Старец Паисий Святогорец - Слова. Том II. Духовное пробуждение Страница 32

– А если, Геронда, кто-то примет печать по неведению?

– Скажи лучше, по равнодушию. Какое там неведение, когда все ясно до предела? Да если и не знает человек, ему должно поинтересоваться и узнать. Предположим, что мы не знали и поэтому приняли печать. Но тогда Христос скажет нам: "Лицемери, лице убо небесе умеете разсуждати, знамений же временем не можете искусити?"[150] Приняв печать, пусть даже и по неведению, человек теряет Божественную Благодать и принимает бесовское воздействие. Вон когда священник при Крещении погружает дитя во святую купель, оно, и не понимая того, принимает Святого Духа, и потом в нем обитает Божественная Благодать.

Толкования пророчеств

– Геронда, некоторые говорят "Чему от Бога суждено быть, то и будет. Какое нам до этого дело!" Как к этому относиться?

– Да, детонька моя, говорят-то они говорят, но на самом деле это не так! Мне тоже приходится слышать от некоторых: "Евреи не такие дураки, чтобы разоблачать себя тремя шестерками, раз об этом пишет в Апокалипсисе евангелист Иоанн. Если бы это было так, то они устроили бы все более умно и тайно". Хорошо, так что же, книжники и фарисеи не знали разве Ветхого Завета? Разве Анна и Каиафа не знали лучше всех других написанного о том, что Христос будет предан за "тридесять сребреник"[151]? Почему же они [дали Иуде] не тридцать один или двадцать девять сребреников, а тридцать? Но они были ослеплены. Бог знал, что все произойдет именно так. Бог предведает, но не предопределяет. Это только турки верят в судьбу, в кишмет[152]. Бог знает, что события произойдут таким-то образом, а человек делает по своей глупости то, о чем заранее знал Бог. Не потому, что Бог отдал распоряжение о чем-то; нет, Он видит, до чего дойдет злоба людей, и знает, что своего мнения они не изменят. Это не значит, что Бог предопределяет события.

А другие заняты пророчествами, на которые дают собственные толкования. Не оговариваются, по крайней мере: "Так мне говорит помысл, – но утверждают: – Это так!" И приводят целую кучу собственных мнений. Есть и такие, что истолковывают пророчества, как хотят, для того чтобы оправдать свои страсти. Так, например, о словах святого Кирилла: "Лучше, чтобы в нашу эпоху не произошли знамения антихриста"[153] – человек, желающий оправдать себя, свою трусость, скажет: "А вот видишь? Святой Кирилл боялся, что он отречется! А я что же, разве выше святого Кирилла? Следовательно, даже если я и отрекусь от Христа, то в этом нет ничего страшного!" А между тем святитель говорит: "Лучше, чтобы не произошли", чтобы его глаза не увидели антихриста, а не потому, что он якобы боялся. Видишь, что делает диавол?

К сожалению, и некоторые современные "гностики" пеленают своих духовных чад, как младенцев, якобы для того, чтобы те не волновались. "Это неважно, – говорят они, – ничего страшного, лишь бы вы имели веру внутри себя". Или же причитают: "Не говорите вы на эту тему – об удостоверениях, о печати, чтобы люди не волновались!" Тогда как, говори они людям: "Давайте постараемся жить более духовно, быть близ Христа и ничего не бояться, ведь самое большее – мы станем мучениками", они бы хоть как-то готовили их к грядущим трудностям. Узнав истину, человек задумается и отрясет с себя сон. Ему станет больно за происходящее, он будет молиться и остерегаться, чтобы не попасть в ловушку.

Что же происходит сейчас? Мало того, что такие "толкователи" комментируют пророчества по-своему, так они еще и сами трусят, подобно людям мирским. А им следовало бы проявлять духовное беспокойство и помогать христианам, всевая в них добрую обеспокоенность ради того, чтобы те укрепились в вере и ощутили божественное утешение. Я удивляюсь: неужели все то, что происходит, не заставляет их задуматься? И почему после толкований, данных ими от своего ума, они не ставят хотя бы вопросительного знака? А если они помогут антихристу с его печатью и увлекут в погибель и другие души?! Говоря в Евангелии "еже прельстити аще возможно и избранных"[154], Господь имеет в виду то, что прельстятся те, кто истолковывает Писания от ума.

Итак, за "совершенной системой кредитных карточек", за компьютерной безопасностью кроется всемирная диктатура, кроется иго антихриста. "…Да даст им начертание на десней руце их или на челех их, да никтоже возможет ни купити, ни продати, токмо кто имать начертание, или имя зверя или число имене его. Зде мудрость есть. Иже имать ум, да почтет число зверино: число бо человеческо есть, и число его шестьсот шестьдесят шесть"[155][156].

