Джон Стотт - Деяния святых Апостолов Страница 41

Это остроумное разрешение проблемы, но оно не приобрело всеобщего признания. Главным аргументом против такого варианта выступает позиция Луки, который и не намекает на то, что он сам считает первую реакцию самаритян ложным обращением. Хотя ясно, что исповедание Симона–волхва было обманом. Нет, Лука пишет, что служение Филиппа было ознаменовано выдающимся благословением (4–8), что самаритяне «поверили Филиппу, благовествующему о… имени Иисуса Христа… и крестились и мужчины и женщины» (12). Поэтому недопустимо отделять их доверие к словам проповеди Филиппа от веры в Иисуса Христа, Которого Филипп проповедовал. «Самаряне приняли слово Божие» (14) — это слово в значении «уверовали» автор употребляет повсюду (напр.: 2:41 и 11:1). Более того, Апостолы никак не показали, что они считали служение Филиппа или веру самаритян ненастоящей.

Другие говорят, что самаритяне истинно уверовали в Иисуса, а потому приняли Духа в тот же момент в соответствии с новозаветным учением. Как следствие, то, что они приняли через возложение рук Апостолов, не было изначальным даром Святого Духа (Который они получили при обращении), но скорее то было какое–то харизматическое проявление Духа. Кальвин учил так: «В итоге, поскольку самаритяне уже имели на себе Духа усыновления, на них снизошла благодать Духа как кульминация» [177]. Реформатские толкователи также согласны с его рассуждениями. Может быть, они правы. Конечно же, выражение «он не сходил еще ни на одного из них» (16, ПНВ) может относиться к особым дарам и благословениям. С другой стороны, Лука нигде не говорит, что самаритяне получили дар Духа тогда, когда уверовали и крестились, но он повсеместно использует слова «давать» и «принимать» в отношении Духа (15, 17–19) как синонимы, означающие явление «сошествия» Духа, когда предполагается, что то, что сошло на них через служение Апостолов, было изначальным даром Духа.

Хотя эти две позиции взаимно исключают друг друга, у них все же имеется одна общая черта. Обе утверждают, что принятие Христа самаритянами было одномоментным опытом, отрицая, что второй этап был обращением. Согласно первому взгляду, начальный этап был ложным обращением, неправильным крещением, так что последующий шаг явил собой акт истинного спасения, включающий принятие веры и дар Духа. Согласно второму взгляду, последняя стадия была полным принятием веры самаритянами, включая обращение и принятие Духа, поэтому вторая явилась харизматической стадией. В любом случае, исключая один из этапов (либо объявляя первый этап ложным, а второй дополнительным), можно достичь того же результата, а именно одномоментности принятия спасения во Христе.

Однако ни одно из этих положений не является верным, потому что Лука, по всей видимости, воспринимает первую ступень как настоящее обращение, а вторую ступень — как первоначальное принятие Духа. В этом случае, поскольку Лука описывает принятие веры самаритянами в Два этапа, можно рассматривать это явление как совершенно необычное. Двумя главными признаками, которые Указывают на это, являются отклонения от нормального Учения и нормальной практики Апостолов.

Возьмем учение Апостолов. Всегда опасно рассматривать вне контекста любой отрывок Писания, и всегда буДет мудро толковать Писание Писанием. Что говорит общее учение Писания о принятии Духа? Согласно первым проповедям Петра, прощение и дар Духа есть двойное благословение, которое Дух ниспосылает на каждого, кого Он призывает и кто кается, верует и крестится (2:38–39). Далее, свое согласие с Петром выражает Павел. Бог дает Своего Духа всем Своим детям, поэтому «Если же кто Духа Христова не имеет, тот и не Его» (Рим. 8:9; ср.: Рим. 8:14–16; 1 Кор. 6:19; Гал. 3:2,14; 4:6).

Лука, должно быть, очень хорошо был знаком с апостольским учением, так как он постоянно сопровождал Павла в его путешествиях и именно он записал назидания Петра в Деяниях 2:38–39. Неудивительно поэтому, что мы улавливаем в его повествовании нотку удивления, когда он описывает самаритян не как принявших Духа, но как «просто» (НИВ), или «только» (ПНВ) крещенных во Христа. «Слово «только» предполагает, что оба явления должны быть, или обычно бывают, вместе» [178]. Но, вопреки всем ожиданиям, водное крещение было получено без крещения Духом, знамение произошло без того, что оно обозначало. В этом разделении крещения водой и крещения Духом, предполагает Лука, есть что–то явно странное. Именно из–за этого, как пишет профессор Данн, «два старших Апостола торопливо прибыли из Иерусалима, чтобы исправить ситуацию, в которой произошли какие–то нарушения» [179].

