Мирча Элиаде - Очерки сравнительного религиоведения Страница 42

Мы не предполагаем завершать это краткое изложение природы солярных иерофаний какими‑либо общими выводами. В противном случае нам пришлось бы лишь еще раз подчеркнуть основные темы этой главы: соляризацию верховных существ, связь Солнца с верховным владычеством, инициацию и ее связь с элитой, амбивалентность Солнца, его отношение к миру умерших, плодородию и т. д. Тем не менее имеет смысл остановиться на тесной связи между элитой (любого плана — будь то цари, инициированные, герои или философы) и солярной теологией. В отличие от других природных иерофаний солярные постоянно стремятся замкнуться в тесном кругу, в избранном меньшинстве. В результате ускоряется процесс рационализации. В греко–римском мире Солнце, став «огнем мудрости», в конечном итоге трансформировалось в «космический принцип»; из иерофании оно превратилось в идею в результате процесса, весьма схожего с эволюцией различных богов Неба (Ио, Брахмана и других). Даже Гераклит утверждает, что «Солнце каждый день новое». Для Платона оно было воплощением добра, выраженного в видимых вещах;[580] для орфиков — мировым рассудком. Рациональные объяснения природы и качеств Солнца возникали одновременно с синкретизмом. Макробий[581] связывает с поклонением Солнцу всю теологию вообще; он видит в Солнце Аполлона, Либер–Диониса, Марса, Меркурия, Эскулапа, Геркулеса, Сераписа, Осириса, Гера, Адониса, Немезиду, Пана, Сатурна, Адада и даже Юпитера. Император Юлиан в своем трактате «О царе Солнца» и Прокл в своем «Гимне Солнцу» предлагают собственные синкретическо–рационалистические интерпретации Солнца.

Эти последние почести, оказанные Солнцу в сумерках античности, не лишены определенной значимости. Они напоминают палимпсесты, в которых под свежими письменами еще прослеживаются следы старых, ибо они все еще содержат пережитки истинных, первобытных иерофаний: зависимость Солнца от Бога (ср. древний миф о соляризованном демиурге), его связь с плодородием и растительной жизнью и т, д. В целом, однако, в античных памятниках мы находим лишь бледную тень того, что некогда значили солярные иерофании; дальнейшие же рациональные объяснения делают ее еще менее заметной. Так философы, последние среди «избранных», завершили секуляризацию некогда одной из наиболее могучих космических иерофаний.

БИБЛИОГРАФИЯ

Boll F. Die Sonne im Glauben und in der Weltanschauung der alten Völker. Stuttgart, 1922; Krappe A. G. La Genese des mythes. P., 1938. P. 81 и сл.; Frazer J. The Worship of Nature. Vol. 1. L., 1926. P. 441 и сл.; Dechelette J. Le Culte du soleil aux temps préhistoriques // RAR. 1909. P. 305 и сл.; Manuel d’archéologie préhistorique, celtique et gallo‑romaine. Vol. 2. P., 1908. P. 413 и сл.

Ehrenreich P. Die Sonne im Mythos // Mythologische Bibliothek. Vol. 8, 1. Lpz., 1915–1916.; Ohlmarks A. Heimdalls Horn und Odins Auge. Vol. 1. Lund, 1937. P. 32 и сл., 257 и сл.

Pettazzoni R. Dio. Vol. 1. Rome, 1922. P. 367.

См.: Frankfort H. Gods and Myths on Sargonid Seals. Vol. 1. Irak, 1934. P. 2–29; Engnell I. Studies in Divine Kingship in the Ancient Near East Uppsala, 1943; Götze A. Kleinasien. Leipzig, 1933; материал и библиографию no Шамашу см.: Furlani G. La Religione babilonéséassira. Vol. 1. Bologna, 1928–1929. P. 162–169; Vol. 2. P. 179–183 и др.; Dhorme E. Les Religions de Babylonie et d’Assyrie; см. также: MA. Vol. 2. P., 1945. P. 60–67, 86–89; о Шамаше и даре прорицания: Haldar A. Associations of Cult Prophets among the Ancient Semites. Uppsala, 1945. P. 1 и сл.

