Витторио Мессори - Черные страницы истории Церкви Страница 32

В основном св. Павел соглашается на ius Gladii, «что разрешает право использования меча княжеским палачом, которого назвал слугой Бога, наказывающим негодяев» и приговаривающий их на смерть, если это необходимо. Нельзя забывать о 13 главе его Послания к Римлянам, очень популярной в прошлом, а в последнее время забытой, в которой говорится: «Ибо начальствующие, страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое» (Рим 13,3-4).

Мы не можем быть безразличны к очевидным декларациям св. Павла, показывающих нам важные аргументы ведущие к освобождению от слов противоречащих Библии, которые мы находим в цитированном Dizionario di antropologia pastorale: «В главе 13 Послания к Римлянам, Павел, наверное, думал о практике отсечения головы злостным преступникам, жившим в Римской Империи. В конечном итоге, толчком написания этих слов, было послушание перед законной государственной властью…» Это удивительный и жалкий обман. На протяжении двух тысяч лет ни одному богослову не пришла в голову такая мысль, но епископы и Синод, опираясь на 13 главу Послания к Римлянам, не признали правоту смертного приговора, высказанного судом и установленного силой законной власти. Точка зрения Церкви не была в итоге результатом какого-то неразумного импульса, тем более что «каноническое право» – одновременно принимая слова св. Павла – применяло определение irregolarita (лишающее возможность принять рукоположение) к палачу, его помощнику и даже судье, которые законным правом приговорили кого-то к смерти.

Этот кровавый ужас не только не забывает предписания Библии, но напоминает также о размышлениях, касающихся современной обстановки, что мы и попытаемся представить в следующей главе.

Верим, что мы доказали и не затратили много усилий, так как тексты о практике смертного приговора Божьего происхождения являются очевидными, что находим в законах Ветхого Завета и это подтверждается Иисусом Христом и Апостолами в Новом Завете. «Голландский катехизис», который трудно обвинить в пристрастности, признает «невозможность защиты тезиса Христа в непосредственной отмене права войны или смертного приговора.

Трудно понять, на что опирались цитируемые выше богословы и библеисты, которые обвиняли Церковь в «неверности Писанию». А какое Писание они имели в виду? Может The Wish-Bible, «Библию Желаний», которую сегодня нужно создать.

Однако, нужно заметить основную разницу между Ветхим и Новым Заветом. Закон, данный Ною и Моисею, считает исполнение приговора над теми, кто позволил себе некоторые преступления, обязательством и выражением послушания Воле Бога. Тем не менее, в Новом Завете (так как эту проблему понимала Традиция уже со времен Отцов Церкви) смертный приговор является в некоторых случаях правильным, хотя не всегда так считалось. Это зависит от суда, который меняется в соответствии с эпохой. Чем-то другим является признание права компетентных властей, которые, пользуясь словами св. Павла, «не носят меча напрасно» для исполнения этого права.

По нашему мнению в сегодняшнем обществе и культуре чересчур светского Запада смертную казнь не стоит вводить там, где ее отменили. Иногда лучше не использовать то, что по закону принадлежит обществу. Не будем задерживаться на статистике, которая для одних является доказательством, а для других в ней нет процента успеха исполнения смертного приговора, как способа предупреждения преступлений.

Тогда не лишено логики заявление, опубликованное в Civilta Cattolica в 1865 г. с удивительным заглавием La Frammassoneria e I'abolizione della pena di morte , в котором иезуиты высказываются за сохранение этого страшного наказания в новом итальянском кодексе.

В том же известном журнале можно было прочитать, без сомнения, правдивый «голос Папы»: «То, что написано, это не попытка доказать ни правоту, ни ответственность, ни относительную необходимость смертного приговора. Но предполагая, что это уже сказали мудрые люди, хотим заявить, что эти мудрые люди высказались за сохранение смертного приговора, на практике же они стремятся его избежать, что легко можно доказать, как с помощью слов, так и дел».

