный в Пятикнижии эпизод.

Случилось так, что на пути к Лавану Яаков попал на то место, где по приказу Г-спода Авраам собирался принести в жертву Ицхака. Сказано в Пятикнижии: "И пришёл на одно место, и переночевал там, потому что зашло солнце… И снилось ему: вот, лестница поставлена на земле, а верх её касается неба. И вот ангелы Б-жии восходят и нисходят по ней. И вот, Г-сподь стоит при нём и говорит… И пробудился Яаков от сна своего, и сказал: истинно Г-сподь присутствует на месте этом, а я и не знал. И испугался, и сказал: как страшно место это! Это не что иное, как дом Б-жий, а это врата небесные…" (Берёшит 28:11-17). Причина ират шамаим — не боязнь наказания, корень его лежит в осознании присутствия Создателя в мире. Слова "Г-сподь стоит при нём" — не случайная деталь повествования, именно в них кроется основа подлинного ират шамаим.

Комментарий Рамбана раскрывает природу ират шамаим "Показано было ему (Яакову) в пророческом сновидении, что всё происходящее на земле осуществляется через ангелов на основании высших распоряжений, получаемых ими…" Яакову было показано, что ангелы, назначение которых — быть посредниками между Творцом и нашим миром, не предпринимают никаких действий, ни малых, ни больших, пока не изложат все обстоятельства дела в судах верхнего мира. В видении Яакова отражением этого общего закона явились ангелы, восходившие по лестнице, основание которой находилось на земле, а другой конец уходил в небо. Спускавшиеся же ангелы представляли собой тех, которые приводили в исполнение вынесенные в верхней инстанции вердикты.

Но не только это увидел Яаков. В тот момент ему было открыто, что его собственная судьба также находится в абсолютной зависимости от Создателя мира, как сказано:

"… Я Г-сподь, Б-г Авраама, отца твоего, и Б-г Ицхака. Землю, на которой ты лежишь, тебе отдам её и потомству твоему… И вот, Я с тобою, и сохраню тебя везде, куда ты ни пойдёшь, и возвращу тебя в землю эту, ибо Я не оставлю тебя, доколе не сделаю того, что Я сказал тебе" (Берёшит 28:13,15). Осознание полной зависимости (в первую очередь, своей собственной, а вслед за этим и каждого явления в мире) от воли единого Б-га — вот природа истинного ират шамаим. Знание это Яаков получил не в виде абстрактной идеи, он увидел в пророческом сне её конкретную реализацию. Именно конкретность определяет уровень ират шамаим, на котором на самом деле находится человек. Улавливающий действие руки Б-га в том, что происходит с ним самим, с окружающими, с миром, существенно отличается от того, кто просто знаком с этой правильной идеей.

Сказанное находит подтверждение в сформулированном Рамбамом: "Каков способ приобретения страха перед Б-гом? (К человеку придёт страх перед Б-гом) в то время, когда он будет понимать Его дела, чудесные и великие, и увидит в них Его мудрость, которой нет сравнения и предела…" Именно это и случилось с Яаковом в ту ночь. Он стал очевидцем действия великой руки Б-га. Так, согласно мидрашу, среди поднимавшихся и спускавшихся ангелов были ангелы четырёх царств: Бавэла, Персии, Греции и Эдома. Перед Яаковом предстала вся история человечества как противостояние его потомков другим народам.

Суммируя сказанное, приходим к выводу, что ират шамаим есть такое понимание реальности, при котором очевидна зависимость от воли Творца всех событий и явлений, во-первых, своей собственной судьбы, во-вторых, и истории народов, в-третьих. Знатоку Торы предоставлена возможность увидеть мир её глазами, а это существенно обостряет его зрение. То, насколько глубоко ему удастся воспользоваться своим знанием, и будет определять его уровень ират шамаим. Отсюда ясно, что появление в благословении слов "… Который отделил от мудрости Своей боящимся Его" закономерно. Заключительные слова благословения характеризуют не только человека, при виде которого оно произносится, но указывают, о каком аспекте мудрости идёт речь, а именно — о знании высокого, удалённого от нас мира. Очевидно, что благословение, которое относится к выдающемуся учёному, в чьей картине мира не отведено место Творцу, неподобающе связывать со страхом перед Небесами. Его мудрость — иная, его область — исследование материальной стороны мира, и подобранные хахамим слова соответствуют этой идее. Каждый раз, когда Талмуд противопоставляет земного правителя Создателю мира, первый характеризуется как "плоть и кровь". Именно так и звучит дословный перевод того, что литературно мы раньше перевели как "человек". Сами слова благословения подчёркивают материальность того, при виде кого оно произносится.

