Протоиерей Павел Матвеевский - Евангельская история. Книга третья. Конечные события Евангельской истории Страница 42

Выражение после вечери совпадает с указанием времени установления таинства апостолом Павлом и свидетельством святого Иоанна об уходе иуды с вечери. апостол Павел говорит, что Христос установил таинство в ту ночь, в которую предан был, и момент его установления определяет согласно со свидетельством евангелиста луки после вечери. верность и точность передачи факта апостолом Павлом определяется тем, что сведения об этом он принял от Самого Господа (1 кор. 11, 23–25). а этот момент установления таинства совпадает с моментом удаления иуды с вечери, по свидетельству Иоанна: Он (Иуда), приняв кусок тотчас вышел; а была ночь (Ин. 13, 30).

Два евангелиста и апостол Павел, можно сказать, точно указывают время установления Евхаристии. Это было после пасхальной вечери ветхозаветной и после предательства иуды, а не до предательства.

Ветхозаветную пасху Христос совершил, по точному указанию евангелистов, когда настал вечер (Мф. 26, 20; Мк. 14, 17). Это была последняя ветхозаветная пасха для израиля; ею завершается весь ветхий Завет. Далее уже наступает таинство нового Завета – таинство тела и крови Христовых – таинство святой Евхаристии. Установление Евхаристии было после вечери, ночью (Лк. 22, 20; 1 кор. 11, 23, 25; ин. 13, 30). отсюда начинается новый Завет – истинный, основанный не на прообразовательной крови ветхозаветного агнца, а на истинной крови Христовой.

Апостолы, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «довольно слышав о сем таинстве прежде, с благоговением и верою приступили к священной трапезе. не было и тени того смущения, какое выказали многие во время капернаумской беседы (Ин.

6, 60). теперь ученики господа знали, что Плоть Его истинно есть брашно и кровь Его есть питие, и что все слова Его, а тем более таинственное священнодействие, суть дух и живот (ст. 55, 63)!» выражения, в каких спаситель установил таинство, так ясны и решительны, что не допускали никаких недоразумений: «если сам Господь определенно сказал о хлебе: сие есть Тело Мое, кто осмелится после того сомневаться в этом? и если сам подтвердил и изрек: сия есть Кровь Моя, кто усомнится и скажет: это не кровь Его?» (свт. кирилл Иерусалимский). Притом, по изъяснению святителя Филарета Московского, «Господь не сказал о таинственном хлебе: приимите, ядите все, и праведно, ибо некоторые не могут ясти, например, младенцы; но о таинственной чаше сказал: пийте от нея вcu, и таким образом устранил всякое исключение, разумеется, для пребывающих в вере и единении церковном». Завещание спасителя о совершении сего таинства в воспоминание Его было исполнено святыми апостолами во всей точности и передано Христианской Церкви, как это видно из книги Деяний апостольских, где говорится, что первенствующие христиане бяху терпяще во учении апостол и во общении и преломлении хлеба и в молитвах (2, 42), имея обыкновение собираться для преломления хлеба в первый день недели (20, 7). святой апостол Павел, призванный к апостольству впоследствии и не присутствовавший на тайной вечере, по особенному откровению свыше в одном из своих посланий, вместе с повествованием об установлении таинства преподал подробное наставление, как достойно приступать к Господней Вечере, и при этом выразил непоколебимую уверенность о совершении таинства Евхаристии в Христианской Церкви до самого второго Пришествия господня (1 кор. 11, 20–30).

Священная, таинственная вечеря была уже последней в земной жизни господа: глаголю же вам, яко не имам пити отныне от сего плода лознаго, до дне того, егда е пию с вами ново во царствии Отца Моего.

Это – таинственная речь о таинстве Евхаристии, которое служит воспоминанием искупительной жертвы, принесенной Иисусом Христом за грехи человечества.

