Паисий Святогорец - Слова I. С болью и любовью о современном человеке Страница 42

— Геронда, я чувствую, что моя способность к суждению, рассудочность и человеческая правда препятствуют духовному развитию.

— Да, конечно. Они препятствуют духовному развитию, потому что [из-за них] уходит Благодать Божия. А после этого человек остается без Божественной помощи, падает и терпит полную неудачу. Суд и правда человеческие, как правило, неправедны. Правда Божия — это любовь, долготерпение, снисхождение. А ты исследуешь все посредством человеческой рассудочности. Вот с этого-то микроба и начинается твоя духовная болезнь. Лекарство, которое исцеляет от этой болезни, — добрые помыслы. Когда человек мыслит по-доброму, то есть имеет добрые — "десные" помыслы, то увеличивается вместительность его сердца. Ты используешь много рассудочности и поэтому тебе надо быть очень внимательной в отношении помыслов, потому что умозаключения, к которым ты с помощью своей рассудочности приходишь, суть выводы человеческие. Они не духовны и не освящены.

— Геронда, а отчего я так часто впадаю в осуждение?

— Твоя личная причина — юридическое образование. Потому ты так и судишь. Определенные знания или профессия нередко культивируют в людях сухую рассудочность. Рассудочность — это болезнь интеллигенции. Она поразила их до мозга костей. И поэтому, хотя у тебя и есть сердце, его опережает рассудочность.

У некоторых людей много рассудочности, и судят они с эгоизмом — выше себя не признают никого. Они требуют безупречности — но не от себя, а от других. Их собственная немощь им по душе, а других они осуждают. Удивительное дело! Такие люди создали свой внешний образ, то есть они слепили некоего внешнего человека — изнутри полного лицемерия. В них нет даже и следа простоты. Разница между европейцами и греками (под греками я имею в виду православный дух) как раз в этом. Европейца не поймешь — когда и на какой козе к нему подъехать. Постоянное "добро пожаловать!" — и фальшивая улыбочка. А на грека посмотришь, и все сразу ясно. Если у него на душе радость — он ее не скрывает. Если он чем-то расстроен, то видно и это. А видя состояние человека, можно легко строить отношения с ним.

— Геронда, а в чем причина того, что некоторые судят людей, их дела и все происходящее в мире — и притом очень поспешно?

— В этом случае человек движим одной лишь рассудочностью, то есть работает лишь его мозг и результат такой работы — осуждение. Хорошо бы, чтобы Бог взял отверточку и маленько "поослабил" мозги тем, у кого их стало слишком много. Насколько освобождается голова, настолько человек исполняется Благодатью. Говоря "голова", я имею в виду человеческое суждение, эгоизм, самоуверенность. Однако если человек, поняв, что его суждения неверны, скажет: "Та способность суждения, которая у меня есть, — мирская, в ней нет Божественного просвещения, и поэтому я совершу ошибку, следовательно, мне не надо использовать этой способности", то Бог сразу просветит его, он приобретет рассудительность и будет различать, что верно, а что нет.

Умных людей искуситель выводит из строя судом наружным. Если в человеке есть человеческое начало, то он судит по-человечески и совершает преступления. Для того чтобы суждение было божественным, человеческое начало должно исчезнуть. Мирское суждение есть суждение ошибочное. Сколько происходит всяких несправедливостей! Сколько раз человек впадает в грех! Поэтому, для того чтобы обезопасить душу, постоянно включайте в работу добрый помысл.

Каждый человек есть тайна, и где тебе знать, что это за человек! Как-то мы встречали Светлое Христово Воскресение в одной каливе на Святой Горе. После Божественной Литургии сели за стол — разговеться сыром и пасхальным яичком. Рядом со мной сидел монах — погонщик мулов, он перевозил на них дрова. Вижу: отодвигает он сыр с яйцом в сторону. "Разговляйся", — говорю. "Хорошо-хорошо, — отвечает, — разговеюсь". Смотрю — не ест. "Да кушай ты, — говорю я снова, — ведь сегодня же Пасха!" — "Прости, Геронда, — отвечает он, — я в тот день, когда причащаюсь, не ем. Разговеюсь в два часа дня". С предшествующего дня постился и в самый день Причащения ел во второй половине дня! Видишь, что он делал от благоговения? А другие могли посчитать, что перед ними не более чем простой погонщик мулов.

