Николай Арсеньев - О Жизни Преизбыточествующей Страница 39

Ибо новая жизнь не ожидается только, не обещана только: новая преизбыточествующая жизнь теперь уже нам дана — во Христе. «Кто во Христе, тот — новая тварь. Старое прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5.17). Этот избыток новой жизни, — мы видели, — излился уже теперь. Мы объединяемся с Ним мистически в Его страдании, но Он же есть и воскресший, реально воскресший. А это есть прорыв — уже совершившийся, уже охвативший нас — Его жизни, новой жизни, вечной жизни. «Всегда носим в теле мертвость Господа Иисуса… чтобы и жизнь Иисуса открылась в смертной плоти нашей» (2 Кор. 4. 10–11). «Я все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа… чтобы познать Его, и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его… чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Флп. 3. 8, 10, 11) [261]. Но уже теперь, — мы видели уже, — мистическим образом являемся участниками Его славы, участниками в Его преображенной жизни. «И нас, мертвых по преступлениям, Бог оживотворил со Христом, и воскресил с Ним, и посадил на небесах во Христе Иисусе» (Еф. 2. 5–6) [262]. Эта новая жизнь связана с Его воскресением. Мистика Апостола Павла есть не только мистика Креста, но, может быть, в еще большей степени — мистика воскресения  [263].

Крест Его — принцип нашего органического врастания в Его Смерть, один раз имевшую место, вполне конкретно–исторически, реально–исторически на Голгофе, а теперь являющуюся стихией нашей внутренней жизни, началом нашего послушания Богу, нашего примирения с Богом и нашего умирания себе. Так и воскресение Его, новая Его жизнь — глубоко мистична, как новая преизбыточествующая действительность, — жизнь Духа, захватывающая и преображающая нас, и вместе с тем глубоко реально — конкретна, как факт, на котором покоится все спасение наше. «Если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Христа и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» (Рим. 10. 9) … «Помни Господа Иисуса Христа, от семени Давидова, воскресшего из мертвых по благовествованию моему» (2 Тим. 2. 8).

У Павла соединяются мистика и основоположный, конкретный христианский реализм, реализм первого благовестил в одно неразделимое целое. «Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша. Но Христос воскрес, первенец из умерших» (1 Кор. 15. 17, 20). Христос, действительно, «умер, и воскрес и ожил» (Рим. 14. 9). «Христос, воскресши из мертвых, уже не умирает, смерть уже не имеет над Ним власти» (Римл. 6. 9).

Без реальной исторической смерти Христа, без реального, конкретно — исторического воскресения Христа во плоти, нет и мистической смерти и жизни со Христом и во Христе, нет мистики Ап. Павла, нет новой религиозной жизни Ап. Павла. «Христос для того и умер и воскрес и ожил, чтобы владычествовать над мертвыми и живыми». Все богатство наше («все — ваше»), все общение наше с Ним, вся покоренность наша Им, вся жизнь наша в Нем вытекает из реальных фактов Его жизни. Тут нет противоречия между историческим, конкретным реализмом Ап. Павла и его мистикой (как думали искусственно сконструировать некоторые ученые), здесь неразрывнейшая связь зависимости: без первого нет и второго. «Если Христос не воскрес, то проповедь наша тщетна, и тщетна вера наша».

Для Ап. Павла именно характерно это соединение глубин мистически–религиозной жизни с этой конкретной связанностью фактом. Вся вера его — и наша — зиждется на этом основоположном факте: «Но Христос воскрес, первенец из умерших».

В критический, решительный момент своих пастырских забот о Коринфянах он торжественно напоминает им, что есть основа их веры, основа спасения. Ряд фактов, ряд событий, имевших место во–вне, в истории, связанных с временем, и свидетельство о них. Вера и спасение зависят от того, что было конкретно в истории, и что передано первыми свидетелями и их преемниками из уст в уста. Это равнозначно с иоанновским торжественным провозглашением: «О том, что мы слышали, что мы видели нашими глазами, что мы рассматривали и что руки наши осязали — о Слове Жизни!» В этом — христианский реализм, являющийся сутью и основой проповеди не только первоапостолов, но и Павла. И решающим для этого христианского реализма является проповедь воскресения.

«Напоминаю вам, братие», — так гласит это знаменательное начало 15–ой главы 1–го Послания к Коринфянам, которое недаром комментаторы называют нашим «первоевангелием» (ибо оно раньше написано, чем наши нынешние Евангелия).

«Напоминаю вам, братия, то благовестив (Евангелие), которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и стоите, чрез которое и спасаетесь, если содержите его так, как я благовествовал вам его, если только вы не напрасно уверовали. Ибо в самом начале я преподал вам то, что и сам приял: что Христос умер за грехи наши согласно Писанию, и что Он был был погребен, и что Он воскрес в третий день согласно Писанию, и что Он явился Кифе, а затем и двенадцати» … и т. д.

Наряду с мистикой жизни во Христе, основоположным для Ап. Павла является христианский реализм, связанность историческим фактом, тем, «что он получил и что он передал дальше», реализм того, что произошло: реализм пришествия «в зраке раба», реализм Креста (Ср.: «О, несмысленные Галаты! кто прельстил вас, когда у вас пред очами был изображен Христос, как бы у вас распятый?») и особенно — реализм воскресения Христова.