Глава вторая. О том, что жертва доставляет человеку радость

В нашу эпоху жертвенность является редкостью

"Дети – это сплошная морока", – сказала мне одна женщина, имевшая все. Дети ей были в тяжесть! Если мать думает подобным образом, то она ни на что не годна, поскольку для матери естественно иметь любовь. Какую-то девушку до замужества мать может не будить до десяти часов утра. Однако с того времени, как сама она станет матерью и ей надо будет кормить свое дитя, мыть его, ухаживать за ним, она и ночью-то спать не будет, потому что моторчик завелся. Имея жертвенность, человек не хнычет и не тяготится, а радуется. Вся основа в этом: должен присутствовать дух жертвенности. И эта женщина, если бы она говорила: "Боже мой, как мне Тебя благодарить? Не только детей Ты дал мне, но и множество благ. У скольких людей нет ничего, у меня же и несколько домов, и наследство от отца, и у мужа большая зарплата, и за аренду мне платят в двух местах!" Я не испытываю трудностей. Как мне благодарить Тебя, Боже мой? Всего этого я не была достойна", если бы она думала так, то со славословием исчезло бы и чувство злополучия. То есть, если бы она только благодарила Бога день и ночь, этого уже было бы достаточно.

– Жертва, Геронда, приносит радость.

– О, что же это за радость! Вкус этой жертвенной радости неведом нынешним людям, и потому они так измучены. Они не имеют в себе идеалов, они тяготятся тем, что живут. Отвага, самоотвержение являются в человеке движущей силой. Если же этой силы нет, то человек мучается. В старину в деревнях люди по ночам, без шума, стараясь, чтобы никто их не увидел, прокладывали какую-нибудь дорогу для того, чтобы после смерти другие поминали их. Сейчас этот дух жертвенности встречается редко. Однажды на Афоне во время крестного хода я наблюдал, как монахи, идя по тропинке, цеплялись своими наметками за ветку куста, но ни один не обломал ее, чтобы облегчить путь идущим сзади; все они пригибались, чтобы не зацепиться. Все равно что поклоны кусту клали! Если бы это хоть Купина Неопалимая была, тогда еще ладно! Но каждый думал: "Пусть это делает кто-то другой, а мне лишь бы пройти самому". Но почему же тебе этого не сделать, если ты первым увидел эту ветку? Ведь так ведут себя люди мирские, не верующие в Бога. На что мне такая жизнь, умереть тогда в тысячу раз лучше. Цель в том, чтобы думать о другом человеке, о его боли.

Мир уже потерял контроль над собой. От людей удалилось любочестие, жертвенность. Я как-то рассказывал вам о том, в каком состоянии я находился, когда в каливе, на Святой Горе, меня прихватила грыжа. Когда кто-то стучал в клепальце возле калитки, я и в снег [и в холод] выходил открывать. Если у человека были серьезные проблемы, то я даже и не чувствовал своей боли, хотя [буквально] перед этим был придавлен к кровати. Я угощал пришедшего чем-нибудь: одной рукой угощал, а другой держал грыжу. Все время, пока мы беседовали, я, несмотря на сильную боль, ни к чему не прислонялся, чтобы он не догадался, что мне больно. А когда посетитель уходил, я опять загибался от боли. Дело было не в том, что боль проходила, или в том, что я чудесным образом поправлялся, нет. Я видел, что другому больно, и забывал свою собственную боль. Чудо происходит, когда ты соучаствуешь в боли другого. Главное в том, чтобы ты ощутил человека братом и тебе стало за него больно. Эта боль трогает Бога, и происходит чудо. Потому что нет ничего другого, столь умиляющего Бога, как благородное великодушие, то есть жертвенность. Но в нашу эпоху великодушие является редкостью, потому что пришли себялюбие, корысть. Редкостью является человек, который скажет "Я уступлю свою очередь другому, а сам подожду". Как же немного таких благословенных душ, что думают о другом! Даже и в людях духовных есть этот противный дух, дух равнодушия.

Добро является добром лишь в том случае, если делающий его жертвует чем-то своим: сном, покоем и тому подобным. Потому и сказал Христос "…от лишения своего…"[157]. Когда я делаю добро, отдохнув, оно недорого стоит. Однако если я устал и, к примеру, выхожу показать дорогу кому-то просящему об этом, то это стоит дорого. Когда я, предварительно выспавшись, провожу ночь без сна там, где нуждаются в моей помощи, то цена этому невелика. Если же при этом и беседа мне по душе, то я и вовсе могу сделать это для того, чтобы порадоваться общению и немножко развлечься. Тогда как, устав и идя на жертву, для того чтобы помочь другому, я испытываю райскую радость. Тогда я захлебываюсь в Божием благословении.