Джидду Кришнамурти - Комментарии к жизни. Книга первая Страница 42

Ярлыки, кажется, приносят удовлетворение. Мы принимаем категорию, к которой, как предполагается, мы принадлежим как удовлетворяющее объяснение жизни. Мы почитатели слов и ярлыков. Кажется, мы никогда не выходим за пределы символа, чтобы постичь реальную цену символу. Называя себя этим или тем, мы страхуем себя от дальнейшего волнения и успокаиваемся снова. Одно из проклятий идеологий и организованных верований — это утешение, смертельное вознаграждение, которое они предлагают. Они погружают нас в сон, и, пока мы спим, мы мечтаем, и мечта становится действием. Как легко нас отвлечь! И большинство из нас хочет быть отвлеченными, большинство из нас утомлено из-за непрерывного противоречия. И отвлечения становятся потребностью, они становятся более важны, чем то, что есть. Мы можем играть с отвлечениями, но не с тем, что есть. Отвлечения — это иллюзии, но в них есть извращенное восхищение.

Что такое действие? Как происходит действие? Почему мы действуем? Конечно, простая деятельность — это не действие. Быть занятым — это не действие, не так ли? Домохозяйка занята, и вы назвали бы это действием?

«Нет, конечно, нет. Она только заботится о каждодневных, незначительных делах. Человек действия поглощен большими проблемами и обязанностями. Занятие масштабными и более глубокими проблемами можно назвать действием, не только политическим, но духовным. Оно требует способности, продуктивности, организаторских усилий, постоянного движения к цели. Такой человек — не наблюдатель, мистик, отшельник, он человек действия».

Занятие более масштабными проблемами вы бы назвали действием. Что является более масштабной проблемой? Отделены ли они от повседневного существования? Разве действие отделено от целостного процесса жизни? Есть ли действие, когда нет объединения всех множественных уровней существования? Без понимания и, таким образом, объединения целостного процесса жизни не является ли действие просто разрушительной деятельностью? Человек — это единый механизм, и действие должно быть результатом всей этой целостности.

«Но это подразумевало бы не только бездействие, но и неопределенную отсрочку. Существует безотлагательность действия, и не имеет смысла философствовать об этом».

Мы не философствуем, а только задаемся вопросом, не причиняет ли ваше так называемое действие непреднамеренный вред. Реформа всегда нуждается в дальнейшей реформе. Частичное действие — это не действие вообще, оно приводит к распаду. Если вы будете терпеливы, мы сможем найти сейчас, не в будущем, то действие, которое является полным, объединенным.

«Целеустремленное действие можно назвать действием? Иметь цель, идеал и работать ради этого — является ли это действием? Когда действие происходит ради результата, разве это действие?

Как еще вы можете действовать?»

Вы называете действием то, что имеет результат, точку во мнении, разве нет? Вы планируете последствие, или у вас есть идея, вера и вы работаете ради них. Работая ради цели, конца, результата, материального или психологического, это то, что вообще называют действием. Этот процесс можно понять на примере некоторого физического факта, типа построения моста. Но так ли это легко понять в отношении к психологическим целям? Конечно, мы говорим о психологической цели, идеологии, идеале или вере, ради которой вы трудитесь. Вы назвали бы действием этот труд ради психологической цели?

«Действие без цели — это вообще не действие, это смерть. Бездействие — это смерть».

Бездействие — это не противоположность действия, это совершенно иное состояние, но в настоящее время оно действительно противоположно. Мы сможем обсудить это позже, но давайте вернемся к нашему отправному пункту. Труд ради цели, идеала обычно называют действием, не так ли? Но как возникает идеал? Отличается ли он полностью от того, что есть? Действительно ли противопоставление отличается и отделено от утверждения? Действительно ли идеал отказа от насилия является совершенно иным, чем насилие? Разве идеал не самоспроецирован? Разве он не выдуманный? В действии к цели, идеалу вы преследуете собственную проекцию, разве нет?

«Действительно ли идеал — это собственная проекция?»

Вы есть это, но вы хотите стать тем. Естественно, что «то» — это продукт вашей мысли. Это может не быть продуктом вашей собственной мысли, но оно рождено мыслью, не так ли? Мысль проектирует идеал, идеал — это часть мысли. Идеал — это не что-то за пределами мысли, это сама мысль.

«Что плохого в мысли? Почему мысль не должна создавать идеал?»

Вы есть это, что не удовлетворяет вас, поэтому вы хотите быть тем. Если было бы понимание этого, возникло бы то? Из-за того, что вы не понимаете это, вы создаете то, в надежде понять это через то или убежать от этого. Мысль создает идеал так же, как проблему, идеал — это самопроектирование, и ваш труд ради той вашей проекции — это то, что вы называете действием, действием с целью. Так что ваше действие находится в пределах ограничения вашей собственной проекции либо бога, либо государства. Такое движение в пределах ваших собственных границ — это деятельность собаки, гоняющейся за собственным хвостом, и разве это действие?

