Алексей Осипов - Лекции профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова Страница 41

Если мы возьмем и рассмотрим психологию… (я обращаю ваше внимание – с светской точки зрения я хочу, чтобы вы посмотрели) …психологию тех, кого православная Церковь именует величайшими святыми. Их в истории не так много, тех кого Церковь называет – великий: Антоний Великий, Афанасий Великий, Макарий Великий – их не так много! Если мы посмотрим на их психологию – их признанных всей христианской Церковью и той же западной Церковью признанных – как они себя мыслили, как они себя чувствовали!? Вот разительный пример, который мы встречаем, например, из жизни преподобного Сесоя Великого. Перед смертью, когда вокруг него собрались все его сподвижники и ученики, он молится – его спрашивают: «О чем ты молишься, Сесой?» – «Чтобы дал Бог мне еще время на покаяние». Ему говорят: «Сесой, тебе ли каяться?» (А его лицо при этом становилось все более просветленным, все более сияющим – настолько сияющим, что на него было трудно уже смотреть!) Он ответил так, что до сих пор приходится удивляться: «Поверьте, братья мои, я не знаю, положил ли я хоть начало покаяния моего». Я обращаю ваше внимание: человек умирает, ни о каком лицемерии и речь не может тут идти!.. Потом, это нужно просто ничего не понимать, чтобы думать, что здесь Сесой мог лицемерить – мы же находим подобные примеры сколько угодно!

Вот из тех, кто здесь сидит, и кто читает утренние молитвы, не могли не обратить внимания на молитву Макария Великого – утреннюю – поразительная молитва!.. Очень краткая, но послушайте, что он говорит?! – Макарий Великий, которого называли земным богом: «Боже, очисти мя грешного, яко николи же сотворих благое пред Тобою». То есть я ничего доброго перед Тобой не сделал! – это он, Макарий говорит… Что это такое? Что это, смиренничание, может быть? Положено так говорить? Да избави Бог, так мыслить! Это люди, которые боялись хоть тень лукавства допустить в своей душе! – и тут они начинают лицемерить?!

Я вам скажу об одной великой, может быть, одной из величайших истин, за которую православие держится обеими руками – знаете, как она звучит? – святые оплакивали свои добродетели как грехи!.. Вы слышите? – оплакивали добродетели как грехи!.. Ну‑ка, ну‑ка, как это поставить рядом со «сверхдолжными заслугами»? – Полный контраст, полный не только контраст – полное взаимоисключение!.. А что это такое: оплакивали свои добродетели как грехи? Как это можно оплакивать: я подаю милостыню, помогаю неимущему, спасаю там кого‑то от полного несчастья – что же я буду тут оплакивать? Не правда ли? Слава тебе, Господи! – я не фунт изюма. Как и говорил Феофан Затворник: «Сам дрянь–дрянью, а все твердит: «Не есмь яко же прочие человецы».

Святые видели, что в каждом – в каждом! – добром деле, которое мы делаем (вот, сейчас действительно кажется доброе, и человек хочет сделать доброе дело!) обязательно примешивается, – или тут же, или через мгновение – обязательно примешивается, как к бочке меда, ложка дегтя: тщеславие, человекоугодие, расчет… Ну, вообще‑то тень хотя бы того, что я сам сознаю как недолжное, как мерзкое подчас, как нехорошее, как дурное. Вот тонкие психологи были, вот кто действительно анализировал состояние своей души!!! Вот кто внимателен был к тому, что происходит в душе человека! Подумайте, видели и потому оплакивали свои добродетели как грехи! Вот где чистота была! Это поразительно!..

Смотрите, как у древних греков, например. Вот сейчас сравните древнегреческий музыкальный слух и современный, например – ну тот современный, который, по крайней мере, является нормой музыкальной школы. Достаточно различать тон, полутон, ну четверть тона – так, это уже говорят: «Ну, у него слух какой!» А древние‑то греки нет: а восьмой тон хотите? А что это такое? – мы говорим. Понимаете?.. Что такое абсолютный слух? – он не терпит малейшего отклонения: не только одну восьмую, одну шестнадцатую не вынесет вот этого диссонанса! И мы говорим: тончайший слух, это поразительно!.. Зато, какая чистота звучания, когда все исполнено действительно без каких‑либо диссонансов! Чистота звучания!.. Вот как в музыке чистота звучания, так оказывается эта чистота может быть и в душе человеческой. Они чувствовали насколько всегда, даже добрые деяния, даже их подвиги и молитвы, оказываются несовершенными перед лицом той святыни Божией, которую они тонко переживали и чувствовали в своей душе.