Второе, отклонение от практики Апостолов. Лука сообщает нам, что в такой ситуации коллегия Апостолов, если можно так выразиться, послала делегацию из двух ведущих членов оценить то, что происходит в Самарии. Случай был уникальный. Обычно Апостолы не вели себя как «инспекторы по проверке качества евангелизации». В других случаях, когда люди принимали Евангелие, Апостолы не являлись к ним, чтобы проконтролировать евангелистов и не ощущали необходимости высказать свое одобрение тому, что было сделано. Они не делали этого ни в отношении благовествования, ни по отношению к другим христианам, о которых, например, упоминается в начале этой главы (1, 4), или при обращении ефиоплянина, о чем рассказывается в конце главы (26–40). «Апостолы, мечущиеся взад и вперед, вверх и вниз по восточному побережью Средиземного моря, пытаясь успеть повсюду, так как быстрое распространение Евангелия не оставляет им времени ни на что, кроме «конфирмационных услуг», — такая картина представляется забавной, но маловероятной» [180]. Так зачем же понадобилось этой официальной апостольской делегации исследовать и подтверждать деятельность Филиппа? И почему Дух не был ниспослан через самого Филиппа, который благовествовал, проповедовал и крестил? По какой особой причине Бог мог сдержать сошествие Духа? Нет указания на то, что учение Филиппа содержало в себе недостатки. Иначе Апостолы восполнили бы его учение, но они лишь молились и возлагали руки на самаритян, а не назидали их.

Самым естественным было бы предположить, что сошествие дара Духа произошло позже по причине того, что это был первый случай провозглашения Благой вести не просто вне Иерусалима, но на территории Самарии. В этом и заключается особая важность данного случая в череде различных событий, о которых повествует Лука. Ибо самаритяне были на полпути между иудеями и язычниками. Воистину, «обращение Самарии было первым плодом призыва язычников» [181]. Подобный же случай произошел тогда, когда впервые уверовали язычники. Когда в результате проповеди Петра обратился Корнилий, Апостолы просили Петра объяснить его действия (11:1–18), а когда в Антиохии к Господу обратились греки, туда послали Варнаву с той же целью — выяснить ситуацию (11:20—24).

Как мы видели ранее, самарийский раскол длился веками. Но теперь самаритяне услышали и приняли Благую весть. Это был период значительного продвижения благовестия, но он был чреват великим риском. Что будет теперь? Будет ли разрыв, длившийся так долго, увековечен? Самаритяне приняли Евангелие, но примут ли иудеи самаритян? Или же в церкви Иисуса Христа возникнут различные фракции иудейских и отдельно — самарийских христиан? Теоретически все это могло показаться немыслимым, но на практике могло случиться всякое. Существовала peальная «угроза… что Христа разорвут на части или, по крайней мере, новые верующие образуют для себя отдельную церковь» [182].

Разумно предположить (в виду исторического прошлого), что ради предотвращения такой опасности Бог специально отсрочил принятие Духа самаритянами. Задержка, однако, была временной, лишь до прибытия Апостолов, когда они могли поддержать смелую политику Филиппа в деле благовестил самаритянам, когда они молились за обращенных и возложили руки на них «в знак братства и солидарности» [183] и возвестили таким образом всей Церкви, равно как и самарийским обращенным, что они христиане Ьопа fide, включенные в состав искупленного сообщества на тех же условиях, что и иудейские обращенные.

Вновь цитируя Д. Лампа, можно сказать, что «в этот поворотный момент христианской миссии к обычному крещению обращенных нужно было прибавить что–то еще. Нужно было продемонстрировать самаритянам несомненность того, что они действительно стали членами церкви в братстве с ее родными «колоннами»… Беспрецедентная ситуация потребовала таких же исключительных методов» [184].

Это объяснение кажется единственно возможным, оно принимает во внимание всю ситуацию в Деяниях 8, расставляет все события в историческом контексте развития христианской миссии и согласовывает с остальной частью Нового Завета. Оно все больше принимается обеими сторонами харизматического движения. Хотя Дж. И. Пакер называет его не более чем «догадкой», он тут же добавляет, что «она кажется разумной» [185]. Подобным же образом Майкл Грин видит в этой отсрочке «божественное вето на раскол новорожденной церкви, раскол, который мог бы совершенно незаметно проникнуть в христианское братство, когда обращенные по обе стороны «самарийского занавеса» находили бы Христа, не находя друг друга. Это было бы отрицанием одного общего крещения и всего, что за ним стоит» [186].