«Пришел в мир» (1 Тим. 1.15), «приобщился плоти и крови» (Евр. 2.10), «рожден от жены, рожден под Законом» (Гал. 4.4), «от семени Давидова по плоти» (Рим. 1.3, ср. 2 Тим. 2. 7), «приял зрак раба» (будучи равен Богу — Флп. 2.6–7), был «искушен во всем кроме греха» (Евр. 4.15), «послушлив был даже до смерти, смерти же крестной» (Флп. 2.8), «свидетельствовал» жизнью и смертью «при Понтии Пилате» (1 Тим. 6.12), «предал себя за нас» (Тит. 2.14), реально умер, реально воскрес, «вознесся во славе» (1 Тим. 3.16) — и это — Тот, Кто есть «сияние Славы и образ ипостаси» Отчей, «имже и веки сотвори» (Евр. 1. 3, 2), чрез Которого и о Котором все создано (Кол. 1.16), в Котором «вся полнота Божества обитает телесно»(ev αντώ κατοικεί παν το πλήρωμα της θεότητος σωματική — Кол. 2. 9). И в этом — спасение!

И раскрылось это в Его воскресении из мертвых.

«Помни Иисуса Христа, из семени Давидова, воскресшего из мертвых, по благовествованию моему» (2 Тим. 2. 8). В этих словах и еще в словах: «Я решил ничего не знать, кроме Иисуса Христа и притом распятого» (1 Кор. 2. 2), и еще: «Но Хрисос воскрес, первенец из умерших!» (1 Кор. 15.20), или еще: «Если устами твоими исповедуешь Иисуса Господом и сердцем твоим уверуешь, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» (Рим. 10.9). Или: «вменится и нам, верующим в Воскресившего из мертвых Иисуса Христа, Господа нашего, Который был предан за грехи наши и воскрес для оправдания нашего» (Рим. 4.25), — в этих и подобных словах сконцентрирована вся вера. Более того, в этом и есть вся вера.

Из этого реализма воскресения вытекает вообще весь мистический реализм Ап. Павла: его отношение к творению и миру, его отношение к телу, его отношение к человеку во всей полноте его состава, его эсхатологические чаяния, чаяния окончательной победы Жизни — жизни вечной, жизни Христовой, жизни воскресения — над смертью. Христианский реализм и эсхатология Ап. Павла теснейшим органическим образом связаны друг с другом.

Слово Божие, богатство Божие уже явилось, уже действует в нас, уже мы носим это сокровище в «глиняных сосудах» (2 Кор. 4. 7). Уже блеснул свет в сердцах наших, «чтобы озарить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» ( προς φωτισμών της γνωσεως της 8ό£ης τον θεον iv προσωπω Χρίστον— 2 Kop. 4.6). Уже теперь с открытым лицом, как в зеркале взирая на славу Господню, мы преображаемся в тот же самый образ, от славы в славу (2 Кор. 3.18). Уже начался процесс созревания и роста нашего — чрез малые и временные испытания и скорби — в преизбыток, в безмерность Вечной Славы (καθ’ νπερίβολήν, εις νπερβολήν, αιώνιον βάρος ΰόξης κατεργάζεται ήμίν — 2 Kop. 4.18). Но полнота осуществления еще впереди. Теперь мы ходим еще верою, а не видением (2 Кор. 5. 7). Теперь мы видном еще как бы сквозь стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу (1 Кор. 13.12). «Ибо вы умерли и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге. Когда же явится Христос, жизнь ваша, тогда и вы явитесь с Ним в славе» (Кол. 3. 3–4).

Слава, имеющая открыться, есть слава воскресшего Господа. И она не может ограничиться только пределами внутреннего человека, она коснется и телесного нашего состава. И «смертные тела» наши приобщатся к славе воскресения Его, «Который преобразит тело уничижения нашего согласно телу славы Его, силою, которою Он действует и покоряет Себе все (μετασχηματίσει το σώμα της ταπεινώσεων ημών σνμμορφον τώ σωματι της Βόξης αντον, κατα την ενέργειαν τον δννασθαι αυτόν και νποτάξαι αντώ τα πάντα — Флп. 3.21). Поэтому мы воздыхаем, «желая не совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью» (2 Кор. 5.4). Имея начаток Духа, мы стенаем, «ожидая усыновления и искупления тела нашего» (Рим. 8. 23). Ибо достоинство тела нашего высоко: «Разве вы не знаете, что тела ваши суть храм живущего в вас. Святого Духа, Которого вы имеете от Бога, и вы не свои, ибо вы куплены дорогою ценою? Итак прославляйте Бога в теле вашем» (1 Кор. 6. 19–20). Или еще больше: «Тела ваши суть члены Христовы» ( оνκ θίγατε отI τα σώματα υμών μέλη Χρίστον εστιν ; 1 Кор. 6. 15). Поэтому, тело не для блуда, но для Господа, и Господь для тела. Бог воскресил Господа, воскресит и нас силою Своею» (1 Кор. 6. 13–14). На этой будущей славе воскресения Ап. Павел останавливается особенно торжественно и настойчиво в знаменитой 15–ой главе 1–го Послания к Коринфянам: «Сеется в тлении, восстает в нетлении. Сеется в уничижении, восстает в славе. Сеется в немощи, восстает в силе. Сеется тело душевное, восстает тело духовное» (ст. 42–44). Ибо «последний враг истребится — смерть… Тогда исполнится слово написанное: «поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» (1 Кор. 15. 26, 54–55).