Иларион Алфеев - Человеческий лик Бога. Проповеди Страница 36

То же относится и к богатству духовному. Мы с вами Самим Христом призваны в Церковь, чтобы мы делились тем, что здесь получаем, с нашими ближними. Будем помнить об этом. Ведь и жизнь в конечном итоге дана нам для того, чтобы мы разделили ее с другими людьми, а не для того, чтобы прожили ее для себя. Эгоист, который жил, думая только о себе, перейдя в жизнь будущую, оказывается там ни с чем, потому что все, что он накапливал здесь десятилетиями, здесь остается, туда же можно взять лишь то, что накопил внутри себя. А накопить внутри себя можно, то, что отдал другим — себя и свое.

Не будем забывать о том, что одни богатые, перейдя в иную жизнь, были спасены Богом за свое милосердие, другие же осуждены за жестокость, немилосердие, за то, что не думали о других.

Так же и бедные — одни перешли в иную жизнь и удостоились Царства Небесного за свое терпение, смирение, за то, что даже тем немногим, что имели, делились с нуждающимися, а другие были осуждены — не за то, что страдали, но за то, что, страдая сами, не сострадали другим. Наше материальное состояние может быть лучшим или худшим, наше духовное богатство может быть большим и меньшим, но, каким бы оно ни было, мы обязаны им делиться с нашими ближними. Аминь.

2000

О молитве. Неделя 24–я по Пятидесятнице. Память святой великомученицы Варвары

Почему многим из нас так трудно бывает сосредоточиться на молитве? Почему случается, что мы произносим слова молитв, а ум наш блуждает на стороне? Почему посторонние помыслы одолевает нас во время молитвы? Почему нам иногда кажется, что молитвы наши не достигают цели, остаются неуслышанными?

Молитва, по словам великого Евагрия, есть беседа ума с Богом. Молитва есть наша встреча с Богом. Однако может случиться, что мы молимся, а встреча не происходит, произносим слова, а беседа не получается. Ведь молитва — это диалог, она предполагает некий «ответ», который человек должен услышать. Если же он не слышит ответа, значит, что‑то не в порядке в его молитвенной практике, значит, ему следует проверить себя, правильно ли он молится…

В прочитанных сегодня двух евангельских отрывках речь идет о трех чудесах Г оспода Иисуса Христа: об исцелении десяти прокаженных (Лк. 17:11–19), об исцелении кровоточивой женщины и о воскрешении дочери начальника синагоги (Лк. 8:41–56). Каждое из этих чудес произошло по просьбе людей, то есть по молитве их к Иисусу. Эти обращения людей к Господу с надеждой на исцеление служат примером того, с какими чувствами мы должны приступать к молитве.

Десять прокаженных взывают к Иисусу о помощи, но не смеют приблизиться к Нему. По иудейскому закону, прокаженным было запрещено приближаться к людям, чтобы не заразить их этой ужасной болезнью. И вот они стоят вдали, чувствуя себя отверженными, недостойными, и взывают с надеждой на исцеление: «Иисус Наставник, помилуй нас». И Господь, услышав их вопль, исцеляет их.

Это пример смиренной молитвы — подобных примеров немало в Евангелии: достаточно вспомнить мытаря, сотника, жену–хананеянку, разбойника на кресте. Приступая к молитве, каждый из нас должен чувствовать, что он приносит свои прошения Богу «от скверных устен, от мерзкаго сердца, от нечистаго языка, от души осквернены». Если душа моя осквернена проказой греха, дерзну ли я стоять наравне с другими людьми, посмею ли приблизиться к Богу? Молясь, надо сознавать себя первым из грешников, как в молитве перед Причастием мы говорим, повторяя слова апостола Павла: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз». Это не риторика это реальное чувство своего ничтожества и своей греховности, которое мы должны испытывать перед Святой Чашей.

С этим же чувством следует всякий раз приступать к молитве. Если мы научимся видеть себя ниже других, наша молитва будет услышана Богом. Если мы будем сознавать свои недостатки и каяться в них перед Богом, не видя или не желая замечать недостатки других, наша молитва будет принята Богом. Но увидеть, что другие люди лучше, чем ты сам, невозможно без помощи Божией, так же, как невозможно проникнуться истинной любовью к людям без того, чтобы эта любовь была дана свыше. Потому нужно просить Бога в молитве, чтобы Он дал нам увидеть свои грехи и не дал видеть грехи ближних.

