Сергей Волков - Чтобы здоровье наладилось и желание сбылось. Вам помогут святые Серафим и Феогност Вернинские Страница 4

При этом поначалу басмачи не делали различий между красноармейцами и православными служителями. Они жестоко убивали тех и других. Не хочется перечислять в этой книге тысячи и тысячи случаев того, как захваченных пленных сначала сажали на кол, потом отрезали голову и оставляли так тела жертв на долгие месяцы.

Борьба сопровождалась жестокими расправами с обеих сторон. Не жалели никого, даже детей.

Бии (главы и вожди среднеазиатских родов, семей, кланов), возглавлявшие многие басмаческие отряды, жестоко расправлялись со своими бывшими батраками и сочувствующими советской власти. Но особенно тяжело было при басмчах православным из-за своей веры. Излюбленным методом пыток у басмачей было дробление костей и суставов еще живого человека. Также не гнушались они закапывать человека заживо, оставляя только голову его на поверхности — медленная и мучительная смерть.

Очень часто люди разных национальностей попросту пряталаись в православных храмах от басамчей. И это спасало их, потому что басмачи зачастую боялись заходить туда, называя храмы «русскими мечетями».

Но так было далеко не всегда. Некоторые басмаческие отряды не гнушались совершать налеты на монастыри и подвергать их разграблению. При этом они не жалели никого: ни стариков, ни женщин, ни детей, прятавшихся там, ни самих монахов. Правда, к середине 20-х годов, в связи с упадком (а фактически, массовым уничтожением большевиками православных служителей) церкви в Средней Азии, басмачи перестали грабить оставшиеся монастыри и убивать монахов — не из милосердия. Просто потому, что грабить и убивать к тому времени было уже практически некого.

Во времена Гражданской войны православные священники служили Господу в обстановке всеобщей человеческой подозрительности, социальной нетерпимости и классовой ненависти. Многие из них погибали, пытаясь отстоять христианское учение, но оставшиеся продолжали помогать всем попавшим в беду людям, невзирая на их национальность и вероисповедание.

Одним из проявлений «красного террора» были жесточайшие подавления крестьянских выступлений. Так на разгром Беловодского, Тюпского, Таласского и Нарынского «мятежей» были брошены так называемые «бригады интернационалистов» с Закаспийского фронта. Они состояли из иностранных солдат, плененных во время Первой мировой войны и вступивших в большевистские ряды, а также из местных полууголовных элементов. На Закаспийском фронте их называли «палачами», т. к. они зарекомендовали себя как сторонники кровавого беспредела против туркменских повстанцев.

Перед лицом свирепых гонений большинство туркестанского духовенства хранило верность своему священному долгу. В церковных документах тех лет отмечалось, что вакансии священнослужителей «заполняются своевременно». То есть на место убиенных бесстрашно становились новые пастыри.

В этом бурлящем котле, в кровавой бойне отстаивали свою правду царские войска и красные комиссары, националисты всех мастей и партизанские отряды кочевников, восставшие против угнетения крестьяне и борющиеся за власть бии…

Противостоять и примирить их пытались мусульманские муллы и православные священники, но в большинстве случаев безуспешно. Слишком высок был накал гражданской войны, слишком много интересов — властных, политических, имущественных, религиозных смешалось в одном костре.

И именно в это время вместе со своими братьями по вере выполняли свой подвижнический долг православные священники Серафим и Феогност.

Жизнь Серафима

По воспоминаниям современников, в свои сорок лет отец Серафим был роста и телосложения среднего, не худощав и не полон. Выражение лица у Серафима всегда было добрым и кротким. Волосы — густые, темно-русые, без седины, и весьма кудрявые. Борода густая, но небольшая и аккуратно подстриженная, тоже кудрявая и темно-русая. Многие называли его красивым: статная фигура, большие голубые глаза, прямой нос, густые брови. Но в жизни он старался быть незаметным. «Это тело, — говорил он, — все равно что рубашка — сними да и брось»…

Детство

Иеромонах Серафим, в миру — Александр Богословский, родился в городе Глухове в 70-е годы XIX века. Его отец, Евфимий, был управляющим у помещика. А мать, Мария, была женщиной кроткой и благочестивой. Она ежедневно посещала местный храм Божий. И вот, однажды ей было открыто Богом, что сын ее любимый примет мученическую кончину. Поначалу она никому не сказала об этом. Но и все время молчать было выше ее сил.

