Григорий Дьяченко - Тайная жизнь души. Бессознательное. Страница 35

Но, как я уже сказала, с получением материального извещения о его смерти все явления прекратились.

Вот все, что я могу вам сообщить о бывшем со мной сверхъестественном случае». Джорджина Ф. («Ребус». 1892 г. № 42.)

11. Видение ребенка.

В воскресенье, 12 января 1891 года, около шести часов пополудни, наш маленький сын Эрнест, сидя на коленях у отца перед кухонной печью, вдруг начал волноваться и с криком: «наверх пошла дама», соскочил с коленей и побежал на лестницу, куда за ним последовали и мы, взяв в руки свечу. Он прямо направился к кровати, на которой за три с половиной месяца перед тем скончалась его бабушка. Не найдя ее на кровати, он стал искать по всей комнате и, наконец, увидав ее около окна, бросился туда с радостным криком: «Бабушка, моя прелестная бабушка!» – протягивая к окну свои маленькие ручонки, но видение перешло в другой угол комнаты; ребенок, преследуя его с места на место, опять вернулся к окну, где оно исчезло, пока мальчик посылал ему воздушные поцелуи, говоря: «Прощай, прелестная бабушка! Ушла, я ничего не вижу. Пойдемте вниз!»

На следующий день ребенок несколько раз ходил наверх в бабушкину комнату, но ничего не видел. На третий день мать понесла его туда на руках. Осмотрев кругом комнату, мальчик опять что-то увидал и с восторгом вскрикнул: «Моя милая, моя прелестная бабушка!» После этого в продолжение недель двух он постоянно ходил наверх, но ничего уже не видал.

Эрнесту было немногим больше двух лет, когда умерла его бабушка; он очень любил ее, но никогда не видел иначе как в постели, где она пролежала около года, сильно страдая.

Эрнест не развитее и не нервнее детей своего возраста. Когда его спрашивают, где бабушка, он отвечает, что она ушла в рай, явно не понимая значения этого слова. В продолжение нескольких дней до этого события при ребенке о покойнице ничего не говорили.

Священник Сент-Обеновской церкви прибавляет к этому рассказу: «Свидетельствую, что выше помещенное сообщение получено непосредственно от родителей ребенка и ими подписано; удостоверяю при этом моей совестью, что, зная их хорошо, считаю неспособными даже слегка изменить то, что по их убеждению – истинно.

Отец ребенка – сельский рабочий, мать содержит мелочную лавочку; все трое пользуются полным здоровьем, ни родители, ни ребенок никогда не страдали нервами.

Отец рассказывал мне, что когда он ходил с ребенком наверх, то чувствовал особенный запах той кислоты, какая постоянно употреблялась во время болезни бабушки, жена же его ничего не чувствовала.

В этом году и отец и мать оба говорили мне, что от времени до времени в разных частях дома слышится тиканье часов, причину которого они никак не могут угадать; впрочем, они не придают этому обстоятельству особенного значения». («Annales des Sciences Psychiques». 1894 г. № 1.)

12. Явление призрака.

Г-жа Е. И. Раевская в своих воспоминаниях, помещенных в «Русском архиве» за 1896 год, приводит следующий случай, происшедший в Туле в 1859 г.:

«Сестра моего зятя, молодая баронесса М. М. Менгден, была замужем за графом Дмитрием Януарьевичем Толстым. Граф был добрейшей души человек; муж мой и мы все его очень любили. У них было два сына, старшему два года, меньшому несколько месяцев, когда отец их заболел унаследованной от матери чахоткой. Врачи отправили его на Иерские острова, на юг Франции. Осенью 1858 г. молодая графиня проводила мужа до границы и принуждена была возвратиться в свое имение к малюткам детям, которых немыслимо было подвергнуть такому дальнему путешествию.

Чтобы понять, что ниже следует, я должна сделать небольшое отступление и описать кабинет моего зятя в Туле. К нему вела дверь из передней; направо от этой двери, вдоль стены, стоял длинный, широкий, обитый темнозеленым сафьяном уютный диван, на котором сестра и я всегда отдыхали после обеда, пока мужское общество тут же курило, разговаривало, иногда расхаживая по просторной комнате или сидя в расставленных в ней удобных креслах. Против окна стоял большой письменный стол барона, длиной поперек комнаты, а налево небольшая, огороженная перилами лестница вела вниз в просторную же комнату, где ночевал муж мой (эта комната нижнего этажа находилась под самым кабинетом).

