Ольга Михайлова - Молния Господня Страница 29

Тут можно читать бесплатно Ольга Михайлова - Молния Господня. Жанр: Религия и духовность / Религия, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте Knigogid (Книгогид) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.

Ольга Михайлова - Молния Господня читать онлайн бесплатно

Ольга Михайлова - Молния Господня - читать книгу онлайн бесплатно, автор Ольга Михайлова

Боль — яростная и невыносимая — пробудила его, он с криком согнулся пополам, всё тело трепетало и вздрагивало, звеня мучительным надрывным страданием-наслаждением, и разделить их он был не в силах. Снова услышал голос Терезы, над ним склонился Элиа. Снова питье — теперь горячее и сладкое — освежило его губы. Ему чуть полегчало. Плоть умолкла, с висков и лба заструился пот, заботливо стираемый Элиа.

«…Qui habitat in adjutorio Altissimi, Inprotectione Dei caeli commorabitur. Dicet Domino: Susceptor meus estu, et refugium meum; Deus meus, speraboineum. Quoniam ipse liberavit me de laqueo venantium, et a verbo aspero. Scapulis suis obumbrabit tibi, et sub pennis ejus sperabis. Scuto circumdabit te veritas ejus: non ti me bis a timore nocturno; A sagitta volante in die, a negotio perambulante in tenebris, ab incursu, et daemonio meridiano. Cadent a latere tuo mille,et decem milliaa dextristuis; adteautem non appropinquabit. Verumtamen оculis tuis considerabis, et retributionem peccatorum videbis. Quoniam tu es, Domine, spes mea; altissimum posuisti refugium tuum. Non accedet ad te malum, et flagellum non appropinquabit tabernaculo tuo. Quoniam angelis suis mandavit de te, ut custodiant te in omnibus viis tuis. In manibus portabunt te, ne forte offendas ad lapidem pedem tuum. Super aspidem et basiliscum ambulabis, еt conculcabis leonem et draconem. Quoniam in me speravit, liberaboeum; рrotegam eum,quoniam cognovit nomen meum. Clamabit ad me, et egoexaudiam eum; сum ipso suum in tribulatione: Eripiam eum,et glorificabo eum. Longitudine dierum replebo eum, еt ostendam illi salutare meum…» «…Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!» Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен; щит и ограждение — истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится: только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Всевышнего избрал ты прибежищем твоим; не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе — охранять тебя на всех путях твоих: на руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею; на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона. «За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его; с ним Я в скорби; избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его, и явлю ему спасение Мое…»

Но что со мной, Господи, изнемогает во мне душа моя…

Сознание то ненадолго прояснялось, то снова затуманивалось, силы совершенно покинули его. Но Вианданте вдруг различил сквозь пелену видений, окутывающую его, нечто вполне реальное. Он помнил, как вдруг перед ним возникли круглые зелёные глаза с тонкими продольными зрачками, и понял, что на грудь ему запрыгнул Схоластик. Плечо и грудь незадолго до того почти парализовало болью, и треклятый кот прыгнул именно на больное место. Вианданте хотел было прогнать его, но рука не подчинялась ему, он не мог произнести ни слова и решил дождаться Терезы или Элиа, и попросить убрать животное. Между тем кот плашмя разлегся на груди Вианданте, поджал под себя когтистые лапки и замурлыкал.

«Не во множестве утех утвердится достоинство наше, но во множестве тягостей и в великом терпении посреди бедствий. И было ли что для человека лучше и спасительнее страдания, показал то Христос Своим примером. И учеников, вслед Его грядущих, призывает Он нести крест. Итак, многими скорбями подобает нам войти в царствие Божие. Чем более сам для себя умирает человек, тем совершеннее начинает жить для Бога…»

Разве он в монастыре? Откуда тут Дориа? Это проповедь в капитулярной зале?

К Вианданте то подступала чувственность, то царапала боль, он совсем ослабел, и с трудом мог прогонять блудные, кружащие вокруг него помыслы, обессилевший, он бормотал слова молитвы, но чёртовы суккубы вихрем вились вокруг него. Схоластик, тяжесть которого он ощущал на своей груди, смотрел на него зелёными, почти зеркальными глазами.

Странно, неожиданно осознал Джеронимо. Боль в груди отпустила. Он мог теперь дышать глубже. Боль переместилась куда-то направо, к седьмому ребру, и толстый кот теперь не лежал, но почти сидел там, снова глядя на него не мигая…

Похотливые видения исчезли. Вианданте снова провалился в сон. Человек без лица теперь был одет паломником, он медленно шёл по улице, отсчитывая дома, потом постучался в низкие медные ворота у входа двухэтажного дома, сложенного из серого камня. Он что-то просил у открывшей дверь служанки, потом прошёл за ней в дом. Его накормили в кухне, налили супа и протянули ломоть свежего хлеба. Служанка отвернулась, наливая ему молока, а паломник, осторожно вынув что-то из котомки, воровато обернувшись, высыпал белый порошок в стоящую на столе солонку.