И вот, когда Саша уже стал гимназистом, он увидел поутру, что мать его плачет и говорит: «Сын мой, я видела во сне, что ты будешь мучеником». Ничего он тогда не ответил, только пожалел ее. Годом же позже Александр как-то вечером играл на баяне и пел церковные песнопения. А мать его внимательно слушала. И потом горько заплакала. Он спросил: «Матушка, что ты плачешь?». Ответ поразил его — его мама сказала, что во время его пения она видела венец над его головой и ангелов с ним, и вновь повторила, что смерть его будет мученической.

Слова матери глубоко запали в душу юноши. И он решил не искать свою судьбу в миру. А поэтому, едва достигнув совершенолетия, он ушел в Глинскую пустынь и принял имя Серафим.

Глинская пустынь

В Сумской области, что в Украине, есть удивительный монастырь. В начале шеснадцатого века местным пчеловодам явилась чудотворная икона Рождества Пресвятой Богородицы. На этом месте была основана Глинская пустынь — ныне Рождества Богородицы ставропигиальный мужской монастырь.

До начала 1820-х годов это был заштатный монастырь, приписываемый под воздействием политических событий из одной митрополии в другую, в нем часто сменялись настоятели. Однако затем наступило возрождение и расцвет Глинской пустыни. Во многом связано это было с деятельностью пришедшего в монастырь настоятеля, преподобного Филарета (Данилевского), при котором пустынь стала процветать благодатью.

К концу ХIХ века, когда в Глуховской пустыни поселился Серафим, это был процветающий монастырь Курской епархии. В центре обители высился собор Рождества Богородицы, а всего храмов было пять, два из них в скитах. Монастырь имел большую библиотеку, включавшую множество литургических, богослужебных и аскетических книг.

Глинская чудотворная икона Рождества Пресвятой Богородицы все эти века находилась в монастыре и существует множество свидетельств чудесных исцелений, которые обрели перед нею верующие. После прихода советской власти, в 1922 году, монастырь был закрыт, а чудотворная икона вывезена и бесследно исчезла. Сегодня известны лишь списки с нее.

В Глинской пустыни

В монастыре Серафиму очень воспомоществовал помощник братского духовника Домн (Агеев). Он к тому времени прожил в пустыни уже много лет, стал иеромонахом (монахом, имеющим сан священника). Домн не уставал помогать молодому собрату.

Каждый вечер они вели духовные беседы, и Домн часто на конкретных примерах показывал Серафиму, сколь благостно служить Господу, сколь мерзок бывает человек, когда начинает думать только своем благе и достатке. Помогали становлению Серафима как священнослужителя и совместные молитвы с мудрым иеромонахом. Домн давал советы, рассказывал о постижении истинного смысла молитв, уберегал от соблазнов.

Так, однажды Серафим сильно занемог и не захотел вставать на молитву, сказав, что раз он болен, значит, Господь разлюбил его. Но Домн очень быстро смог убедить молодого послушника, что именно обращение к Богу поможет ему ощутить в себе силы к восстановлению здоровья. Подивился тогда Серафим, но так и сделал. И уже через день он был абсолютно здоров.

В другой раз он, сославшись на занятость службой, решил отказать в беседе пришедшим в монастырь страждущим православным. Сурово укорил его за это иеромонах Домн, сказав, что наставление на путь истинный и спасительные для души верующего беседы и есть суть служения Господу. Постыдился тогда Серафим и больше никогда так не делал.

Впрочем, не одними беседами жил в монастыре Серафим. Это был начитанный и высокообразованный инок. В Глинской пустыни у него открылся иконописный талант, и много дней проводил он за этим богоугодным занятием. Кроме того, он имел замечательный певческий голос, за который его очень ценили и братья-монахи, и прихожане.

Но наставником его все эти годы оставался иеромонах Домн. Постоянное наставничество Домна очень помогало духовно окрепнуть Серафиму и понять истинную суть благообразной жизни. Жизни во имя Иисуса Христа.

И даже когда почтенный иеромонах скончался, связь духовная между ними не прекращалась.