С. Верховской - Бог и человек Страница 40

Созерцание духовной реальности связано для Григория Нисского с созерцанием будущего, т. е. конечной судьбы вселенной: «никто не может быть назван мудрым, если он не обнимает в своем созерцании будущего». Будущее важно не только потому, что оно ожидает нас. Христианство верит, что в конце истории совершится полная победа добра над злом, а Григорий Нисский не верил даже в вечность ада. Поэтому конечная судьба мира совпадает с идеальным его состоянием: в ней мы видим то, что должно быть, — норму и совершенство сущего… Св. Григорий причислял к небесным созерцаниям и духовную историю мира: изначальное блаженство духов с Богом, падение ангелов и людей, нисхождение Сына Божия на землю для спасения человечества и Его торжественное возвращение на небо со спасенным Им навсегда человечеством. Посколько вся история мира (его творение, спасение и вечное преображение) связано со Христом, ее можно понимать, как историю Христа.

Человеческий и ангельский мир должен составлять одно духовное целое, обращенное к Богу. Души людей должны быть совершенно подобны ангелам; такими они и были сотворены и ангельская жизнь есть наш удел. На земле небесный мир отображен в Церкви. «Основание Церкви есть творение нового мира. В ней, по слову прор. Исаии, сотворено новое небо и новая земля, которая собирает дождь, на нее падающий (т. е. благодать Божию); в ней образован новый человек по образу Творца; в ней находится новый род светил, о которых сказано: вы свет мира. И неудивительно, что есть такое множество светил в этом новом мире: они суть те, о ком Создатель сказал, что имена их написаны на небесах… И так же, как тот, кто созерцает видимый мир и постигает мудрость, проявляющуюся в красоте существ, восходит через видимое к невидимому, так и тот, кто смотрит на этот новый мир Церкви, видит в нем Того, Кто есть и становится всё во всем».

Первая ступень восхождения к Богу — освобождение от чувственного мира и достижение бесстрастия. Вторая — созерцание духовного мира и вхождение в него. Но высшая ступень — стремление возвыситься над всем тварным, частичным и ограниченным, — устремление в самую глубину Божественного бытия. Св. Григорий называет это, ссылаясь на восхождение Моисея на Синайскую гору, проникновением во «тьму Божества». «Что значит вхождение Моисея во тьму и видение Бога, которое он имел в ней? Этот рассказ кажется противоречащим богоявлению, которое было в начале: тогда Бог явился в свете, теперь — во тьме. Слово учит нас этим, что знание веры сперва, когда оно начинает появляться, — свет; в самом деле, оно противоположно нечестию, которое есть тьма… Но, чем больше дух в своем движении вперед достигает… знания реальности, и приближается к созерцанию, тем больше он видит, что природа Божия невидима. Оставляя всю видимость не только того, что воспринимают чувства, но и того, что думает видеть разум, он движется вглубь, пока не проникнет действием духа до невидимого и непознаваемого и там он видит Бога». Моисей «ясно видит в Божественной тьме и он созерцает в ней Невидимого». «Он знал Божественные тайны и руководил всем народом Божественным знанием»; горой для него была его жажда истин веры… И о своем брате, св. Василии Великом, Григорий Нисский пишет: «мы часто видели его во мраке, где находится Бог. Действительно, вдохновение Духа давало ему знать непознаваемое для других, так что казалось, что он был в облаке, где скрывается Слово Божие…» Св. Григорий говорит то о «познании Непознаваемого», то о том, что осознание непознаваемости Бога и есть познание Его. Обе мысли дополняют друг друга: последняя указывает на то, что Бог выше всех форм знания, но к этому убеждению мы тогда и приходим, когда приобретаем опыт всесовершенного и неизреченного бытия Божия. Опыт Богообщения — положителен, но, имея его, мы убеждаемся, что он превышает возможности нашего разума.

Если мы возвышаемся над всем тварным, Бог вселяется в наше сердце через веру. «Верой я нахожу Возлюбленного!» «Нет другого доступа к Богу, как только через веру, которая соединяет наш ищущий дух с необъятной природой Бога». В Божественном мраке к душе приближается ее Супруг, и душа, не видя, чувствует Его присутствие… Опыт богообщения не остается бесплодным и для нашего разума, хотя он усвояет и выражает лишь немногое из пережитого, потому что и это немногое переполняет его.

