А. Панкова - Шри Ауробиндо. Биография. Глоссарий Страница 31

Первые несколько дней тюремной жизни обернулись для Ауробиндо величайшими страданиями, как физическими, так и духовными. Однако вскоре ему удалось обрести самообладание и хладнокровие. Он писал: «Спустя довольно короткое время мне удалось отрешиться от ощущения неприятности, трудности, огорчения и приобрести иммунитет к страданиям. Именно поэтому, когда в памяти всплывают дни, проведенные в тюремных застенках, воспоминания эти скорее вызывают улыбку, чем раздражение или скорбь».[194] Первое время Шри Ауробиндо был вынужден обходиться без книг и прочих привычных вещей. Позже ему было разрешено взять из дома несколько необходимых вещей. Дядя по материнской линии послал ему немного одежды и несколько книг, среди которых были Гита и Упанишады.[195]

Предварительные слушания, проводимые Берли, продолжались 76 дней, а судебные заседания в сессионном суде длились 131 день: они продолжались с 19 октября 1908 года по 13 апреля 1909 года. Члены судебной комиссии высказали свое мнение 14 апреля, а судебный приговор был объявлен 6 мая.

Бариндре и Улхашкару был вынесен смертный приговор.[196] Другие были приговорены к различным срокам тюремного заключения. Шри Ауробиндо вместе с несколькими революционерами был оправдан. Обвинительная сторона не смогла доказать его вины. Нашлось кому позаботиться о его защите! На первый взгляд, им оказался знаменитый Читта Раньян Дас, который, отложив в сторону все другие дела, целиком посвятил себя защите Шри Ауробиндо. Ораторское искусство Эрдли Нортона нашло достойный отпор со стороны Читты Раньяна Даса. Но одно несомненно: в процессе участвовала еще какая-то сила, скрыто управляя не только действиями Шри Ауробиндо, но и адвоката; что это была за сила и кто скрывался за ней, мы вскоре узнаем со слов самого Шри Ауробиндо. А пока обратимся к отрывку из заключительного слова Читты Раньяна на суде. Касаясь выдвинутого обвинения, согласно которому Шри Ауробиндо был главой заговора, Читта Раньян сказал следующее: «…Сама природа тайного общества имела такой характер, что невозможно даже предположить, что Шри Ауробиндо, хотя бы в мыслях, мог допускать его успех. Мой просвещенный друг ссылался на тысячу и одно последствие этого заговора и отрицал, что для того, чтобы подтвердить наличие этого всеобщего заговора, он, не колеблясь, вынесет обвинение в заговоре людям, против которых нет ни малейших свидетельств, подтверждающих, что они хоть как-то связаны с этим делом. Прошу вас не принимать этого во внимание; заговор – всего лишь плод воображения моего просвещенного друга. Я допускаю, что он всецело убежден в существовании заговора, что и вынес на обсуждение суда, но единственное, чем я могу объяснить это, единственное предположение, которое я могу выдвинуть, заключается в том, что он слишком долго находился под влиянием полицейских, которые обрабатывали его в течение десяти месяцев. А потому он искренне поверил в заговор и вынес это свое убеждение на рассмотрение суда.

Однако мой призыв к вам сводится к следующему: этот человек, обвиненный в противоправных действиях, которые ему приписаны, предстал не только перед нашим судом, он предстал перед судом Истории, а потому я взываю к вам: пройдет много времени, успокоятся все эти споры, улягутся бушевавшие вокруг страсти и волнения; и через много лет после того, как он сам покинет нас, – его образ будут воспринимать как образ поэта, патриота, пророка национализма, возлюбленного человечности. Пройдет много времени после того, как он покинет этот мир, и его слова эхом отзовутся не только по всей Индии, но достигнут далеких морей и земель. Именно поэтому я говорю, что человек этот предстает не просто перед этим судом, но и перед великим судом Истории».[197]

Здесь уместно привести отрывки из судебного заключения, сделанного судьей г-ном Бичкрофтом: «Теперь я обращаюсь к делу Ауробиндо Гхоша, главного обвиняемого на этом процессе. Да, он обвиняемый, которого сторона обвинения стремится признать виновным более, чем кого-либо другого, и не будь его на скамье подсудимых, нет сомнения, что дело давно уже было бы завершено. Отчасти поэтому я оставил эту сторону дела напоследок…То, что он человек глубоко религиозный, может служить доводом как в пользу обвинения, так и в пользу защиты, в действительности же представитель Короны построил свое обвинение на том, что его религиозные идеи в сочетании с желанием добиться независимости Индии превратили его в фанатика. Однако представитель защиты возражает, заявляя, что обвиняемый является последователем Веданты и обращается к доктринам Веданты, чтобы сформулировать свои политические убеждения; а поскольку доктрина, в применении к отдельному индивидууму, призывает искать Бога в себе и таким образом осознавать лучшее в себе, то то же самое касается и нации в целом: она может развиваться, лишь познав лучшее в самой себе; ни один иностранец не может дать ей того спасения, которое может быть достигнуто национальными методами, присущими этой стране. Его доктрина – это не пассивное сопротивление, а осознание спасения через страдание. Если закон несправедлив, не подчиняйся ему и прими последствия. Не прибегай к насилию, однако если закон несправедлив, то морально ты не обязан подчиняться ему: откажись подчиниться и страдай. Он говорил людям, что они не трусы, призывал их поверить в себя и достичь спасения не прибегая к посторонней помощи, но полагаясь на собственные силы. Вот в чем, по словам г-на Даса, разгадка его дела…Проблема в том, достаточно ли показательны его труды и выступления – которые сами по себе защищают не что иное, как возрождение его страны, – рассмотренные вместе с фактами, свидетельствующими против него в этом деле, чтобы подтвердить его соучастие в заговоре. Собрав воедино все свидетельства, я пришел к выводу, что именно такого доказательства, которое бы позволило признать его виновным в столь серьезных преступлениях, в них нет…»