Человек есть тайна! И если тебя заставили быть судьей других, то подумай так: "Божественен ли мой суд или исполнен пристрастия?" То есть свободен ли он от своекорыстия или же преисполнен им? Не доверяйте своему "я" даже в своем суждении. Если человек судит, в нем много эгоизма. Меня заставляют выносить суждения по разным поводам, и я вынужден это делать, несмотря на то, что не хочу этого. Я сужу без своекорыстия и лицеприятия, но даже несмотря на это, вставая после на молитву, не чувствую той, ну, скажем так, сладости, которую ощущаю в те дни, когда не сужу. И это не потому, что моя совесть в чем-то меня обвиняет, — нет, [просто] оттого что я судил как человек. А что тут говорить, если суд ошибочен, или же у подсудимых есть смягчающие вину обстоятельства, или у судьи человеческие критерии оценки происходящего? Суд — дело нешуточное. Суд принадлежит Богу. Как это страшно. И то, что человек, сидящий на судейском месте, имеет доброе расположение, в этом случае значения не имеет. Значение имеет тот результат, к которому привел совершенный им суд.

Необходимо много рассуждения. Конечно, хоть сколько-то рассуждения есть у каждого человека, но, к несчастью, большинство из нас используют рассуждение не по отношению к себе, а по отношению к нашим ближним (чтобы их как-нибудь не угораздило показаться другим лучше, чем мы). Так мы оскверняем наше рассуждение — суждением, осуждением и претензиями к другим, чтобы они стали лучше. Нам следовало бы иметь претензии только к нашему "я", которое не решается горячо взяться за духовный подвиг и отсечь свои страсти, чтобы освободилась и взлетела на Небо наша душа.

Глава третья. Новое поколение

Оскудение духа жертвенности

Сегодня большинству людей неведом вкус той радости, которую подает жертвенность. Люди не любят труд. В их жизни появились праздность, желание устроиться потеплее, много покоя. Оскудело любочестие, дух жертвенности. Если людям удается получить что-то без труда, устроиться потеплее, то они считают это достижением. Они огорчаются, если достичь легкой жизни им не удается. Но если бы они смотрели на все духовно, то радовались бы именно этому, потому что в этом случае им дается благоприятная возможность для подвига.

Сегодня все — и стар и млад — гонятся за легкой жизнью. Люди духовные стремятся к тому, чтобы освятиться с меньшим трудом. Люди мирские — к тому, чтобы заработать побольше денег, не работая. Молодежь — чтобы сдать экзамены не готовясь, чтобы получить диплом, не выходя из кафе. А если бы можно было, сидя в кафе, звонить в университет и узнавать результаты экзаменов, они были бы очень этому рады. Да-да, доходят уже и до этого! Много юношей приходят ко мне в каливу и просят: "Помолись, чтобы мне поступить в университет". К экзаменам не готовятся, но при этом говорят: "Бог может мне помочь". — "Готовься, — советую я, — и молитвой проси Бога о помощи". — "А зачем, — удивляются, — разве Бог не может помочь мне и так, без подготовки?" Что же получается, Бог благословит твое лентяйство? Так не бывает. Бог поможет в том случае, если юноша читает, старается, но не может удержать прочитанного в памяти. Некоторые ребята не могут запомнить или понять то, что они читают, но все равно стараются, трудятся. Таким труженикам Бог поможет стать большими умницами.

К счастью, бывают и исключения. Один паренёк с Халкидики сдавал экзамены одновременно на три факультета и поступил на все[184]! Причем на одном факультете результаты его вступительных экзаменов были самыми лучшими, а на другом он получил второе место. Но, несмотря на это, парень решил, что лучше пойти работать и тем самым разгрузить своего отца, который, обеспечивая семью, работал на рудниках. Поэтому учиться он не стал, а вместо этого устроился на работу и стал приносить в дом деньги. Этот человек — бальзам на мою душу. Ради таких юношей я готов умереть, стать землей. Однако большинство молодых попали под влияние мира сего и от этого испортились, повредились. Они выучились интересоваться только самими собой, думать только о себе — о ближнем они ничуть не задумываются. И чем больше ты им помогаешь, тем большими лентяями они становятся.

Вижу, что нынешняя молодежь замешана на воде. Одно они судят, другое рядят, третьим они пресытились. Но ведь сердце человека не устает и не стареет никогда. А они... Стать монахами для них тяжело. Жениться — страшно. Здоровенные парни приезжают на Святую Гору, уезжают, возвращаются опять. "Ах, — говорят, — да ведь и монахом быть тяжело. Каждую ночь вставать ни свет ни заря. Ни день, ни два, а постоянно!" Возвращаются в мир, но и там им не по душе. "Что, — говорят, — я буду делать в этом обществе, с каким человеком я соединю свою судьбу, если женюсь? Одни хлопоты и беспокойство". Снова возвращаются на Святую Гору, но, чуть пожив на ней, опять говорят: "Тяжело!".