Lehtisalo Т. Entwurf einer Mythologie derJurak‑Samoyeden. Helsinki, 1927; Gahs A. Kopf-, Schaedel- und Langknochenopfer bei Rentiervölkern // Festschrift W. Schmidt. Mödling, 1928. S. 231–268.

Dalton E.Т. Descriptive Ethnology of Bengal. Calcutta, 1872; Frazer J. Worship of Nature. P. 614 и сл.; Bodding P. O. Santali Folk Tales. Vol. 1, 2. Oslo, 1925–1927; Rahmann R. Gottheiten der Primitivstaemme im nordöstlichen Vorderindien // APS. 1936. Vol. 31. S. 37–96; Koppers W. Bhagwan, The Supreme Deity of the Bhils // APS. 1940–1941. Vol. 35, 36. P. 265–325.

Rivers W. H. R. Sun‑cult and Megaliths in Oceania // AA. 1915, новые выпуски, 17. P. 431 и сл.; Rivers W. H. R. The History of Melanesian Society. Vol. 1, 2. Cambridge, 1914; Frazer J. The Belief in Immortality and the Worship of the Dead. Vol. 1–3. L., 1913–1924; Williamson R. W. Religious and Cosmic Beliefs in Central Polynesia. Vol. 1, 2. Cambridge, 1933.

Perry W. J. The Children of the Sun. 2nd ed. L., 1927; Hocart A. M. Kingsli P. L., 1927.

Vandier J. La Religion égyptienne // MA. P., 1944. Vol. 1. P. 36 и сл.; Wainwright G. A. The Sky‑Religion in Egypt. Cambridge, 1928; Junker H. Die Götterlehre von Memphis. Berlin, 1940; Junker H. Der sehende und blinde Gott // Site. d. b. Akad. d. Wissensch. Münich, 1942; Garnot J. Sainte‑Fare // RHR. 1944, июль — дек. Vol. 128. P. 116–118; Garnot J. Sainte‑Fare // RHR. 1945, янв. — июнь. Vol. 129. P. 128 и сл.; о конфликте между Ра и Осирисом: Weill R. Le Champ des roseaux et le champ des offrandes dans la religion funéraire et la religion générale. P., 1936.

Von Schröder L. Arische Religion. Vol. 2. Lpz., 1916. S. 3–461; у народов Средиземноморья и греков: Cook А. В. Zeus. A Study in Ancient Religion. Vol. 1. Cambridge, 1914. P. 197 и сл.; Pestalozza U. Pagine di religione mediterranea. Vol. 2. Milan; Messina, 1945. P. 9 и сл.; Kerenyi К. Vater Helios // EJ. Zürich, 1943. Vol. 10; 1944. S. 81–124; Krappe A. H. Apollon // SMSR. 1943–1946. Vol. 19, 20. P. 115–132; о следах поклонения Солнцу в Иране: Widengren G. Hochgottglaube im alten Iran. Uppsala, 1938. P. 183 и сл.; о первобытных культах Солнца в Италии: Koch С. Gestirnverehrung im alten Italien. 1933. S. 50 и сл.; Altheim F., Trautmann E. Neue Felsbilder der Val Camonica. Die Sonne in Kult und Mythos // WS. 1938. Vol. 19. P. 12–45.

Bergaigne A. La Religion védique, d’apres les hymnes du Rig Veda. P., 1878–1883. 3 vols.: Vol. 2. P. 160 и сл., 379 и сл.; Vol. 3. P. 38 и сл.

Rowland В. Buddha and the Sun God // CZ. 1938. Vol. 1. P. 69–84; о метафизическом подтексте солярных мифов: Coomaraswamy A. The Darker Side of the Dawn // Smithsonian Miscellaneous Collection. Washington, 1935. Vol. 104, №1; Coomaraswamy A. The Sun Kiss // JAOS. Vol. 60. P. 46, 47 и сл.