Высший путь спасения есть любовь и высшая форма богообщения есть брак души с Богом. «Без любви как могли бы мы соединиться с Божественным?» «Когда душа, став простой и единой и воистину подобной Богу, находит истинно простое и бесплотное Благо, она прилепляется и примешивается Ему, единому достойному любви и Желанному, через действующую силу любви, превращаясь в то, чем она овладевает и что она открывает (т. е. в Бога)». Любовь по своей природе прилепляется Прекрасному, Прекрасное же есть Бог… Мы сами становимся тем, чему мы причастны, хотя и не отождествляемся с ним. «Если же добродетель есть благоухание Христово и любовь соединяет природу любящего с любимым, то, что мы любим всем нашим расположением, тем мы и становимся, т. е. благоуханием Христовым. Кто любит Прекрасного, станет прекрасным, ибо благость, которая пребывает в нем, сделает его благим. Поэтому Вечный дает Себя нам в пищу, чтобы восприняв ее, мы стали тем, что Он есть». Христос есть наша пища в широком смысле: мы питаемся Христом, когда что бы то ни было воспринимаем от Него. Мы питаемся Христом и в евхаристии. Григорий Нисский с гениальной простотой объяснял, как хлеб и вино могут стать на литургии телом и кровью Христовой. Пока Христос жил на земле, все, что Он вкушал и пил, становилось Его телом и кровью. Так и ныне силою Духа хлеб и вино приобщаются Ему, становятся Его плотью и кровью. И если плоть Христова проникнута силами Божественной жизни, то причастники евхаристии, делаются причастниками нетления.

«Когда настанет то, на что мы надеемся (вечная жизнь), всякая деятельность прекратится, но любовь останется… Если душа достигнет этой цели, ничто не будет не доставать ей, ибо она обнимет полноту сущего, и она ничего не сохранит в себе кроме печати Божественного блаженства. Жизнь Божия есть любовь… Никакая насыщенность не прекратит расположения любви к Благу; Божественная жизнь будет всегда осуществляться в любви; она прекрасна по природе и расположена любовью к прекрасному, и любовь ее безгранична, потому что и Прекрасное не имеет границ». Душа — супруга Логоса, и брачное ложе их — общение в Божественном. Душа человека должна быть одушевлена страстной любовью к Прекрасному, т. е. к Богу. Душа сродна Богу, а сродное привлекается сродным: Бог влечет душу и душа влечется к Нему в блаженстве. Все страсти должны быть затушены в человеке, но душа наша должна гореть любовью единым пламенем Духа. Любовь к Богу должна быть так беспредельно сильна в нас и душа наша должна быть так безраздельно увлечена Богом — ее всеблагим, прекрасным Возлюбленным, что любовь эту мы вправе называть влюбленностью в Бога или любовной страстью духа к Богу… Но сила нашей любви, конечно, меньше любви Божьей к нам: любовь Божия к нам неизреченна; она переполняет нас и возносит нас к великой благости и красоте Духа и Бог влечет нас к Себе с непреодолимой силой.

Само знание ведет к любви. «Жизнь Божья есть любовь, потому что Прекрасное во всех отношениях достойно любви тех, кто Его знает. Но Божество знает Себя, поэтому знание Его становится любовью». Жить в Боге — больше, чем знать Бога. Жить в Боге значит соединяться с ним, Ему уподобляясь. Любовь потому и есть высшая форма богообщения, что она есть само стремление к нему — стремление ко всецелому единению с Богом, и если Бог есть Любовь, а любовь есть основа и единство всех совершенств, то в любви достигается и совершенное подобие Богу… Мы уже указывали, что Григорий Нисский считает, что все благое в нас существует только, посколько в нас пребывают и действуют Божественные блага. Отсюда образ Божий в нас есть и наша природа, очищенная от зла, и единство даров и действий в нас Логоса и Духа, — Божия жизнь в нас. От» сюда богатство путей богообщения, ибо все, что в нас есть положительного сразу же и необходимо приводит нас к Богу; все же пути эти объединяются в любви. Отсюда вторичность богопознания по сравнению с богообщением, так как мы познаем и осмысливаем только то, что переживаем. Бог открывается в нас, как совершенная жизнь, единая с нашей жизнью (в меру ее богоподобия), и в этой богочеловеческой жизни мы познаем Бога. «Подобное познается подобным», говорит св. Григорий. Поэтому в нашей чистоте и бесстрастии мы познаем чистоту и бесстрастие Бога; в цельности нашей жизни мы находим цельность и вечность Бога; в совершенной мудрости — мудрость Божию; в свободе, смирении и любви — свободу, нисхождение и любовь Божию; в мире, радости и блаженстве — мир и блаженство Бога. Ибо совершенное достигается нами в единении с Богом.