Дж. Клиер - Россия собирает своих евреев Страница 31

Действительно, правительство стремилось к колонизации пустынного юга, особенно Крыма, который официально вошел в состав России в 1783 г. Но все же при ближайшем рассмотрении доводы Гессена не кажутся достаточно убедительными. Если правительство в самом деле хотело поощрять переселенцев, то почему тогда оно вело себя настолько неопределенно в этом вопросе? Ведь в указе об установлении двойного обложения ни словом не упоминалось о том, что для кого-то (например, для добровольных переселенцев на южные земли) возможны исключения, или о том, как их добиться. Далее, инструкции губернатору Минска по поводу переселения евреев поступили почти через целый год после введения двойного налога и касались только одной из всех губерний, где разрешалось селиться евреям. Наконец, в указе об освобождении караимов от двойного обложения говорилось, что местные власти должны специально проследить за тем, чтобы другие евреи не выдавали себя за членов этой привилегированной общины. Таким образом, согласно положениям указа от 8 июня 1795 г., евреи, переселившиеся на юг, никоим образом не освобождались от двойного налогообложения. Эти факты, как будто, опровергают мысль Ноткина и Гессена о том, что переселение евреев в Новороссию было вызвано желанием избежать двойного налогообложения. Но в таком случае, в чем же на самом деле заключалась причина введения особого «еврейского» налога?

Маттиас Реет высказал убедительные аргументы в пользу того, что истинные причины были чисто экономическими. Он считает, что этот указ являлся составной частью системы налоговых мер, нацеленных на упорядочивание финансового положения России после многолетних войн с Османской империей и Польшей [294]. Указ о двойном обложении входил в состав группы из семи указов, одновременно представленных Екатериной в Сенат. Их взаимосвязь очевидна, поскольку в некоторых из этих документов содержатся ссылки на другие указы той же серии. Первым указом провозглашалось проведение новой подушной ревизии с целью более справедливого начисления податей и унификации обложения. Следующие указы касались, во-первых, крестьянства, затем купечества и, наконец, евреев, причем их сочетание наводит на мысль о логическом движении от общего к частному [295]. Экономическая мотивация очевидна, недостает только объяснения, почему именно евреи оказались удостоены сомнительной чести помочь пополнению казенных сундуков. Можно лишь предполагать, что Екатерине не хотелось публично и откровенно признать, что прогрессивное положение о «безразличии к расе и религии» впредь не будет свойственно ее законодательству. Сам по себе налог время от времени приводил в замешательство даже финансовых чиновников. Власти раз за разом обещали отменить этот налог в следующем десятилетии (при условии хорошего поведения евреев). Но при этом определенная дата никогда не назначалась. Однако когда в 1812г. евреи обратились к властям с петицией об отмене налога, то из Министерства финансов им смогли лишь ответить, что не знали, что этот налог взимается до сих пор! [296]

Но каковы бы ни были мотивы двойного налогообложения, оно, вне всяких сомнений, тяготило евреев. Это ставило их в неблагоприятное положение не только по сравнению с христианами всех исповеданий, но и с другими группами нехристианского населения, потому что евреи оказались единственным иноверческим меньшинством, обремененным этим налогом. Современные наблюдатели, как евреи, так и христиане, единодушно признавали, сколь тяжким было этот бремя. Эффективность закона определялась тем, что его действие распространялось на все новоприсоединенные еврейские общины в Виленской и Минской губерниях, в Волыни и Подолии [297].

Двойное обложение легко было превратить в репрессивную меру против евреев, продлевая его действие. Совет министров на совещании 15 марта 1824 г. постановил запретить поселение в России евреям – подданным других государств на том основании, что те иммигрируют в Россию, чтобы избежать военной службы у себя дома и воспользоваться привилегиями, даруемыми переселенцам русским правительством. Въехав в Россию, эти иностранные подданные будто бы устраивались поближе к границе, чтобы заняться контрабандой. Поэтому тем из них, кто уже успел обосноваться в России, пригрозили отселением от границы и двойным налогом [298].