* * *

В прежние времена в других народах встречались люди, которые посвящали значительную часть своего времени изучению Торы. Возникает вопрос: заслуживает ли благословения не еврей, достигший на этом поприще определённой высоты? На первый взгляд, вопрос кажется неправомерным: ведь в трактате Санхедрин ясно сказано, что не еврею изучать Тору запрещено. О каком же благословении может идти речь? В то же время, Р. Меир в трактате Бава кама и Р. Иеуда в трактате Шабат утверждают, что не еврей, приобщающийся к Торе, подобен первосвященнику. Таким образом, они дают его усилиям явно положительную оценку. Конечно, последнее высказывание хахамим не следует понимать буквально. Что же, однако, они хотели сказать, ставя на один уровень изучение Торы посторонними и деятельность главного священнослужителя нашего народа?

Трактат Cотa объясняет причину этого странного сопоставления. Талмуд обращает внимание на то, как воспевает мудрость царь Шломо: "Счастлив человек, нашедший мудрость, и человек, приобретший разум. Потому что обретение её лучше, чем обретение серебра, и плоды её (лучше) чистого золота. Она дороже жемчуга, и ничто из желаемого тобою не сравнится с нею" (Мишлей 3:13-15). Простое понимание написанного — лучше быть мудрым, чем богатым. Однако этот поверхностный взгляд не объясняет, почему царь Шломо не ограничился сравнением мудрости, скажем, с золотом. Зачем понадобились три сопоставления?

Разумеется, за каждым из них скрывается свой особый смысл. Так, слово "жемчуг" на иврите имеет тот же корень, что и слово "внутренность". А это значит, что существует некоторое духовное явление, ценность которого можно сравнить с ценностью жемчуга, и привлекательность этого духовного явления определяется некоторым его внутренним аспектом. Неожиданно оказывается, что фигура первосвященника во времена Храма удовлетворяла выдвинутому требованию. В самом деле, главный служитель отличался от остальных, в частности, тем, что был единственным, кто имел доступ в Кодеш Кодашим (Святая Святых) особое помещение Храма, где концентрация кедуши достигала максимального уровня. Место это называлось "внутренним из внутренних" в Храме. Привилегия первосвященника входить в Святая Святых раз в году во время служения в Йом кипур, безусловно, поднимала его в глазах людей. Возможность появляться в месте сосредоточения кедуши, то есть, во внутреннем, в духовном смысле, помещении Храма, сообщала его позиции особую привлекательность. Таким образом, ценность жемчуга в глазах людей в сочетании с заключённой в буквах этого слова идеей "внутренности" действительно делают жемчуг сопоставимым с позицией первосвященника. И тогда слова "мудрость дороже жемчуга" Талмуд интерпретирует как "обладающий мудростью ценнее первосвященника, проникающего внутрь внутреннего". Этот комментарий не только открывает скрытый смысл слов царя Шломо, но и обращает наше внимание на аспект внутреннего взаимодействия человека с миром. Тем самым Талмуд сообщает, в чём именно заключена высота знатока Торы: талмид хахам каждый день получает доступ к внутреннему устройству мира. Этим он выше первосвященника, которому позволено входить в Святая Святых раз в году.

Приоритет мудрости становится ещё очевиднее в свете утверждения хахамим, приведённого в трактате Орайот: "даже мамзер, являющийся талмид хахамом, значимее первосвященника-невежды". Появление на свет мамзера вызвано актом, диаметрально противоположным кедуше. Сан главного служителя Храма наделяет его обладателя кедушей, вызывающей почтение. И тем не менее Талмуд учит, что способность вступать в контакт с высшим разумом ставит первого на уровень, недоступный для второго.