Джон Стотт - Деяния святых Апостолов Страница 37

3. Стефан побит камнями (7:54–60)

Слушая сие, они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами. 55 Стефан же, будучи исполнен Духа Святого, воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога, 56 И сказал: вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога.

57 Но они, закричавши громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него, 58 И, выведши за город, стали побивать его камнями. Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла. 59 И побивали камнями Стефана, который молился и говорил: Господи Иисусе! приими дух мой. 60 И, преклонив колена, воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего. И, сказав сие, почил.

Стефан был готов стать первым истинным мучеником ради Христа, скрепив свое свидетельство кровью. Его смерть была наполнена присутствием Христа. Лука в своем повествовании приводит еще три фразы, произнесенные Стефаном.

Во–первых, когда члены синедриона, разъяренные его обвинениями, скрежетали на него зубами (54), рыча словно дикие звери, Стефану, исполненному Духом, явилось видение славы Божьей (55) и он воскликнул: Вот, я вижу небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (56). Было высказано несколько предположений о том, почему Иисус стоял (повторяется в стихах 55 и 56), а не сидел (Пс. 109:1; ср.: Лк. 22:69; Деян. 2:34—35) по правую руку Бога. Может быть, Сын Человеческий, как в видении Даниила (Дан. 7:13–14), подведен был к Богу, чтобы принять власть и славу. Но, похоже, положение Христа в большей степени соотносилось с ситуацией, в которой пребывал Стефан. Иисус встал, быть может, либо как его Небесный Защитник, либо для того чтобы приветствовать Своего первого мученика. Как говорит об этом Ф. Ф. Брюс: «Стефан свидетельствовал о Христе перед людьми, а теперь Христос свидетельствует о Своем слуге перед Богом» [152].

Не желая слушать свидетельство Стефана о вознесенном Иисусе, члены совета затыкали уши свои и кричали громкими голосами, чтобы заглушить его слова. Хуже того, они хотели, чтобы он замолчал навсегда. Они единодушно устремились на него (57), и, выведши за город, стали побивать его камнями (58а). Поскольку римляне отменили право иудеев предавать людей на смерть (Ин. 18:31), избиение Стефана камнями более походило на линчевание толпы, чем на официальную казнь. И все же там было некоторое подобие справедливости, поскольку, согласно закону (Втор. 17:7), первыми должны были бросить камень в осужденного на смерть свидетели обвинения, а в случае со Стефаном — его лжесвидетели (стих 6:13) или сами члены синедриона. В любом случае, свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла (586). Молодому Савлу никогда не забыть этого события (22:20). Так Лука незаметно вводит в свое повествование человека, который вскоре займет в нем главное место.

Уже во время избиения камнями Стефан обращается ко Христу: Господи Иисусе! приими дух мой (59). Его молитва схожа с той, которой Иисус, по словам Луки, молился перед самой Своей смертью: «Отче! в руки Твои предаю дух Мой» (Лк. 23:46). И все же то были не последние слова Стефана. Он произнес еще одну короткую мольбу, преклонив колена. Он воскликнул громким голосом: Господи! не вмени им греха сего (60а). Это напоминает нам первые слова, которые Иисус произнес на кресте: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34). Следует отметить тот факт, что между смертью Иисуса и смертью Стефана существует определенная взаимосвязь. В обоих случаях имеются лжесвидетели и в качестве обвинения выдвигается богохульство. В обоих случаях казнь сопровождается двумя молитвами, когда каждый из них просит о прощении своих палачей и о принятии своего духа в момент смерти. Таким образом — сознательно или нет — ученик напоминает Учителя. Единственным отличием явилось то, что Иисус обращал Свои молитвы к Отцу, а Стефан обращал их к Иисусу, называя Его «Господом» и ставя Его наравне с Богом.

Лука заканчивает свой рассказ ярким контрастом между Стефаном и Савлом. Стефан почил (606), что Бенгель назвал «траурным, но сладким словом»[153], а Ф. Ф.Брюс — «неожиданно прекрасным и мирным описанием такой жестокой смерти» [154]. И, в противовес, Савл же одобрял убиение его (8:1а). Позже мы поговорим о том, какое влияние Стефан оказал на Савла. А пока достаточно отметить, как ярко сияет светлая вера Стефана на фоне мрачного и убийственного гнева Савла (8:1,3).

