Святитель Макарий Коринфский - Добротолюбие. Том II Страница 31

212. Решение св. Антония подтверждается бесчисленными примерами. Вспомним о жалком падении старца Ирона. Он вдался в крайне строгий пост и глубокое уединение, и чтоб как-нибудь не нарушить их, по внушению врага не стал приходить в обычные собрания пустынников по субботам и воскресеньям, где во взаимном собеседовании выяснялись разные пути и распутия жизни строгой. Обольстившись этим, будто добрым советом врага, он поддался ему еще в большем прельщении, – принял его за Ангела, когда он явился ему в сем виде, и согласился, по его слову, броситься в высохший колодезь, – расшибся и на третий день скончался. – Вот и еще пример: два брата, вознамерясь идти в глубочайшую пустыню, положили не принимать иной пищи, кроме той, которую подаст Сам Господь. Когда, блуждая по пустыне, они изнемогли до того, что уже и двигаться не могли, напали на них мазики – дикий и жестокий народ; но видя их в таком жалком положении, сжалились над ними и предложили им хлеба. Один одумался и согласился принять хлеб, хоть и от человеков, но как от Господа посланных; подкрепился и остался жив. А другой упорно остался при своем решении, – и умер от голода. Вот и еще: некто из строгих постников и уединенников счел себя достойным общения с Небесными Силами, – и враг не замедлил воспользоваться сим; стал являться ему, как ангел, давать откровения о делах и мыслях человеческих, производить в келлии свет без светильника. Достигши сим путем полного к себе доверия, он велел ему наконец принесть в жертву Богу сына своего, подобясь Аврааму. И это конечно было бы исполнено, если бы сын, видя необыкновенные приготовления, не догадался убежать. – Еще: в Месопотамии одного воздержника и уединенника враг довел до беспрекословной веры снам, представив ему в сновидении два народа: христианский с апостолами и мучениками во мраке, бесславии, скорби и плаче, – и Иудейский с Моисеем, патриархами и пророками в лучезарном сиянии, в славе и радовании, – склонил перейти во иудейство и принять обрезание. – Довольно и этих примеров, чтоб убедиться, что нерассудительность есть открытая дверь к падениям и пагубе.

213. Рассудительность есть дар Божий, который однако ж надлежит развивать и воспитывать. Как? Отдавая все свое – на рассуждение опытнейших отцов. Это самая мудрая школа рассудительности, в которой научаются добре рассуждать о достодолжном даже и такие, которые не имеют особой к тому способности. Так решается вопрос, – как приобретается рассудительность. Приобретается истинная рассудительность истинным смирением, коею первым оказательством служит – открывать отцам не только то, что делаем, но и то, о чем думаем, ни в чем не доверяясь своему помыслу, но во всем следовать наставлениям старцев, и считать хорошим или худым только то, что они признают таковым. Такое действование и способствует безопасно пребывать на правом пути, и охраняет от всех сетей диавольских. Тому, кто свою жизнь располагает не по своему суждению, а по совету преуспевших, невозможно пасть от прельщения бесовского. Так предание рассуждению отцов своих помыслов заменяет свою рассудительность и научает ей. Враг не любит света; почему откровение злых помыслов тотчас, как они открываемы бывают, разгоняет их и истребляет. Как змея, извлеченная из темной норы на свет, старается убежать и скрыться: так и злые помыслы, будучи обнаружены откровенным признанием и исповедию, стараются бежать от человека. Это подтверждается многими и премногими примерами и опытами.

214. Авва Серапион рассказывает о себе: когда был я в новоначалии, то тайком от аввы брал себе сухой хлебец и съедал. Я делал это очень долгое время, и страсть овладела мною так, что я не мог одолеть ее. Совесть осуждала меня; я же стыдился сказать об этом авве. – Но по смотрению человеколюбивого Бога случилось зайти к старцу некоторым братиям, которые стали открывать ему свои помыслы и просить на них разрешения. Старец отвечал им, что требовалось, причем пришлось говорить и о воздержании в пище. Потом он прибавил: ничто столько не вредит монахам и ничто столько не радует бесов, как утаивание своих помыслов от духовных отцов своих. Слова эти сильно поразили меня; мне думалось, что Бог открыл старцу мои согрешения, и, пришедши в сокрушение, я начал плакать, – потом вынул из-за пазухи хлебец, который обыкновенно крал, и, повергшись на землю, просил простить прошедшее и молиться о сохранении меня от сего в будущем. Тогда старец сказал: признание твое освободило тебя от плена твоего; открывши свои грехи, ты поразил беса, уязвлявшего тебя при твоем молчании. Доселе ты попускал ему обладать тобою, не противореча ему и не обличая его, а теперь, будучи изведен из сердца твоего и обнаружен, он уже не будет иметь в тебе места. Старец не окончил еще речи, как показалось, будто горящий факел вышел из недр моих и наполнил всю келлию зловонием, так что присутствующие думали, что горит сера. Старец прибавил: вот Господь явно подтвердил истину слов моих и твоего освобождения. Так действием признания отступила от меня страсть чревоугодия, и с тех пор даже на мысль мне не приходило прежнее пожелание.

