Алексей Осипов - Лекции профессора Московской Духовной Академии А. И. Осипова Страница 44

ВОПРОС: Что есть Бог? Почему Бог Слово?

ОТВЕТ: Дело вот в чем: слово это первое значение в переводе греческого слова «логос». Евангелие от Иоанна начинается: «Эн архи ин о Логос» – в начале было… Логос, и мы переводим с греческого – Слово. На самом деле логос имеет тридцать четыре гнезда – значения, а в каждом гнезде еще по три, четыре, пять… То есть это порядка сотни с лишним значений. В переводе, ну надо же перевести на русский язык, вы же не напишите сто значений – не напишите там: ум, логика, рассудок, суждение, понятия, знания, мысль – все это переводы слова логос. Поставили просто первое значение: слово. Вот почему, и в этом есть, что называется, доля истины, ибо мы верим, что Бог един по сути и троичен по ипостаси. В чем это выражается? Вот я вам приведу ну самый, кажется, лучший из святоотеческих образ понимания Троицы: человек есть образ Троицы Бога. И они обращают и говорят: человек, – никто больше не назван! Что же есть такое особенное в человеке, чего нет в других творениях? Они говорят: ум человеческий имеет свойство всегда рождать мысль. Мысль высказанная это есть слово. Это есть логос. Ум – образ Отца; всегда рождающаяся мысль – есть образ Сына, поскольку рождается; и третья сопричастная уму и слову – Дух. Что такое дух? Попробуйте сказать, что такое дух? Самые простые вещи не поддаются определению, но мы чувствуем, что такое дух: мы знаем дух человека, дух семьи, дух книги, дух эпохи, дух народа, дух зала и т. д. Вы знаете, что такое дух: это некая атмосфера, которая соприсуща всегда уму и слову. Вот это некая, будем говорить, такая нравственная реальность. Так вот, в связи с этим становится понятным: слово–мысль всегда рождается умом, так вот и у Святой Троицы Бог Отец всегда рождает Сына – рождаться это свойство. Это не акт, что когда‑то это Слово родилось у Бога Отца – нет, оно есть всегда состояние рожденности – это свойство. Слово всегда есть, Оно всегда рожденное, рождающееся – всегда! Таково свойство, но это, еще раз говорю, образ. Образ, ибо дать прямую интерпретацию немыслимо и невозможно, сами прекрасно понимаете. Мы сами не знаем даже что такое наш, а уж что говорить о Боге!? Вот так. Вот что связано с пониманием Логоса и пониманием Слова

ВОПРОС: Заимствовано ли христианство, как более поздняя религия, из языческих религий?

ОТВЕТ: Первое: конечно нет, и оснований для такого утверждения более чем достаточно! Даже Энгельс – вы представляете: достаточно одного имени, чтобы понять его отношение к христианству – говорил, цитирую: «Христианство, народившись, вступило в резкое противоречие со всеми существовавшими до него религиями». Все существовавшие до христианства религии, все языческие религии между собой вовсе не враждовали. Вы знаете, в Риме был Пантеон, куда свозили всех богов, и каждый человек мог совершать свой культ, никто никому не мешал, никакого антагонизма не было. В отношении же христианства, когда оно появилось, – вы помните: религио иллицита, религия недозволенная – законом было принято уничтожать каждого, о ком будет известно, что он христианин. Уже этот внешний даже показатель свидетельствует о том, что христианство явилось чем‑то совершенно другим! Повторяю еще раз, все религии были позволены в Риме, одна только эта была не позволена! Вот. Ну, я мог бы привести еще множество примеров, ведь это действительно вопрос очень большой, но достаточно и того, что вы слышали.

ВОПРОС: Какой принципиальной линии на ваш взгляд следует придерживаться учителю истории в школе в условиях, когда постоянно подчеркивается, что Церковь отделена от государства, а школа – от Церкви?

ОТВЕТ: Первое, в отношении самой истории (я думаю, это всем известно, но я напоминаю): мы историю проходим не ради того, чтобы узнать когда, где и что случилось. Что проку от того, что будем знать? Ну знаем, ну не знаем? Ну и что? Ну и ничего? История не для этого изучается… Как сказал Цицерон – история наша лучшая учительница. На примерах как безобразных и отрицательных, так и лучших, положительных и святых мы учим, каким надо быть и каким не надо: к чему приводит такое направление жизни, к чему приводит такая‑то жизнь. Вот цель истории, а не в самом описании: кто когда был, кто когда родился, кто когда крестился… Что это дает? Так вот, теперь в отношении отделения Церкви от школы и от государства. Что это значит? К сожалению вот в этих понятиях большая неразбериха. Если Церковь рассматривать как организацию, то здесь могут быть разные вещи, – как организацию, но ведь Церковь рассматривают не как организацию – совсем нет! Самое важное, что составляет существо Церкви, это вера во Христа; вера в то, что с Ним связано благо человека; что смысл человеческой жизни наилучшим образом представлен в христианстве. И не только смысл жизни, но и даются истинные, правильные, верные положения и принципы жизни, на которых человек может достичь этого блага. Ведь все идеологии о чем спорят‑то? Где оно, это благо и как его достичь. Христианство толком утверждает: вот оно это благо и вот как оно достигается! Так вот, еще раз повторяю, о Церкви, как организации: то есть может ли преподавать священник или не может, могут ли преподаваться именно те предметы или другие, об этом можно спорить, но в данном случае никто и никогда не может помешать человеку, особенно в условиях нашего времени – верующему человеку и убежденному – показывать, что предлагает христианство в качестве идеала и нормы человеческой жизни. Пожалуйста! Это можно сопоставить с другими идеологиями, с другими религиозно–философскими или религиозными течениями – пожалуйста! Мы не осуждаем других; мы не осуждаем людей, верящих иначе, но мы имеем такое же право на убеждения, как и они; и я имею право сказать: я считаю, что вот здесь‑то христианство так учит и оно именно потому‑то и потому‑то верно! Вот тут важно‑то что? Нужно знать почему… что это значит. Вот, к сожалению это и бывает часто камнем преткновения. Так вот: я полагаю, что отделение Церкви от государства, которое имеет юридический характер, нисколько не заграждает нам пути к тому, чтобы мы могли говорить о христианстве – мы, кто угодно, как граждане, как педагоги – говорить о христианстве и показывать, что оно значит для нашего народа, для человека. Так что здесь, я полагаю, вопрос может быть решен.