Молитва гордого не достигает Бога. Напротив, молитва смиренного, как говорит преподобный Исаак Сирин, идет прямо из уст его в уши Божии. «Когда предстанешь в молитве твоей перед Богом, — пишет этот великий сирийский святой, — сделайся в помысле своем как бы муравьем, как бы пресмыкающимся по земле, как бы пиявкой и как бы лепечущим ребенком. Не говорит перед Богом чего‑либо от знания, но мыслями младенческими приближайся к Нему, чтобы сподобиться тебе того отеческого промышления, какое отцы имеют о детях своих младенцах».

Пример такой смиренной молитвы — не «от знания», а от глубокой веры — кровоточивая жена. Она вообще не произнесла ни слова, а лишь протиснулась сквозь толпу и прикоснулась к одежде Христа. И в ответ на свою безмолвную молитву она получила исцеление от болезни, которая мучила ее в течение многих лет.

Итак, можно молиться без слов — одним сердцем. Если мы в чувстве сердца своего соприкасаемся с Богом, молитва наша будет услышана. Богу не нужны слова: Он знает все, в чем мы нуждаемся, еще прежде, чем мы обращаемся к Нему. Но Он хочет, чтобы мы прикоснулись к краю ризы Его, чтобы в безмолвной молитве обратились сердцем к Нему с твердой надеждой на помощь и исцеление. И если мы так молимся, мы будем услышаны, и исцеление произойдет.

Что лучше: прочитать несколько канонов или акафистов невнимательно или одну краткую молитву с вниманием? Ответ очевиден. Лучше пять слов сказать умом, чем тысячу слов языком (1 Кор. 14:19). Бывает, что люди изо дня в день, из года в год вычитывая утренние и вечерние молитвы, настолько привыкают к ним, что их содержание не доходит до сердца: слова обесцвечиваются от постоянного и бездумного повторения. Таким же образом и «Последование ко Святому Причащению» многие читают каждую неделю, но не вдумываются в его содержание. В этом случае действует простой и неумолимый закон: если слова молитвы не дошли до тебя, они не дойдут и до Бога; если твое сердце не отозвалось на молитвенные прошения, то и Бог не отзовется. Если мы не прониклись тем духом глубочайшего смирения, покаяния и вместе с тем благодарения и радости, котором дышат молитвы к Причащению, мы не сумеем причаститься достойно.

Лучше, наверное, прочитать одну молитву, но не спеша, вдумчиво, повторяя каждое слово до тех пор, пока содержание его не дойдет до самой глубины сердца, чем вычитать целое последование, но остаться холодным. Лучше потратить полчаса на чтение «Отче наш», но пережить каждое слово этой молитвы, чем провести те же полчаса, вычитывая скороговоркой различные «правила». Лучше молиться своими словами, беседуя с Богом обо всем, что лежит на душе, чем вычитывать чужие слова, написанные людьми иного опыта, иной эпохи. Молитвы, написанные древними Отцами, хороши тем, что они учат нас, как правильно молиться, с какими чувствами надо приступать к Богу. Но эти молитвы только в том случае имеют ценность, если каждое их слово станет нашим собственным словом, если мы вживемся в их смысл, их содержание, и принесем их Богу как свои собственные прошения.

Часто бывает, что люди во время молитвы больше заботятся о словах, чем о чувстве, которое должно быть в них вложено. Говорят с Богом «от знания» — на особом, возвышенном и искусственном языке. Многие вообще избегают молиться своими словами, думая, что безопаснее молиться по книжке. На самом же деле с Богом можно говорить на том же языке, на котором мы думаем и на котором говорим с друзьями, ибо Он — наш Друг, готовый услышать нас в любой момент и помочь нам в любом деле. Потому Он и заповедал «не многословить в молитве», что не нуждается в множестве слов, чтобы услышать нас. Одно прошение «Господи, помилуй» настолько всеобъемлюще, что может заменить множество молитвословий, прочитанных по книге.

И, наконец, третий пример: Иаир, начальник синагоги, просит Иисуса о воскрешении его дочери. Это образец молитвы за ближних. Мы призваны молиться не только о самих себе, но и о всех наших родственниках и друзьях, о ближних и дальних. Христиане связаны между собою крепкими узами любви, которые не разрываются даже в момент смерти. Поэтому мы молимся не только за живых, но и за усопших. Приступая к молитве, нужно помнить, что даже находясь наедине, мы молимся вместе со всей Церковью, наша молитва вливается в поток других молитв, воссылаемых нашими собратьями–христианами к Богу. Молитва есть личная встреча каждого конкретного человека с Богом, но для того, чтобы встретить Бога, нужно сначала встретить человека, то есть принять ближнего в свое сердце, увидеть его: увидеть в нем образ Божий. Потому Господь заповедал нам говорить «Отче наш», а не «Отче мой», и молиться от лица всей общины, а не от своего собственного лица — даже когда мы, затворив за собой дверь, молимся втайне.