Мать - Религия и Йога. Из работ Шри Ауробиндо и Матери Страница 4

Нет, это невозможно.

Религия всегда так или иначе ограничивает духовное развитие. Если человек живет духовной жизнью на самом деле независимо от собственных ранее сложившихся ментальных представлений и принципов, которых он формально продолжает придерживаться как представитель той или иной религии, то рано или поздно его духовная жизнь вынуждает его, так сказать, преступить основания, законы и правила этой религии, чтобы подняться к более высокому духовному уровню. Но решение о вступлении на новый путь и преданность ему не должны быть поверхностными, внешними, они должны исходить изнутри, из самых глубин существа. Иначе – при одном только поверхностном разрыве – преодолеть ограничения сознания, образовавшиеся под влиянием изначального вероисповедания, человеку будет не под силу – они окажутся для него слишком высокой преградой, а продвижение вперед – невозможным.

Есть люди, которым совершенно необходимо покинуть лоно родной религии, в которой они выросли, если они не хотят, чтобы их духовный рост прекратился. В то же время для тех из них, кому несвойственна деятельная умственная жизнь, кто не привык задаваться вопросами истинности положений и установлений религии, к которой они принадлежат, но кто носит в сердце жгучую потребность просто преклониться, целиком и полностью предаться тому, что бесконечно выше их, для таких людей, в сущности, принадлежность к той или иной религии значения не имеет. Но в любом случае, если вы придаете важное значение внешней стороне религии, формам культа, вы не подниметесь высоко в духовном отношении.

Если вы не обладаете свободным, светлым умом, вам не уйти далеко по духовному пути. Это одно из необходимых условий духовного роста. Но, разумеется, бывают и исключения, потому что есть люди, которые, хотя и не обладают высокоразвитыми умственными способностями и без рассуждений, на веру принимают любую религиозную догму, тем не менее чувствуют, что ничто не в силах сдержать их внутренний порыв к Божественному, который в конце концов непременно однажды приведет их к Нему, приведет к единению с Ним. Хотя, повторяю, очень часто такие люди весьма ограниченны в умственном отношении и их умственная жизнь оставляет желать много лучшего.

Являются ли все религии ментальными конструкциями?

В начале своем все религии не были ментальными конструкциями, но они безусловно стали ими с течением времени.

Религия является препятствием не для всех людей

Вместе с тем, если взглянуть на религию под иным углом зрения, то можно увидеть, что она не обязательно является препятствием для развития всех людей вообще. Если рассматривать религию как одно из высших проявлений человеческого духа, если видеть в ней стремление людей к Высшему – при этом полностью отдавая себе отчет в ее несовершенствах, порожденных человеком, – то тогда она с успехом может оказать вам помощь в продвижении к духовной жизни. Если вы отнесетесь к религии с должным вниманием и серьезностью, вам откроется в ней истина, скрытая за внешними формами, и стремление к Высшему, божественное вдохновение, стоявшее у ее истоков, в дальнейшем искаженное вмешательством людей, их толкованиями и учреждениями; при правильном отношении к ней религия принесет вам свет в движении по пути, послужит помощью в духовном устремлении.

Во всех религиях неизменно находятся определенные эмоционально одаренные люди, одержимые подлинным и горячим устремлением к Высшему, но при этом обладающие заурядными умственными способностями и не ощущающие потребности в постижении Божественного путем знания. Религия для подобных натур полезна и чаще всего даже необходима; ибо в ее внешних формах, таких как церковные обряды, они находят определенную помощь и поддержку в своем внутреннем духовном стремлении к Высшему. Во всех религиях есть и такие, кто достиг высокого уровня духовного развития. Но не религии обязаны они своей духовностью; скорее наоборот, они сами привнесли духовность в религию. В любом другом месте, то есть родившись в совершенно ином вероисповедании, они бы жили такой же духовной жизнью. Именно их собственные способности, сила внутреннего существа, а не исповедуемая ими религия, сделали их такими. А причина этого кроется в том, что религия для них не рабство и не тяжкий долг. Но не обладая сильным, ясным, деятельным умом, им ничего не остается, как слепо верить, что та или иная догма служит выражением абсолютной истины, для того чтобы посвятить ей себя без всяких вопросов и тревожных сомнений. Такие люди мне встречались повсюду, независимо от их религиозной принадлежности; и было бы преступлением поколебать их веру. Религия для них не является препятствием; она препятствие для тех, кто может превзойти этот уровень; для тех же, кто не может выйти за рамки религиозности, но способен в то же время достичь определенных высот на путях постижения духа, религия часто является подмогой. Религия подвигла человека как на самые дурные, так и на самые прекрасные деяния. Во имя религии развязывались самые страшные в истории войны, совершались самые безобразные злодеяния. И в то же время религия вдохновляла на высшие проявления героизма и самопожертвования. Религия, как и философия, обозначает высшую достижимую границу для человеческого разума. Она обращается в тяжелые оковы, становится непреодолимым препятствием, если вы стали рабом ее внешней формы; если же вам доступна ее внутренняя суть, она может стать для вас трамплином для полета в царство Духа.