Вот православие и сравните теперь со сверхдолжными заслугами… Сравните с этой психологией, когда я не сознаю за собой ни одного согрешения… Видите, какая разница?! Это потрясающе, ничего общего нет!!! Понятно поэтому, что духовная жизнь в католицизме приводило к тому, о чем совершенно определенно, ясно, со всей ответственностью говорили наши величайшие святые, как о состоянии прелести. Игнатий Брянчанинов, аристократ высшего класса, тончайше воспитанный, деликатнейший человек и вдруг из его уст слышим такую фразу, когда говорит он об этих святых католических: «Сумасшедшие!» – он не находит другого слова. Ну, действительно, попробуйте найти другое слово, когда молодая девушка ходит часами с Иисусом Христом по садику и разговаривает. Вам любой скажет: пора бедную девочку куда‑то отправлять, наверное – беда!.. Ах, да вы ничего не понимаете! – это одна из величайших святых католической Церкви, Катарина Сиенская, которая в двадцать лет почувствовала, что с ней должно что‑то случиться необычайное и стала истово молиться великою молитвою!.. Какою же? Вот сразу не скажу. И у нас есть молитва – молитва так называемая Иисусова: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного–грешного». А она стала молиться молитвой тоже: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…, – только дальше странное продолжение – сочетайся со мной браком в вере». Изумительно!.. В двадцать лет… Все понятно – никаких объяснений не требуется. Куда направлена ее мысль, куда направлены ее чувства? Отсюда и бесконечные видения: является ее небесный жених – Христос; привлекает ее к себе, то есть обнимает ее; вынимает из нее сердце; вставляет ей другое сердце, похожее на него и эти сладчайшие переживания (увы!) составляют существо ее духовной жизни.

А как эта духовная жизнь выражается, посмотрите, ведь я же вам сейчас рассказываю не какие‑нибудь злопыхательские наветы на бедную Катарину Сиенскую – нет–нет! – это то, что сейчас к нам приходит из Италии… В Милане издается – «Портреты святых», книги. Я думаю, вы видели, что же пишет автор умиляясь. Во–первых, умиляется этой молитвой: «…сочетайся со мной браком в вере» – дальше автор не находит уже слов: как она обращается к властителям, к Папе Римскому, королю Франции; что она пишет! Вы подумайте только!.. Автор ее жития пишет, что в состоянии экстаза она даже самому Христу говорила: «Я хочу!», с восклицательным знаком – это было лейтмотивом всех ее писем. Королю Франции пишет: «Слушайте меня и Бога!» Папе Римскому пишет: «Послушайте голоса Святого Духа, который к вам обращен!» Кстати, с ней происходит интересный факт, очень любопытный, на который трудно не обратить внимания: сидят у нее четыре и даже больше секретарей и она сразу им всем диктует ответы разным лицам – сразу! – причем с такой скоростью, что они едва успевают за ней записывать. Примерно ту же самую картину мы находим у Елены Рерих, когда она слышит голос оттуда и пишет тоже с огромной скоростью тракраты–откровения. Феномен похожий и очень понятный, по крайней мере с христианской точки зрения, не вызывающий сомнения: что происходит с этими бедными людьми…

Так вот, понимание Христа как Спасителя, понимание того, что Он сделал… Давайте от католицизма немножечко отойдем, а протестантизм что говорит? – о, еще более интересные вещи! Что такой протестантизм? Это лютеранство; это реформатство; это, если хотите, более поздние баптисты, пятидесятники – вся вот эта совокупность христианских движений, и как сейчас выражаются экуменическим языком, Церквей – там решение вопроса еще проще. Настолько просто, что от умиления не знаешь что делать… Замечательно! Оказывается Христос своей жертвою настолько удовлетворил правосудию Божию, что не только уплатил за первородный грех, но и за все грехи, которые мы верующие совершаем, и поэтому все мы отныне святы святостью Христовой, и «грех верующему не вменяется в грех»!

Я студентам говорю: слушайте, перехожу в лютеранство или куда‑нибудь – так хорошо, так легко и больше ничего не надо!.. Я свят! – что хочу, то и творю!.. Оказывается, верующему грех не вменяется в грех… Оказывается, мы праведны праведностью Христовой… Это так интерпретированы великие слова апостола Павла: «Мы спасаемся только верою». Как поняли?! Меня всегда знаете что удивляет? Это какой‑то, извините, – ну если тут есть кто‑то из протестантов, то извините меня, пожалуйста, – именно примитивизм, другого слова нет: ну как же это можно так легко такие вещи сделать? Превратить дело спасения в такую элементарную вещь? – я верю, что 2 тысячи лет назад пришел Христос, искренне верю – и я не сомневаюсь, они действительно верят, я вижу, что они искренне верят – и уже поэтому самому я уже свят святостью Христовой!? Да что же это такое? Вы теперь поймете, насколько разительно, принципиально отличается православие от этих вещей.