Заключение

В личности Стефана исследователей больше всего интересует то, что он является первым христианским мучеником. Но главной заботой Луки является нечто другой Он подчеркивает ту огромную роль, которую сыграл Стефан — его жизнь, учение и смерть — в развитии всемирного миссионерского христианского движения.

Учение Стефана, неверно понятое иудеями как «хула» против храма и закона, заключалось в том, что Иисус (как Он Сам утверждал) являлся исполнением и того, и другого. Уже в Ветхом Завете Бог был тесно связан не с обиталищем, а со Своим народом, где бы Его народ ни находился. Так и Иисус теперь готов сопровождать Своих людей, куда бы они ни отправились. Когда вскоре Павел и Варнава предприняли свое первое миссионерское путешествие, они обнаружили (как в свое время обнаружили Авраам, Иосиф и Моисей), что Бог был с ними. Именно так они и доложили по возвращении (14:27; 15:12). Воистину такая уверенность является обязательным условием в миссионерском служении. Изменения всегда и для всех болезненны, особенно когда они касаются лично нас, и нам не следует искать перемен ради самих перемен. Но жизнь истинного христианина всегда открыта для перемен. Он знает, что Бог привязан к Своей Церкви (обещая, что никогда не покинет ее) и Своему Слову (обещая, что оно никогда не останется неисполненным). Церковь Божья — это люди, а не здания, и Слово Божье означает Писание, а не предания. И пока эти главные понятия сохранены, здания и предания могут в случае необходимости исчезать. Мы не должны позволять им заключать в себе живого Бога или становиться препятствием на пути христианской миссии в мире.

Мученичество Стефана стало очень важным дополнением к его учению. Оно глубоко повлияло на Савла Тарсянина и внесло значительный вклад в его обращение, которое превратило его в Апостола язычников. Мученическая смерть Стефана явилась толчком для «великого гонения на Церковь в Иерусалиме», которое привело к рассеянию учеников «по разным местам Иудеи и Самарии» (8:16).

Мученичество Стефана и последовавшие жестокие преследования привели Церковь в полное замешательство. Но, оглядываясь назад, мы видим, как Божье провидение использовало свидетельство Стефана словом и Делом, через смерть и жизнь для распространения Благой Вести далеко за пределы Израиля.

8:1 – 40

6. Филипп–евангелист

Лука, похоже, видит большое сходство между Стефаном и Филиппом. Оба принадлежали к семи и имели одинаковые общественные обязанности в церкви (6:5). Оба были проповедующими евангелистами (6:10; 8:5) и оба совершали чудеса и знамения (6:8; 8:6). Лука рассматривал служение обоих как служение первопроходцев, проложивших дорогу для христианского миссионерского движения. Вклад Стефана в учение о храме, законе и Христе велик. Его мученичество оказало мощное влиянии на христианскую церковь и распространение Евангелия. Филипп же смело проповедовал Благую весть самаритянам и ефиопскому вельможе. Ибо израильтяне смотрели на самаритян как на еретиков и чужестранцев, а на Эфиопию — как на «крайнюю границу обитаемой земли на жарком юге» [155]

В этой главе особое внимание уделяется двум чисто христианским терминам, которые означают евангелизацию. Лука уже говорил об Апостолах как о свидетелях Христовых, провозглашавших (katangellein — «объявлять») [156] свою весть, посвятивших себя служению слову Божьему, учивших людей. Но теперь он вводит слово kerysso («провозглашать») в связи с провозглашением Христа (5). Он делает очень популярным глагол euangelizo («нести добрую весть», «благовествовать»). Последний глагол он уже использовал прежде (5:42), но в этой главе это слово встречается пять раз: дважды объектом этого глагола становятся города и селения, где «проповедуют Евангелие» и «благовествуют» (25,40). Трижды объектом этого действия становится сама весть, а именно — «благовествование слова» (4), «благовествование о Царствии Божием и о имени Иисуса Христа» (12) и «благовествование об Иисусе» (35). Такое победоносное употребление слова служит нам напоминанием, что не может быть благовестия без Евангелия, что христианское благовестие предполагает радостную весть об Иисусе Христе. Эффективное благовестие становится возможным только тогда, когда церковь возрождает библейское Евангелие и радостную уверенность в истине и силе, которой исполнено Евангелие.

В первых четырех стихах Лука рисует обстановку, на фоне которой происходила евангелическая деятельность Филиппа, о которой он начинает рассказывать со следующего предложения: Савл же одобрял убиение его (Стефана–мученика) (1а). Лука, по–видимому, старается привлечь внимание к трем событиям причинно–следственного характера.