Софроний Иерусалимский - Житие Марии Египетской Страница 4

Сказал же Зосима к ней: «С той поры разве не требовались тебе больше пища и одежда?» Она же отвечала: «Хлебы те, как я уже тебе сказала, кончились у меня по прошествии семнадцати лет, а потом я питалась травой, растущей в этой пустыне. Одежда моя, в которую я была одета, переходя Иордан, от ветхости истлела. Я много и тяжко страдала от зимней стужи и от летнего зноя, опаляемая солнцем или трясущаяся от мороза. Так много раз, падши на землю, долго лежала как бы бездушная и недвижимая. Многократно боролась я с многоразличными напастями и бедами. И с тех пор даже до ныне Сила Божия многообразная и душу мою грешную, и тело унылое соблюла! И помышляя только о том, от какого зла избавил меня Господь, приобрела я неоскудевающую пищу – надежду спасения моего. Ибо питаюсь и покрываюсь глаголом Божиим, содержащим все! Ибо не о хлебе едином жив будет человек. И: елицы не имяху покрова, в камение облекошася, елико их совлечеся греховнаго одеяния!»

Услышав же Зосима, что и словеса Писания воспоминает, от Моисея и пророков, и от книг псаломских, сказал ей: «Разве ты училась, госпожа, псалмам и иным книгам?» Она же, услышав это, улыбнулась и сказала ему: «Поверь, человече, что не видела я другого человека с тех пор, как перешла Иордан, кроме твоего лица ныне, не видела ни зверей, ни иных каких животных, книгам же никогда не училась, даже не слышала кого другого, поющего или читающего, но Слово Божие, живое и действенное, Само учит разуму человека. Ныне же заклинаю тебя воплощением Слова Божия: молиться за меня, блудницу!» Когда она это сказала и кончила рассказывать, устремился старец поклониться ей и со слезами возопил: «Благословен Бог, творящий великая и страшная, славная же и дивная и неизреченная, имже несть числа. Благословен Бог, показавший мне, елика дарует боящимся Его! Воистину не оставляешь Ты взыскующих Тебя, Господи!»

Она же не попустила старцу совершенно поклониться ей и сказала ему: «Заклинаю тебя, отче, все это, что ты слышал, никому не говори до тех пор, пока Бог от земли не возьмет меня. Ныне же с миром иди, и снова в будущем году увидишь меня по Божией хранящей нас благодати. Сотвори же ради Господа то, что я тебе поведаю с мольбою: в Великий Пост будущего года не переходи через Иордан, как обычай есть творить в монастыре». Удивился же Зосима, услышав, что она и чин монастырский знает и объявляет, и ничего другого не говорил, как только: «Слава Богу, дающему великая любящим Его!» Она же сказала ему: «Останься, Авва, как я прошу тебя, в монастыре, ибо если ты и захотел бы выйти, то не сможешь... Во Святый же и Великий Четверг, в вечер Таинственной Христовой Вечери, возьми часть Животворящего Тела и Крови Христа Бога нашего в сосуд священный, достойный таковаго таинства, принеси же и подожди меня на той стороне Иордана, вблизи мирского селения, чтобы я, придя, причастилась Животворящих Даров. Ибо с тех пор, как я причастилась их в церкви Предтечевой, прежде перехода моего через Иордан, даже доныне Той Святыни я не получала. Ныне же усердно Ея желаю и молю тебя: не презри моего моления, но непременно принеси мне Животворящее то Божественное Таинство в тот самый час, в который Господь сотворил причастниками Божественной Вечери Своих учеников и апостолов. Иоанну же, игумену того монастыря, где ты живешь, скажи: «Внимай себе и стаду твоему», ибо там творится нечто такое, что требует исправления; однако хочу, чтобы ты это не теперь ему сказал, а когда тебе Господь повелит». Сказав это и попросив старца за себя помолиться, отошла она во внутреннюю пустыню.