Иуда не раскаялся и оказался недостойным приступить к этому великому таинству тела и крови Христовой. Господь его удалил, не допустил до таинства. Поэтому святая Церковь постановила, чтобы принятию святых таин обязательно предшествовало таинство Покаяния. и если человек не отнесся с должным вниманием к исповеди, то он приступает к телу и крови Христовым недостаточно подготовленным. об этом преподобный амвросий оптинский пишет: «Есть и такие христиане, которые приносят покаяние, но не все высказывают на исповеди, а некоторые грехи скрывают и утаивают стыда ради. таковые, по слову апостольскому, недостойно причащаются святых таин и за недостойное причащение подвергаются различным немощам и болезням, а немало и умирают. сказано апостолом: Ядый бо и пияй недостойно, суд себе яст и пиет, не рассуждая Тела Господня (1 кор. 11, 29)». Утаенный грех влечет за собой смерть души и страдание тела, «т. к. наказание бывает человеку не только за грехи, но больше за недостойное причащение святых таин» (он же). одно время приступать к тайнам – когда чиста совесть (свт. Иоанн Златоуст).

Преподобный симеон новый Богослов предупреждает: «тело и кровь – таинства, принятые недостойной душой, принимаются только по видимости, а не ощутительно». Ангел Божий стоит у Чаши, и кто недостоин, не причащается у Бога. Ангел уносит святые Дары в алтарь. когда же недостойно причастившийся (т. е. нераскаянный, некрещеный, имеющий злые помыслы в душе) отходит от Чаши, его сопровождает не добрый Ангел, а бес, и такое причастие ему будет в осуждение. ответственность несет и священник, т. к. он должным образом не исповедал, не подсказал, не наставил. а ведь он причащает видимым образом за Ангела.

К святому таинству Причащения надо подготовить себя покаянием, а также постом и молитвой. три-четыре дня попоститься. накануне причащения надо быть на вечернем богослужении и прочитать дома, кроме вечерних молитв на сон грядущим, канон покаянный, канон Богородице и канон Ангелу Хранителю. Читаются также молитвы, составляющие Последование ко святому Причащению. в них испрашивают, чтобы Господь сподобил «неосужденно причаститися пречистых, безсмертных, животворящих и страшных твоих таинств, во оставление грехов и в Жизнь вечную».

Прощальная беседа

Ин. 13, 13–14, 31; Мф. 26, 30–35; Мк. 14, 26–31; Лк. 22 , 31–39

В прощальной беседе с учениками, по совершении тайной вечери и перед началом страданий, Господь наш является не только нежно любящим отцом и Учителем, но и с особенною торжественностью в последние часы своей земной жизни открывает им все свое величие как сына Божия и искупителя мира. ясно видя перед собою наступающий конец своего земного дела, он указывает в предстоящих страданиях и кресте обнаружение славы Божества, постигаемой верою, и затем с определенностью, не допускающей ни малейшего сомнения, говорит о скором отшествии своем из мира. не прежде, а лишь теперь, когда умы и сердца святых апостолов преисполнились Божественной благодатью в причащении тела и крови Его, спаситель возводит Своя сущия в мире, которых до конца возлюби (Ин. 13, 1), к глубинным тайнам богословия, беседует с ними о превечном отце и своем единосущии с ним, обещает иного Утешителя, который научит их всему и напомнит забытое или не вполне понятое, поучает вере и упованию на Бога, внушает взаимную любовь как отличительный признак своих учеников, и наконец изображает будущую судьбу верующих и Церкви своей в мире среди неверия и ненависти врагов святой истины. в предсмертной беседе господа выражена вся сущность святого учения Его, изложены все основные догматы христианства, так что она представляла как бы заключение и восполнение всего, что доселе было возвещено ученикам и частью народу, и вместе с тем служила предуведомлением о том, что должно было открыться миру через страдания и смерть Его (Ин. 8, 28).