«Но возможно ли действовать без цели?»

Конечно, да. Если вы понимаете суть действия ради цели, тогда есть только действие. Такое действие — это единственно эффективное действие, это единственно радикальный переворот.

«Вы подразумеваете действие без «я», не так ли?»

Да, действие без идеи. Идея сама себя отождествляет с богом или государством. Такое отождествленное действие только создает больше противоречий, больше беспорядка и страдания. Но для человека так называемого действия трудно отбросить идею. Без идеологии он чувствует себя потерянным и он таковым является, так что он не человек действия, а человек, пойманный в ловушку его собственных проекций, чья деятельность состоит в прославлении себя. Его деятельность вносит вклад в отделение и разобщение.

«Тогда что же делать?»

Поймите то, чем является ваша деятельность, и только тогда появится действие.

Причина и следствие

«Я знаю, что вас вылечили, — сказал он, — и разве вы не излечите моего сына? Он почти ослеп. Я посетил несколько докторов, но они не могут ничего сделать. Они советуют мне отвезти его в Европу или Америку, но я не богач и не могу позволить себе этого. Пожалуйста, не могли бы вы что-нибудь сделать? Он наш единственный ребенок, а у моей жены больное сердце».

Он был мелким чиновником, бедным, но образованным, и, как все принадлежащие его группе, он знал санскрит и читал произведения на нем. Он продолжал говорить, что это была карма мальчика, из-за которой ему приходилось страдать и им тоже. Что они сделали, чтобы заслужить это наказание? Какое зло они совершили в предыдущей жизни или в более раннем периоде этой, что им приходится переносить такие страдания? Должна быть причина для этого бедствия, скрытая в каком-то поступке в прошлом.

Возможно, есть для этой слепоты недавняя причина, которую врачи еще не могут обнаружить, возможно, ее вызвало какое-нибудь наследственное заболевание. Если доктора не могут обнаружить физиологическую причину, почему вы ищете метафизическую причину в отдаленном прошлом?

«Ища причину, возможно, я смогу лучше понять следствия».

Вы понимаете какое-либо явление, зная его причину? Имея знание, почему человек боится, становится ли он свободным от страха? Можно знать причину, но разве она сама по себе приносит понимание? Когда вы говорите, что вы поймете следствие, зная причину, вы подразумеваете, что вы найдете утешение в знании того, как это явление появилось, не так ли?

«Конечно, именно поэтому я хочу знать, какое действие в прошлом повлекло за собой эту слепоту. Конечно, это будет самым большим успокоением».

Тогда вы хотите утешения, а не понимания.

«Но разве это не одно и то же? Понять — значит обрести успокоение. Что хорошего в понимании, если в нем нет никакой радости?»

Понимание факта может вызвать волнение, оно не обязательно приносит радость. Вы хотите успокоения, и именно это вы ищете. Вы встревожены фактом болезни вашего сына, и вы хотите умиротворения. Это умиротворение вы называете пониманием. Вы стараетесь добиться не понимания, а успокоения. Ваше намерение состоит в том, чтобы найти способ утихомирить ваше волнение, и это вы называете поиском причины. Ваша главная задача в том, чтобы погрузиться в сон, быть безмятежным, и вы ищете способ, как это сделать. Мы погружаем себя в сон различными путями: через бога, ритуалы, идеалы, через выпивку и так далее. Мы хотим убежать от волнения, и одно из спасений — это поиск причины.

«Почему нельзя искать освобождения от волнения? Почему нельзя избегать страдания?»

Разве, избегая, мы обретаем освобождение от страдания? Вы можете закрыть дверь перед каким-либо отвратительным явлением, перед каким-нибудь страхом, но они все еще там, за дверью, разве не так? То, что подавлено, чему сопротивляются, то не понято, не так ли? Вы можете подавлять или держать в строгости вашего ребенка, но это, естественно, не приведет к пониманию его. Вы ищете причину, чтобы избежать боли волнения. С тем намерением, с которым вы ищете, естественно, вы найдете то, что вы ищете. Возможность освобождения от страдания появляется только тогда, когда вы наблюдаете за его процессом, когда вы знаете о каждой его стадии, понимаете его целостную структуру. Избегать страдания означает только усиливать его. Объяснение причины — это не есть понимание причины. Через объяснение вы не освобождаетесь от страдания, страдание все еще остается, только вы прикрыли его словами, умозаключениями, вашими собственными или кого-то другого. Изучение объяснений — это не изучение мудрости. Когда прекращаются объяснения, только тогда возможна мудрость. Вы с трепетом ищете объяснения, которые погрузят вас в сон, и вы их находите. Но объяснение не есть истина. Истина пребывает там, где есть просто наблюдение без умозаключений, без объяснений, без слов. Наблюдающий соткан из слов, «я» составлено из объяснений, умозаключений, осуждений, оправданий и так далее. Общность с наблюдаемым появляется только тогда, когда нет наблюдающего, и только тогда возникает понимание, освобождение от проблемы.