Зосима же поклонился до земли, целуя то место, где стояли стопы ног ея, воздал славу Богу и возвратился, хваля и благословя Христа Бога нашего. Перейдя ту пустыню, пришел он в монастырь в тот день, когда был обычай братии возвращаться, и в тот год умолчал обо всем, не смея никому поведать того, что видел. В себе же молил Бога показать ему снова желаемое лице, скорбел же о том, что течение года слишком долго, и желал, чтобы год сделался кратким, как один день, если бы это было возможно. Когда наступила снова Первая Неделя Святаго Великаго Поста, сразу же по обычаю и чину монастырскому вся братия с псалмопением вышла в пустыню. Зосима же был весь в жару от тяжкой боли, отчего невольно должен был он остаться в монастыре! Вспомнил он тут слова Преподобной, что если бы он и хотел тогда выйти из монастыря, невозможно ему будет, но лишь прошло несколько дней, как он встал от недуга и пребывал в монастыре. Когда же возвратилась братия и приблизился вечер Таинственной Христовой Вечери, исполнил Зосима завещанное ему: вложил в малую чашу часть Пречистаго Тела и Крови Христа Бога нашего, положил также с собою в корзину немного сушеных смокв, и фиников, и зерен, размоченных в воде, и пошел поздно вечером, и сел на берегу Иордана, ожидая Преподобную. Но, как она замедлила, пришлось ожидать ему немало, но он не задремал, а неуклонно смотрел в пустыню, ожидая усердно увидеть желаемое. Сказал же сам в себе старец: «Может быть мое недостоинство возбранило ей прийти, или раньше приходила она и, не видя меня, возвратилась». Так размышляя, вздохнул он, и прослезился, и, возвед очи на небо, молился Богу, говоря: «Не лиши меня и ныне, Владыко, видения того лица, которое видеть сподобил Ты меня! Да не возвращусь попусту, нося мои грехи на обличение мое!» Так помолившись со слезами, перешел он в другое помышление, говоря в себе: «Что же будет, лодки то ведь нет, как она сможет переправиться через Иордан и прийти ко мне, грешному? Увы моему недостоинству! Увы мне, кто сделал так, что я лишаюсь таковаго добра?» Пока так помышлял старец, вот Преподобная пришла и стала на той стороне реки, с которой шла. Зосима встал, радуясь и веселясь и славя Бога. Но он еще боролся с помыслом, что не может ведь она переправиться через Иордан. И вдруг видит, что она осенила Иордан Крестным знамением (всю ночь тогда светила луна), и с этим знамением сошла на воду и, ходя поверх воды, направилась к нему! Он хотел поклониться ей, но она возбранила ему еще тогда, когда шествовала по воде, говоря: «Что ты делаешь, Авва? Ты – священник и несешь Божественные Тайны!» Тогда старец послушался ее, а она, выйдя на берег с воды, сказала старцу: «Благослови, отче, благослови!» Он же, ей отвечая с трепетом (ибо ужас его объял от предивного видения), сказал: «Воистину Бог неложен есть, обещавший уподобить Себе всех тех, которые себя по силе своей очищают. Слава Тебе, Христе Боже наш, показавший мне рабою Твоею сею, насколько я отстою от меры совершения». Когда сказал он это, святая просила его прочитать Символ святыя веры: «Верую во Единаго Бога Отца Вседержителя...» и молитву Господню: «Отче наш, Иже еси на Небесех...». По конце молитв она причастилась Пречистых и Животворящих Христовых Таин и по обычаю приветствовала старца. И воздевши руки к небу, прослезилась и возопила: «Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему с миром, яко видеста очи мои спасение Твое». И сказала старцу: «Прости, Авва Зосима, еще и другое мое желание исполни: иди ныне в монастырь твой, Божиим миром храним, а в будущем году приди снова на поток тот иссохший, на котором ты со мной вперед беседовал. Приди, приди Господа ради, и снова увидишь меня, как хочет Господь…». Он же отвечал ей: «Хотел бы, если бы было можно, ходить вослед тебя и видеть честное твое лице; молю же: исполни одно, что я, старец, прошу у тебя: вкуси немного пищи, которую я принес сюда», и показал, что у него было, принесенное в корзине. Она же, сочива краями перстов коснувшись и взяв три зерна, приняла их в уста и сказала: «Довольно этого благодати духовной, которая хранит естество души неоскверненное». И снова сказала старцу: «Моли Господа о мне, отче мой, поминая всегда мое окаянство». Он же поклонился пред ногами ея и просил ее, чтобы молилась Богу о Церкви, и о всех православных, и о нем. Прося об этом со слезами, сам стеня и рыдая, отпустил ее идти, не смея дольше удерживать ее; да если бы и хотел, нельзя было ее удержать. Она же снова оградила Иордан крестным знамением и перешла его опять поверх воды. Старец же возвратился, одержимый многою радостию и страхом. Укорял же он себя и жалел о том, что не узнал имени Преподобной, однако надеялся узнать его на будущий год.

По прошествии же года снова пошел Зосима в пустыню, все исполнив по обычаю, и поспешал ко оному предивному видению. Пройдя же всю пустыню вдоль и достигши некоторых признаков того места, которое он искал, старец оглядывался направо и налево, всюду зорко смотря, будто охотник, высматривающий себе хороший лов. Когда же ничего движущегося нигде не обнаружил, начал обливать себя слезами, и, возвед на небо очи, молился, и говорил: «Покажи мне, Господи, сокровище Твое некрадомое, которое в пустыни сей Ты скрыл, покажи мне, молю, во плоти ангела, с которым сравниться недостоин весь мир».