Civilta Cattolica продолжает: "При помощи слов: объясните основную цель тех, кто хочет оставить смертный приговор? Очевидно, в конечном итоге, они хотят добиться уменьшения, а если это возможно и ликвидации убийств. Итак, разве дело не в том, чтобы, в конечном итоге, отменить смертный приговор?

Однако, он должен быть для убийц, как этого хотят либералы, в пользу убитых, а также невинных жертв, за которых либералы никогда не хотели нести ответственности. В свете этого менталитета очевидным является тот факт, что сторонники смертной казни действуют в пользу полной отмены ее, прежде всего перед невинными жертвами, а только потом – что очевидно – перед приговоренными и преступниками".

Чтобы не утверждать, что такого рода мнения являются второстепенными, так как не решают основной проблемы христианина: « Если только Бог является тем, кто дает жизнь, то разве правильно, что один человек отбирает ее у другого человека? Разве не существует то равное право жизни для всех и даже для убийц, право, которое никогда не может быть насильственным?».

На самом деле сопротивляющиеся смертной казни признают право общества заключить преступника в тюрьме, что рождает следующий вопрос: если Бог создал человека как свободное существо, тогда разве кто-то может лишить его свободы? Существует право свободы («врожденное, неприкосновенное и необходимое» – как говорят юристы), которое оспаривает судья, приговаривающий человека даже на один час тюремного заключения.

Можем сказать, что жизнь в свободе является вышестоящей ценностью. Разве мы можем быть уверены в этом? Самые чистые и самые чувствительные души сопротивляются этому. Как Данте Алигери со своим знаменитым лозунгом: «Ищу свободу, которую кто-нибудь так оценил, что мог бы за нее пожертвовать жизнь». Похоже, трудно понять, почему все традиционные культуры, а также религии не признавали смертную казнь естественной и справедливой, и впоследствии сопротивляются ей, так как трудно убежать, глядя на эту проблему не только в земном измерении. Имеется в виду какая-то религиозная и личная перспектива.

Эта перспектива отличает биологическую, земную жизнь от жизни вечной; с этой точки зрения несбыточным правом человека является не сохранность тела, а спасение души. Такое различие существует между жизнью как концом и жизнью как средством.

Хотя я стремлюсь избежать длинных цитат, на этот раз, кажется, необходимо привести одну из них, так как каждое слово в ней обдуманно в светлом католическом видении, которая сейчас, кажется, полностью забыта. Ее автором является исключительно одинокий, светский католик, швейцарец Роман Америо. Его слова следующие:

«Сейчас оппоненты смертного приговора опираются на концепцию неприкосновенности личности, как субъекта земной жизни, считая смертную жизнь самоцелью, которую нельзя уничтожить без насилия над предназначением человека. Однако, этот мотив отбрасывания смертного приговора, многие считают религиозным, но на самом деле он не является религиозным. Забывая при этом, то, что религия не считает жизнь концом, а как средство, служащее нравственной задаче и пересекающее весь порядок подчиненных ей мирских ценностей.

Поэтому – продолжает Америо – лишение жизни не является, одновременно, лишением человека трансцендентной цели, для которой он родился, и которая становится его достоинством. В отмене смертного приговора чувствуется предположение софизма: здесь подразумевается, что, убив кого-то, человек, а конкретно государство, лишает его возможности реализовать себя, лишает его последней функции, последней возможности исполнения себя, как человека. Правда, как раз, противоположна.

На самом деле – констатирует католический ученый – приговоренного можно лишить земной жизни, но нельзя отобрать цель его жизни. Общество, сопротивляясь будущей жизни, и усматривая цель человеческой жизни в счастье этого мира, заставлено отбросить смертный приговор, как несправедливость, так как он делает невозможным для человека приобретение этого счастья. На самом деле это парадоксально, так как те, которые не признают смертную казнь, на самом деле, действуют в пользу тоталитарного государства и тем самым превозносят его, предписывая ему власть самую высокую, в последствии, окончательно перечеркивая цель человека. Тем временем с христианской точки зрения, смертный приговор не ставит преграды ни в нравственной самоцели жизни человека, ни в его достоинстве».