Все, что доселе видели и слышали святые апостолы на тайной вечере, не могло не произвести на них подавляющего впечатления. омовение ног, необычайное смущение господа, когда настало время указать предателя, указание предателя в среде их самих, урок смирения, преподанный им, установление таинства святого Причащения и соединение с господом в сем таинстве, наконец, предчувствие того, что пришел час разлуки с своим Учителем, – всё это дало понять ученикам, что наступают последние часы и минуты пребывания с господом. сердцеведец проникал своим взором душевные расположения святых апостолов и не возмущаемый более присутствием предателя, извергшего себя из святого общества, раскрыл пред своими собеседниками, так сказать, самое сердце Божественной любви. там, где они могли видеть для себя источник горести – в приближающихся событиях, с которыми не мирились земные чаяния, Господь в утешение им указал иной высший смысл – победное торжество своего искупительного дела. Ныне прославися Сын Человеческий, и Бог прославися о Нем: аще Бог прославися о Нем, и Бог прославит Его в Себе, и абие прославит Его. такими словами, по замечанию святителя Иоанна Златоуста, «он ободряет поверженные в уныние души учеников и убеждает не только не сетовать, но даже радоваться, ибо быть преданным смерти и победить смерть – это, действительно, великая слава». Эта слава Богочеловека есть слава всего триипостасного Божества, потому что в страданиях и спасительной смерти искупителя является слава любви отца небесного, предавшего сына своего в жертву за грехи мира (Ин. 3, 16), слава вечной премудрости, дивно устроившей спасение людей, слава всемогущества, победившего крестом смерть и разрушившего силу диавола, наконец, слава Утешителя Духа, который послан от отца во имя Христа спасителя (14, 26) и не прежде прославления Его (7, 39). слава Божия, воссияв на кресте Христовом, долженствовала озарить весь мир и привести к той славе, которая в невечернем дне вечного царства будет уделом всех искупленных и освященных кровью заколенаго Агнца (откр. 5, 9, 12). откровение о славе креста возбуждало и укрепляло дух учеников, смятенный скорбию о предстоящих страданиях Учителя, но, читая в сердцах их, Господь видел, что нужно было приблизить утешение к состоянию святых апостолов и изъяснить им то, что ожидало их в будущем. он не скрыл от них, что вскоре, по отшествии Его из мира, придется им испытать горькое чувство одиночества и много скорбей, чтобы опять достигнуть вожделенного единения с ним в небесной славе. Чадца, еще с вами мало есмь, взыщете Мене, и якоже рех иудеом, яко аможе Аз иду, вы не можете npиumu, так и вам глаголю ныне. он говорил это иудеям (Ин. 7, 34; 8, 21) с тем, чтобы, по мысли святого отца, «устрашить их, а апостолам – чтобы воспламенить в них любовь» и предсказанием о разлуке ободрить их, дабы нечаянно пришедшие бедствия не смутили их. он знал, что иудеи никогда не придут к нему и умрут в грехе неверия (8, 21), а ученикам своим возвещал, что, приготовив им место, со временем возьмет их к себе (14, 3). но, оставляя апостолов в мире, враждебном проповеди Евангелия, спаситель преподал им правило поведения, которое должно было служить отличительным признаком их и соединять их в одно святое общество учеников Христовых: заповедь новую даю вам, да любите друг друга; якоже возлюбих вы, да и вы любите друг друга. О сем разумеют вcu, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою. Заповедь о любви к ближнему дана была еще в ветхом Завете (Лев. 19, 18); она внушается и естественным законом совести. но Господь называет ее новою не только потому, что – как выражается святитель Филарет Московский, – «обрел ее совсем забытою», но и потому, что указал ей в своем примере новые, чистые и святые побуждения. «как он сам взирал не на собственную высоту, но на полезное для людей, и, уничижив себя, соблаговолил принять зрак раба, чтобы рабов ввести в сыноположение, так и каждому из нас повелел не на собственную свою выгоду взирать, но иметь в виду пользу ближних» (прп. исидор Пелусиот). взаимная любовь, заповеданная господом апостолам и в лице их всем последователям, есть вполне бескорыстная любовь друг к другу членов одного и того же духовного тела Христова, т. е. святой Церкви. Христиане первых веков так глубоко и верно поняли эту заповедь Христову, что язычники, видя самоотверженную любовь их друг к другу, с удивлением говорили: «как они любят друг друга!»