[Метод, который может практиковаться] большинством человеческих существ – теми, кто живет исключительно в физическом сознании, – это религиозный метод, именно потому, что он основан на фиксированных догмах и практиках. Просто за счет проявления веры или коллективного внушения – особенно коллективного внушения – многие человеческие существа, которые еще не достигли какого-то ощутимого внутреннего развития, могут принять путь религии.

Религия – скорее привычка, чем вера

В современном мире большинство людей следует какой-либо разновидности религии. Им это помогает?

Не слишком.

Пожалуй, сейчас они вновь занялись этим, но очень долгое время, к началу этого столетия, они отвергали религию как нечто противостоящее знанию – по крайней мере, так поступали все интеллектуальные люди. И только сейчас началось движение возврата от оголтелого позитивизма к чему-то другому.

Люди следуют религии в силу социальной привычки, чтобы не заработать у других дурную репутацию. Например, в деревне трудно не проходить через религиозные церемонии, потому что иначе все соседи будут показывать на вас пальцем. Но это не имеет ничего общего с духовной жизнью, совершенно ничего.

(Молчание)

Первый раз, когда я приехала в Индию, я прибыла на японском корабле. И на этом японском корабле было два священника, то есть, два протестантских пастора, принадлежащих к различным сектам. Я не помню точно, к каким именно сектам, но оба они были англичанами; думаю, один был из англиканской церкви, а другой – из пресвитерианской.

Так вот, наступило воскресенье. На корабле должна была пройти религиозная церемония, иначе мы бы выглядели как язычники, как японцы! Должна была пройти церемония, но кто должен проводить ее? Англиканский священник или пресвитерианский? Оба едва избежали ссоры. В итоге один из них с достоинством удалился – не помню теперь, кто именно – думаю, это был англиканский пастор, а пресвитерианин совершил свою церемонию.

Она прошла в салоне корабля. Чтобы попасть в салон, нужно было спуститься на несколько ступенек. И в тот день все мужчины облачились в костюмы – было жарко, я думаю, мы находились в Красном море – они надели свои костюмы, тугие воротнички, хорошо завязанные галстуки, кожаные туфли, шляпы на головах – и направились с книгами подмышкой, почти процессией, с палубы в салон. Дамы надели свои шляпки, некоторые даже несли с собой зонтики от солнца, и у них под мышкой также была книга – молитвенник.

И вот все они столпились в салоне, и пресвитерианский пастор произнес речь, то есть прочитал свою проповедь, и все слушали очень набожно. А затем, когда все было закончено, они все снова поднялись наверх с чувством удовлетворения от исполненного долга. И конечно, пять минут спустя они уже сидели в баре, выпивая и играя в карты, и их религиозная церемония была забыта. Они исполнили свой долг, дело было кончено, говорить об этом было больше нечего.

И священник подошел и спросил меня, более-менее вежливо, почему я не принимала участия в церемонии. Я сказала ему: «Сэр, простите, но я не верю в религию».

«Ах! Ах! Вы материалистка?»

«Отнюдь нет».

«Тогда почему?»

«О! – сказала я, – Если бы мне пришлось рассказать вам, вам бы это совсем не понравилось, так что мне, пожалуй, лучше не говорить ничего».