Приведем здесь несколько отзывов прессы, которыми она откликнулась на оправдание Шри Ауробиндо.

«…Оправдание Бабу Ауробиндо не только сняло тяжелейший груз беспокойства и подозрения с плеч каждого индийца, но и, мы абсолютно уверены, порадовало многих англичан. Выступления самого судьи ясно доказали, что он не мог не питать уважения к этому одаренному человеку и испытал великое облегчение, найдя возможность признать его невиновным. Однако газета Чоурингхии («Стейтсмен») никак не могла успокоиться! Вместо того, чтобы найти слова сочувствия к тем страданиям, которые выпали на долю невинного Бабу Ауробиндо, она выплеснула в его адрес поток непростительных инсинуаций: «Он (Бабу Ауробиндо) не может быть полностью оправдан в тех непреднамеренных последствиях своего мистического учения, которое столь мрачным и скорбным образом было истолковано его фанатичными учениками». Так вот, утверждение, что в его учении кроется какой-то опасный мистицизм, – абсолютная ложь. И еще большая ложь – утверждение нашего англо-индийского оракула, что будто те, кто решился бросить бомбу, были его учениками… Выступления, подобные тем, которые позволила себе «Стейтсмен», чреваты последствиями настолько пагубными, насколько они взывают к пагубным страстям определенного класса европейцев в нашей стране.

И далее, какова реальная позиция г-на Нортона как государственного обвинителя? Это позиция полусудьи-полузащитника. Частью его священного долга в качестве председательствующего на процессе является умение любым путем сохранять свой ум независимым от всяческих предрассудков и следить, чтобы восторжествовала истинная справедливость как в отношении обвинителя, так и обвиняемого. Полицейские же должны быть заинтересованы в обвинительном приговоре человеку, которого они арестовали; однако обвинитель Королевского суда должен быть выше столь недостойных чувств. Он должен не просто олицетворять высшую справедливость в обращении с обвиняемым, но должен также указать на ошибки, если они будут допущены защитой. Однако, как заметил г-н судья, все мы знаем, что обвинение, то есть г-н Нортон, заинтересовано в признании Ауробиндо Бабу виновным и таким образом допускает по отношению к нему и другим обвиняемым величайшую несправедливость, угрожая их защитнику и отказывая в освобождении под залог… Против же Бабу Ауробиндо не только нет ни малейших доказательств, подтверждающих его вину, но при необходимости вполне можно было бы представить поручительства в его защиту. И все же он вынужден был гнить в застенках почти целый год! Нужно ли напоминать читателю об ужасах тюремной жизни индийца, находящегося под следствием?».[198]

Следующий отрывок был опубликован в «Басумати» под заголовком «Приди, о Богоподобный Ауробиндо»: «Ауробиндо! Со скорбью отмечая острую нехватку еды в доме твоей Матери, в домах твоих сестер и братьев, ты с улыбкой отведал жалкой тюремной пищи. Видя нужду в одежде твоей Матери, твоей родной страны, ты принимаешь рваные тюремные обноски как украшение. Обнаружив, что твоя возлюбленная Мать лишена права говорить, ты дал обет молчания. Кто еще так, как ты, всем сердцем и всей душой служит своей Матери? Ауробиндо, приди! О, сын Матери-Родины, более любимой, чем сама жизнь, приди, приди! О, преданный слуга Матери, позволь сегодня нам от лица Матери служить тебе! Приди же, о преданный сын, вкушающий сейчас тюремную пищу, позволь нам поднести к твоим губам самые лучшие блюда, приготовленные Матерью. Приди! О, суровый аскет, одетый в рваные тюремные лохмотья, позволь нам исполнить свой братский долг и облечь твою сияющую золотом фигуру в прекраснейшие одежды, сшитые Матерью. Приди же, о ты, прославивший тюремные оковы, великий герой, давший клятву Свадеши и водрузивший на свою главу лучезарную корону славы, которой коснулась святая пыль с ног Матери и на которую мы призываем всех богов ниспослать тебе благословение. Приди же, о молчаливый аскет; позволь в благосклонном приветствии тебе протрубить в миллионы раковин и пропеть миллионами уст песни во славу твою, так чтобы звуки их донеслись до всех стран света! Приди же, о Ауробиндо, торжественный избранник новой патриотической веры, приди! О святой Ауробиндо, познавший истину! Приди! О Ауробиндо, уподобившийся Богу! Приди, о ты, плоть от плоти Индии! Приди, приди, позволь сегодня миллионам братьев и сестер в один голос приветствовать твое возвращение домой!».[199]