215. Что видим в Самуиле? – Он, с младенчества будучи посвящен Богу и удостоясь беседы с Ним, не поверил своему помыслу, но дважды воззванный Богом, спешит к старцу Илию и от него получает наставление, как должно отвечать Богу. Таким образом Бог Сам и того, кого удостоил собеседования с Собою, восхотел руководить наставлением старца, чтоб чрез то путеводить его к смирению. – Не то же ли видим и в св. Павле? Господь Сам призвал его; но тут же отсылает его к Анании, чтоб у него научиться пути истины. – И сам св. Павел после нескольких опытов проповеди Евангельской идет в Иерусалим проверить свое благовестие, да не како вотще течет (Гал. 1, 13-2, 2), – хотя ему осязательно сопутствовала благодать Святого Духа. Так очевидно, что Господь никому не открывает пути к совершенству, кроме руководимых к оному духовными отцами, как и чрез пророка говорит: вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут тебе (Втор. 32, 7).

11. О степенях совершенства духовной жизни, по побуждениям к ней (Соб. 11-е)

216. Три побуждения заставляют людей подавлять страсти, именно: страх гееннского мучения в будущем или боязнь строгости законов в настоящем; надежда и желание получить Царство Небесное; наконец любовь к добродетели, или добролюбие. Что страх заставляет гнушаться скверны зла, о сем говорится в притчах: страх Господень ненавидит неправды (8, 13). Что надежда также удерживает от увлечения страстями, – о сем сказано: не прегрешат вси уповающии на Него (Пс. 33, 23). О любви же сказано, что она даже не боится падения греховного: любы николиже отпадает (1 Кор. 13, 8). Посему Апостол все дело спасения заключил в стяжании этих трех добродетелей, говоря: ныне пребывают вера, надежда, любовь, – три сия (1 Кор. 13, 13). Вера, внушая страх будущего Суда и мучений, отклоняет нас от скверны страстей; надежда, отторгая ум наш от настоящего ожиданием Небесных воздаяний, заставляет презирать все плотские удовольствия; любовь, огнем своим воспламеняя в нас любовь ко Христу и к преспеянию в духовных добродетелях, побуждает с совершенною ненавистью отвращаться от всего, что противно им. Хотя эти три добродетели все ведут нас к одному концу, т. е. побуждают воздерживаться от всего недозволенного; но степенями своего достоинства они много разнятся между собою. Две первые свойственные тем людям, которые, стремясь к преспеянию, не восприняли еще сердечного их возлюбления; третья же исключительно принадлежит Богу и тем людям, которые восстановили в себе образ и подобие Божие. Ибо один Бог творит все благое не из побуждений страха или воздаяния, но по единому благолюбию. Вся содела Господь Себе ради, говорит Соломон (Притч. 16, 4), т. е. по благости Своей Он обильно изливает всякие блага на достойных и недостойных; поелику не может быть ни огорчен обидами, ни раздражен беззакониями людей, как вечно совершенная и по природе Своей неизменная благость.

217. Посему, кто стремится к совершенству, тот с первой степени страха, собственно называемого рабским, должен постепенно восходить на стезю надежды. Здесь человек уподобляется уже не рабу, а наемнику; ибо действует в ожидании будущего воздаяния. Хотя он, уверенный в прощении грехов своих, уже не страшится наказания за них, а сознавая в себе добрые дела, чает получить за них добрую награду; но не мог еще дойти до расположения свойственного сыну, который в полной уверенности в отеческом всещедром к себе благоволении, не колеблясь почитает своим все принадлежащее Отцу.

218. Итак мы должны ускорять свое шествие, чтоб, посредством николиже отпадающей любви востекши на третью степень сынов, почитающих своим все принадлежащее Отцу, удостоиться воспринять образ и подобие Небесного Отца и, следуя примеру истинного Сына Его, взывать: вся, елика имать Отец, моя суть (Ин. 16, 15): что и блаж. Павел исповедует о нас, говоря: вся ваша суть, аще Павел, или Аполлос, или Кифа, или мир, или живот, или смерть, или настоящая, или будущая, вся ваша суть (1 Кор. 3, 21, 22). К таковому Богоподобию призывает нас и заповедь Спасителя: будите убо вы совершении, говорит Он, якоже Отец ваш небесный совершен есть (Мф. 5, 48). У тех, которые находятся еще в состоянии рабов и наемников, расположение к добру иногда прерывается, именно, когда душа по причине некоего охлаждения ее чувства или по причине развлечения мирскими удовольствиями и радостями перестает поражаться страхом геенны или желанием будущих благ. Итак мы не иначе можем достигнуть истинного совершенства, как возлюбивши Бога не по другому чему, как по одному влечению любви к Нему; потому что и Он прежде возлюбил нас не для другого чего, как для нашего спасения. Для сего надобно нам стараться с пламенною ревностию восходить от страха к надежде, от надежды на степень любви к Богу, или любви к самым добродетелям с полною горячностию душевною, чтобы восприняв такую приверженность к добру, могли мы, сколько это доступно для человеческой природы, неуклонно пребывать в нем.