Velut aegri somnia venae finquntur species…[5]

Потом снова зазмеилась в кустах Бриджитта, Вианданте с ненавистью ударил по корням сапогом…Тот же серый дом был погружён в траур, глухо рыдали во дворе плакальщицы, тихо выносили из ворот тяжёлый гроб… Он опять проснулся. Схоластик снова лежал на нём, прямо на животе. Боль в районе седьмого ребра утихла, теплая шкурка кота согревала, почти ничего не болело, но слабость парализовывала. Вианданте теперь мог поднять руку и смутно видел свои пальцы, но рука не сжималась в кулак, мучительно хотелось спать, глаза слипались.

Кто это?…Некто в сиянии Лика, жегшего воспалённые глаза, приник к нему. «Сын Мой, нет тебе никогда безопасности в здешней жизни, пока жив ты. Посреди врагов живёшь ты, и брань ведут с тобою справа и слева. Если не готов у тебя щит терпения, недолго пробудешь цел от язвы. Готовь себя не ко многому покою, но ко многому терпению. Ради любви ко Мне всё ты должен переносить радостно — труды и скорби, искушения и смущения, болезни, обиды, наговоры, унижение, стыд, обличение и презрение. Всё испытает ученика Христова, всё созидает венец небесный. Я же воздам награду вечную за краткий труд и славу бесконечную за преходящее унижение…»

…Очнулся Вианданте снова в своей постели, над ним склонился Леваро. Теперь Джеронимо видел его отчетливо, и первое, что отметилось — чёрная пустыня этих глаз, в которых раньше видел лишь преданность и восхищение. Ничего шутовского в лице не было, но это почему-то не понравилось Вианданте. Он напрягся, и мышцы — с тупой слабостью — отозвались, подчинились. Привстал, сел на постели, опустив глаза, вздрогнул: его тело, обнажённое до пояса, было страшно изнурённым. На руках просвечивали голубые реки вен и чуть выделялись слабые мускулы, обтянутые пергаментной кожей. Кот Схоластик сидел здесь же, на одеяле, глядел грустно и чуть заметно шевелил хвостом.

Вианданте посмотрел на Элиа и снова ощутил нечто страшное. То, что не понимал, он уже понимал — и боялся, и не хотел понимать, но понять был обречён. Спустил ноги с кровати, опираясь на Элиа, поднялся, чуть качнувшись. Отстранил того, пытаясь стоять сам. Устояв на ногах, протянул руку к рясе, лежащей в изголовье, но снова покачнулся. Элиа торопливо помог ему одеться. Медленно спустился вниз, вышел на кухню. Синьора Тереза, ничего не сказав, молча поставила на стол тарелку с дымящимися макаронами, жареной рыбой и салатом и оплетённый кувшин… Когда приговорённую вели через толпу, на неё с яростными криками накинулись три обезумевших женщины. Но это оказались несчастные роженицы, чьи дети были убиты ведьмой. Повитуха была возведена на костёр, и после оглашения материалов дела сожжена.

Вианданте спросил снова. «Что с Аллоро?»

Сдерживавшийся до этой минуты плач кухарки прорвался утробным воем.

Глава 7,

в которой инквизитор Тридентиума оплакивает потерянного друга, вспоминает свое бредовое болезненное видение и понимает, что не все в нём было бредовым, постигает, наконец, то, что постоянно ускользало от него, и неожиданно обретает друга нового.

Вопреки ожиданиям Леваро, Империали остался спокоен. Тихо спросил: «когда?» «Шестнадцать дней назад» «Сколько я был в забытьи?» «С 25 августа. Сегодня 11 сентября. Начало индикта. Без малого три недели».

Его спасли только гераклово сложение, надвинутый капюшон, да то, что Аллоро шел впереди. Смертельная, леденящая тоска медленно накатила на него, вливаясь в сердце. Неимоверным для ослабевшего духа усилием отогнал её. Даже мотнул головой, прогоняя подступавший к горлу комок. Нельзя. Повернулся к синьоре Бонакольди, вытиравшей глаза. «Перестаньте. Я снова хочу есть». Это было правдой. Кроме того, плач кухарки нервировал. Пусть займется стряпней. «Леваро, нужно срочно произвести арест… Задержать…» Рука Элиа мягко остановила его. «Она уже давно в Трибунале. Я взял на себя смелость действовать от вашего имени.» Вианданте молча взглянул на него. Деревянно улыбнулся, кивнул, с трудом поднялся, медленно, опираясь на руку Леваро, вышел.

Слезы страшным и неудержимым потоком хлынули за несколько шагов до спальни, как ни сжимал он зубы на лестнице. Отстранив Элиа и жестом приказав ему уйти, забился в комнату и долго тихо выл, вцепившись зубами в подушку. Несколько раз пытался успокоиться, но новые спазмы сердечной боли снова и снова валили его на постель. «Гильельмо, Джельмино, Лелло, мальчик мой… брат мой… друг мой… Я выхожу в летнюю ночь, и слух мой почти не вычленяет нежное пиццикато ночных цикад, но умолкни оно — и ночь онемеет, и страшным станет молчание мрака. Ощутимо ли мерцание лунных бликов на глади ночной лагуны? Но исчезни оно, — и ты поймешь, что из мира ушла красота. Чувствовал ли я прохладу ветра, приходящего с альпийских предгорий? Но вот смолк он, и как рыба, ловлю я губами тяжёлый воздух, не дающий дыхания. Джельмино…Ты был для меня — пеньем цикад, отражением лунным, ветром долин, я и не замечал присутствия твоего, но вот, не стало тебя — и я в оглохшем, опустевшем и бездыханном мире…»

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.