Наконец, есть еще одна проблема, возникающая при попытке определить правовой статус евреев в правление Екатерины II. Выше было отмечено, что генеральная линия интеграции, которой следовало правительство, лишь со временем обрела правомочность благодаря специальным законодательным постановлениям. Так же обстояло дело с проблемой воинской службы. Насколько можно судить, после 1772 г. евреев никогда не призывали на военную службу, хотя никаких определенных законов по этому поводу не существовало до 1794 г. Такое положение вещей совпадало с практикой Западной Европы, где евреев считали бесполезными с точки зрения военного дела. Существовало убеждение, что евреи трусливы по натуре, что по субботам они воевать ни за что не станут и что их специфические обычаи невозможно успешно сочетать с воинской службой [299]. Правда, были некоторые важные исключения. Евреев призывали в армию Австрийской империи при Иосифе II, но и там их сначала не брали на строевую службу [300]. В период Четырехлетнего сейма польские реформаторы вели широкое обсуждение возможности призыва евреев в армию. И хотя некоторые выступали в поддержку этого начинания, большинство реформаторов предпочитало позволить евреям откупаться от военной службы путем уплаты специального налога [301].

На решение русских властей освободить евреев от службы в армии могло повлиять и то, что все они были приписаны к городским сословиям. Члены русского торгового сословия освобождались от личной службы при уплате особого налога в пятьсот рублей за каждого рекрута, за который должны были нести ответственность местные общины. Вместе с тем российские мещане не были освобождены от военной службы, а большинство евреев состояло именно в этом сословии [302].

Так или иначе, в указах от 7 сентября 1794 г. и 21 января 1796 г. было официально провозглашено, что евреи должны вместо воинской службы платить по пятьсот рублей. Эти указы внесли новый оттенок двусмысленности в определение правового статуса евреев. По указу 1794 г. евреям, как и купечеству, полагалось платить налог за освобождение от воинской службы, однако не уточнялось, имеются ли в виду только евреи, приписанные к купечеству, или евреи вообще. В указе просто говорилось, что этот налог будет взиматься «с купечества… и с евреев» [303]. Указ явно причинял затруднения чиновникам при его толковании, так как 21 января 1796 г. в новом законе было уточнено, что на евреев-мещан также распространяется его действие [304]. Подобное исключение вводило различие между еврейскими и христианскими членами мещанского сословия, потому что последние в армии служили. И при императоре Павле I, и при Александре I правительство сознательно воздерживалось от попыток заставить евреев служить в армии в каком бы то ни было качестве, кроме вспомогательных сил. И хотя само освобождение от военной службы было с точки зрения российских евреев ценным послаблением, основывалось оно на весьма нелестном представлении о них русских властей, что в будущем привело к тяжелым последствиям. Таким образом, в исключении евреев из рекрутских наборов можно проследить действие двух тенденций: во-первых, евреи по-прежнему рассматривались как единое целое, как особая группа, и потому исключение касалось их всех; во-вторых, власти не оставили попыток отрегулировать статус евреев в обществе, четко определяя их повинности.

В период с 1772 по 1796 гг. попытки установить правовой статус евреев в России так и не привели к успеху. Поначалу русское законодательство усвоило польскую концепцию о евреях как об отдельном разряде населения, отличном от христианского большинства, но эта точка зрения не продержалась и десяти лет. Последовали меры по интегрированию евреев в существующие в России сословия (или подразделения сословий), но этому препятствовали некоторые факторы: стремление еврейской верхушки сохранить как можно больше былой автономии кагала (в чем их поддерживала вся община в целом), враждебное отношение местных христиан к участию евреев в гражданской жизни городов и то, что многие евреи не отвечали требованиям ценза по профессиональному и имущественному состоянию и месту проживания, необходимым для принадлежности к двум городским сословиям России. Поэтому усилия властей «классифицировать» евреев продолжались и при преемниках Екатерины, императорах Павле I и Александре I [305]. В то же самое время власти продолжали изучать их жизнь, и представления русских о евреях становились все разнообразнее.