8-го ноября 1858 г. барон Менгден и муж мой провели вечер у князя В. А. Черкасского. Много они там вместе шутили, смеялись и возвратились домой в двенадцатом часу в приятном и веселом расположении духа. Муж мой сошел к себе вниз, но еще не раздевался, а барон Владимир Михайлович, напевая какую-то песню, подошел к письменному столу, где горели две свечи, и стал заводить свои карманные часы. Вдруг, по какому-то неопределенному чувству, он поднял глаза и посмотрел на сафьянный диван, стоявший у стены на против стола. Что ж он видит! Зять его, граф Толстой, бледный и худой лежит на диване и полными грусти глазами на него смотрит…

– Jean! – вскрикнул барон таким тревожным голосом, что муж мой на зов его стремглав бросился к нему вверх по лестнице…

Но образ графа, мгновенно бледнея, уже испарялся и, когда муж мой вбежал в кабинет, от него оставалось лишь легкое, прозрачное облако, которое исчезало, поднимаясь к потолку…

Муж мой любил Толстого. Проплакав всю ночь, он рано утром пришел наверх, где я с детьми помещалась.

– Толстого уж нет более в живых! – сказал он мне со слезами и рассказал про видение.

– Ни слова сестре! – воскликнула я. – Вы знаете, до чего она нервна! У нее у самой были видения, и она их ужасно боится. А в теперешнем ее положении всякое потрясение опасно. К тому же мы с ней каждый день отдыхаем на этом самом диване, который для нее самый удобный в доме. Что ж будет с ней, если она узнает, что на этом самом месте…

– Правда, – отвечал муж, – мы с Менгденом уже об этом говорили…

На этом и порешили. Сестре не сказали ни слова. Только три месяца спустя получена была с Иерских островов телеграмма, извещающая о внезапной кончине графа Д. Я. Толстого. Итак, он был еще жив, когда зять мой видел в Туле его печальный облик…

13. Видение А. С. Пушкина.

Однажды Пушкин сидел и беседовал с гр. Ланским, причем оба подвергали религию самым едким и колким насмешкам. Вдруг к ним в комнату вошел молодой человек, которого Пушкин принял за знакомого Ланского, а Ланской за знакомого Пушкина. Подсев к ним, он начал с ними разговаривать, причем мгновенно обезоружил их своими доводами в пользу религии. Они не знали даже, что сказать, и, как пристыженные дети, молчали и, наконец, объявили гостю, что совершенно изменили свои мнения. Тогда он встал и, простившись с ними, вышел. Некоторое время собеседники не могли опомниться и молчали; когда же заговорили, то выяснилось, что ни тот, ни другой незнакомца не знает. Тогда позвали многочисленную прислугу, и те заявили, что никто в комнату не входил. Пушкин и Ланской не могли не признать в приходе своего гостя чего-то сверхъестественного, тем более, что он при первом же появлении внушил к себе какой-то страх, обезоруживший их возражения. С этого времени оба они были гораздо осторожнее в своих суждениях относительно религии.

14. Белая женщина.

В Гарце, близ небольшого городка Бланкенберга, приютившегося у подошвы Бланкенштейна, расположен старинный замок, принадлежащий герцогам Брауншвейгским. Трудно представить себе местность более очаровательную и романтическую. От самых стен замка террасами спускается старинный вековой парк. Глубоко внизу чернеет серенький, скученный городок. Прямо перед окнами замка, среди холмов, тянется ряд скал, носящих название Чертовой стены. Справа и слева замок окружен глухим лесом, убежищем красного оленя и вепря. С фронта перед замком расстилается одна из тех обширных равнин с белеющими здесь и там уединенными деревушками и чернеющими дикими глыбами скал, которые столь свойственны этой местности.

Вильям Уотте, один из пионеров спиритуализма в Англии, много лет тому назад посетил этот замок и видел в нем, между прочим, портрет знаменитой «Белой женщины», призрак которой появляется время от времени в этом и во многих других замках Германии и появление которого предвещает обыкновенно смерть: владетельной особы или кого-либо из придворных.

В V томе «Театра Европы» Мериан рассказывает, что в 1652 и 1653 годах она часто являлась в берлинском замке; нередко видали ее и в карлсруском. Что касается последнего, то существуют два достоверных рассказа, именно, как одна придворная дама, прогуливаясь в сумерки по саду карлсруского замка со своим мужем и нисколько не думая о белой женщине, – вдруг увидела ее на дорожке возле себя и так ясно, что могла вполне разглядеть ее лицо. Сильно испугавшись, она перебежала на другую сторону, а привидение исчезло. Муж ее привидения не видел, но заметил смертельную бледность жены, равно как и то, что пульс ее бился лихорадочно. Вскоре после того умер один из членов семьи этой дамы.

Затем видел ее в галерее карлсруского же дворца, идущую к нему навстречу, один из придворных. В первую минуту он принял видение за желавшую подшутить над ним придворную даму, и попробовал схватить его, но оно мгновенно исчезло.