Schmidt P. Sol Invictus. Betrachtungen zu spaetrömischer Religion und Politik // EJ. Zürich, 1944. Vol. 10. P. 169–252.

Gaidoz. Le Dieu gaulois du soleil // RAR. 1884–1885; Lambrechts P. Contributions á 1’etude des divinités céltiques. Bruges, 1942. P. 71 и сл.

Almgren О. Nordische Felszeichnung als religiose Urkunden. Frankfurt a. M., 1934. по всей работе, особенно S. 343 и сл.; Höfler O. Kultische Geheimbunde der Germanen. Frankfurt a. M, 1934. S. 112 и сл.; Forrer R. Les Chars cultuels préhistoriques et leurs survivances aux époques historiques // PHE, 1932. Vol. 1. P. 19–123; Mannhardt W. Wald- und Feldkulte. 2nd ed. Berlin, 1904–1905. Vol. 1. P. 591 и сл.; Frazer J. Baldur the Beautiful. Vol. 1. P. 106–327; Dumezil G. Loki. P., 1948. P. 225 и сл.

Slawik A. Kultische Geheimbünde der Japaner und Germanen // WBKL. Salzburg; Leipzig, 1936. Vol. 4. P. 675–764.

Rahner H. Das christliche Mysterium von Sonne und Mond // EJ. Zürich, 1944. Vol. 10. S. 305–404; Deonna W. Les Crucifix de la Vallée de Saas (Valais); Sol et Luna. Histoire d’un theme iconographique // RHR. 1946. Vol. 132. P. 5–47; 1947–1948. Vol. 133. P. 49–102.

Глава IV

ЛУНА И ЕЕ МИСТИКА

47. ЛУНА И ВРЕМЯ

Солнце всегда одно и то же, всегда равно себе, никогда ни в каком смысле не пребывает в становлении. Луна же прибывает, убывает и исчезает, она — тело, подвластное всеобщему закону становления, рождения и смерти. Подобно человеку, Луна встречает на своем пути трагедии, ибо ее «ослабление» (уменьшение размеров и формы по фазам), как и ослабление человека, кончается смертью. Три ночи звездное небо лишено Луны. Но за этой «смертью» следует возрождение: новолуние. Угасание Луны в «смерти» никогда не окончательно. В одном вавилонском гимне Сину Луна видится как «плод, растущий из себя»[582]. Она возрождается из собственной сущности, следуя собственным, предназначенным ей путем.

Это постоянное возвращение к своему началу и этот всегда возобновляющийся цикл делает луну для древнего человека тем небесным телом, которое более всех остальных связано с ритмами жизни. Таким образом, неудивительно, что она в его глазах управляет всеми областями природы, подпадающими под закон возобновляющихся циклов: водами, дождем, растительной жизнью, плодовитостью. Фазы луны показали человеку время в конкретном смысле — в отличие от астрономического времени, которое, конечно, стало осознаваться лишь позднее. Даже в ледниковый период значение фаз луны и их волшебная сила были явно известны. Мы находим символизм спиралей, змей и молнии[583] — причем все они вырастают из понимания Луны как меры ритмических изменений и плодовитости — в сибирских культурах ледникового периода[584]. Время, безусловно, измерялось повсюду фазами луны. Еще сегодня есть кочевые племена, живущие охотой и тем, что могут вырастить, которые пользуются только лунным календарем. Старейший индоарийский корень, связанный с небесными телами, означает «Луна»;[585] это корень me, который в санскрите становится mami, «я измеряю». Луна становится всеобщим мерилом. Все слова, относящиеся к Луне в индоевропейских языках, происходят из этого корня: mas (санскрит), mah (Авеста), mah (др. — прусский), menu (литовский), mena (готский), mene (греческий), mensis (латинский). Германцы измеряли время ночами[586]. Следы этого древнего способа исчисления времени также сохранились в народных европейских традициях: некоторые праздники отмечаются вечером, например рождественский вечер, Пасха, Троица, Иванов день и т. д.[587]