ВОПРОС: Расскажите о взаимоотношениях в настоящее время Русской Православной Церкви и Грузинской Православной Церкви и с чем связано недавнее посещение Грузии Папой Римским?

ОТВЕТ: Ну, я вам скажу так – много я не могу сказать – скажу так: многие отношения у нас сохраняются, хотя, как и всегда между братьями и сестрами, бывают те или иные недоразумения. Пока вот так только скажу. Но отношения сохраняются, и они вполне канонические и достаточные. Вот так. Больше по этому вопросу я ничего не скажу. А в отношении визита Папы Римского скажу, что он прибыл в Грузию по приглашению правительства, а вовсе не Грузинской Церкви. Дело в том, что там, в конце концов, был достаточно сильный нажим и на самого патриарха, чтобы он все‑таки, ну по крайней мере, не проявил себя как‑то негативно в отношении этого визита. Поэтому, видите ли, там такое явление: с одной стороны Папу принимают на высшем государственном уровне; патриарх появляется, кое–где его сопровождает; но никаких не было специальных совместных церковных церемоний. На богослужении, которое провел Папа Римский, не присутствовали, как вы знаете, ни патриарх, ни члены синода. Вот так. Так что видите, патриарх деликатно показал: ну, если государство этого желает, пожалуйста; я как человек член государства – пожалуйста; но как Церковь – в данном случае занимаем свою особую позицию. Вот так.

ВОПРОС: Алексей Ильич, можете ли вы кратко сказать о задачах православия в современную эпоху?

ОТВЕТ: Задача православия совершенно очевидна: мы сейчас находимся в труднейших условиях мощного воздействия на наше сознание нехристианского, я бы сказал, языческого менталитета. Язычество буквально нас одолевает. Вот беда! В чем это проявляется? В том, что мы все большее придаем значение внешним формам церковной жизни, и забываем о той цели, ради которой пришел Христос – «Блаженны чистые сердцем». Вот это к сожалению все дальше уходит… Вот сплошь и рядом священники рассказывают, с чем приходят к ним: что сделать, чтобы… дочка в институт поступила, чтобы сыночек не болел, чтобы у меня на работе все хорошо было – исключительно все касается земных вопросов. К духовникам с чем обращаются? Как жениться, как выйти замуж, развестись или переехать туда‑то, или продать то‑то, или купить это – интересует исключительно, будем говорить, вот эта задача земного порядка. Как спастись, как мне победить свою зависть и как мне бороться с тщеславием – это мало кого интересует. Почти никого! Съедаю соседа или соседку: э, да подумаешь, он негодяй (или негодяйка), я‑то хороший – это естественно! Это никого не беспокоит… Забыли о том, что главное в православии: нет христианства в человеческой душе, вы слышите? – ни одной йоты нет в той душе, в которой нет, я не говорю уже любви, хотя бы благожелательства к другим людям – независимо от того, кто они: католик или протестант, православный или баптист и т. д. Нет христианства без любви, ибо Бог есть любовь! И если в моей душе нет этого благожелательства к человеку – нет во мне христианства! Вот главная задача, которая стоит перед нами: как бы нам вот это главное не подменить формой – а я хожу в церковь, а я заказываю молебны, а я соблюдаю посты, я исповедаюсь и причащаюсь – и съедаю своего соседа со всеми потрохами!.. Я «православный»! Вот беда где: забыли главное! Забыли что: «Суббота для человека, а не человек для субботы». Все внешние формы церковной жизни нужны? Да – постольку, поскольку они помогают мне стать христианином. Ведь легко превратиться в святого сатану: все исполнить внешне и быть исполненным ненависти ко всем окружающим… Еретики, фанатики враги вокруг меня – я один блистаю святостью!.. Только и осталось подойти и целовать туфлю у меня. Вот беда какая! Итак, вот наша задача, вот задача православия: хоть обратить внимание на то, чему учил Христос, на это «Блаженны чистые сердцем»!