Геннадий Белимов - Дети-индиго в России: Вундеркинды третьего тысячелетия Страница 44

И я решила бороться один на один. Рассмотрела все варианты и поняла, что "ему" постоянно нужна подпитка. А без нее… он умрет. Однажды у меня с ним был разговор — прошло уже полтора года, мне было десять с половиной. Я осталась дома одна. Села на кровать и сказала:

— Хватит! Больше этого не будет! Я не позволю тебе управлять моей судьбой! Я знаю, что ты дьявол. Знаю, что тебе от меня нужно. Тебе нужно, чтобы я стала вором. Этого не будет.

Он слушал молча, а потом сказал:

— Будет!

Я знала, что никто, кроме меня, не может управлять судьбой, и у нас получился такой диалог:

Я: — Я лишу тебя пищи.

Дьявол: — Нет, у тебя не получится.

Я: — А что ты мне сделаешь?

Д.: — Я заберу тебя с собой!

Я: — Я сильнее тебя. Ты просто умрешь или уйдешь.

Д.: — Нет. Я не дам тебе жизни. Помнишь, сколько ты уже сделала плохого? Так вот, тебя это будет мучить всю твою жизнь. Ты не узнаешь, что такое открыто смотреть людям в глаза, ты не сможешь очистить совесть.

Я: — Я смогу только потому, что я знаю, что не я управляла, а только подчинялась.

Д.: — Ха! Это не освобождает тебя от наказания и совести.

Я: — Но ты умрешь, а я стану другой.

Тогда дьявол сильно разозлился. Он замолчал и стал показывать картины моего подчинения ему. Он довел меня до истерики, так как я знала, что никогда бы сама такого не сделала. Картинки перед глазами двигались быстро, действуя на нервы. Я почувствовала, что какая-то неведомая сила схватила мое тело и стала швырять на кровать, при этом исторгая из меня дикие крики. Я превращалась в дьявола… Так продолжалось около пяти минут. Потом, обессилевшая, я лежала неподвижно и заснула. Когда проснулась, то почувствовала облегчение. Я поняла, что с этого момента наступает мое движение к свободе.

Конечно, сразу я не могла своими силами убить в себе чужую сущность, и это продолжалось еще полтора года. Но я все меньше и меньше обращала на нее внимание.

Похоже, "он" затухал, у него не было больше сил, но и у меня тоже. Я угасала вместе с ним. Иногда он просыпался во мне и говорил: "А помнишь, что человек чувствует, когда совершит преступление? Помнишь, как бывает хорошо на душе?" Я помнила это ощущение, но не хотела к нему возвращаться. Я менялась, с меня сползала оболочка нечисти. Я возрождалась. Я помню, как его убивала. Не выгоняла, а убивала. Еще никого и никогда я не убивала, и от этого мне становилось не по себе: ведь я знала, что он живой. Это было словно агония, при которой человек бьется в конвульсиях. Даже вспоминать страшно. Но это, наверное, была смерть меня той, слабой, а рождение новой, сильной.

Редко люди об этом говорят, потому что не хотят, чтобы на них стали смотреть по-другому, с укором. А мне особо нечего скрывать, поэтому все, что я знаю, рассказываю, как мы с Вами договорились.

Здесь уместно сказать по поводу самоубийства… Порой я думала, что легче покончить жизнь самоубийством, чтобы не видеть, не ощущать в себе этой низменной сущности. Но я знала всегда, что этим проблему не решить. Да, мне будет легче, но будет ли это освобождением? Почувствую ли я легкость? А может, лучше потерпеть и постараться исправить свои ошибки? Я всегда знала, что счеты с жизнью сводят люди не слабые, а либо сильные, либо те, кому не посчастливилось спастись от этого. Это люди несчастные, им нужно внимание к их проблемам, они в этом не виноваты. И если уж они показывают свое отчаяние таким образом, не нужно их винить, у них просто других средств не осталось. На самом деле им совсем не хочется умирать.

Совершают самоубийство либо те, в кого тоже вселился дух самоубийцы, либо те, кто понимает, что в них кто-то живет, но они не могут "его" выгнать и решают умереть с "ним" вместе. По крайней мере, у меня сложилось такое мнение.

Борьба была жестокой — не на жизнь, а на смерть. Она забрала у меня много сил, нервов, но я стала больше понимать. Он сидел у меня в голове три года, не давал о себе забывать, становился навязчивой идеей. Каждый день, несколько раз в день. Это, наверное, как наркоману мерещится наркотик.

Когда я его поборола, то поняла, что я действительно сильная. Я знала, что многие в моем возрасте не могут сами выбраться из этой ситуации. Я хотела даже пойти в церковь, чтобы выгнать его там, но мне было стыдно там появляться. Я сказала себе, что пойду в церковь, только когда его выгоню… Сейчас мне также тяжело вспоминать эти годы, бередить раны, которые никак не могут до конца закрыться…"

Скажу честно, я был потрясен редким по открытости рассказом девушки. В своем ответном письме я, конечно, благодарил Лору за откровенность и спрашивал, можно ли выработать защиту в себе от негативных сущностей? Ее опыт мог помочь другим…

"Да, это была нелегкая борьба, до 12 лет, — писала в продолжении Лариса. — Особенно в таком возрасте, когда еще неустойчива психика. Но она у меня всегда была под контролем. Я даже в трехлетнем возрасте пыталась контролировать психические процессы. Я была маленькой, но не ощущала себя ребенком. Я знала, что я сильная. Я не сломалась, вырвалась из плена. Этот период для меня был большим испытанием. Теперь, после того случая, в меня только один раз пыталась подселиться похожая сущность. Однако она боялась меня и последствий и, постучавшись, ушла.

Да, многих, наверное, мучают такие же дьявольские существа и искушения. Не все люди, даже уже в зрелом возрасте, в состоянии побороть их. Думаю, большинство преступников — жертвы подобных подселений. Единственный метод — лишить их того, чего они от людей добиваются. Это — как наркотики. Когда наркоману нужно уколоться, у него начинается ломка, но стоит ему перетерпеть боль один, второй, третий раз, как с зависимостью уже можно будет справляться. С сущностями-то же самое. Нужно вычислить, что им нужно и ни в коем случае не давать этого".

На этой волне наших бесед о людских пороках было естественным поинтересоваться, как эта юная девушка оценивает человеческое общество. Принимает его, отвергает, терпит? Есть же мнение, что дети индиго — это могильщики современного человечества…

Не скажу, что я отрицательно отношусь к такой возможной миссии легиона из "звездного десанта". Пускай они будут могильщиками! Многие пороки и характерные черты людей не только не вызывают симпатий, но вообще препятствуют нашему восхождению к званию "цивилизация". Мы пока лишь можем называться "нация", "общество", "сообщество", но никак уж не "цивилизация". Имея множество несимпатичных черт, разве мы имеем право претендовать на столь высокое звание? Неудивительно, что для иных цивилизаций космоса мы, словно подростки — трудные, плохо управляемые — но… Это как болезни переходного возраста.

Я не говорю о существенном проценте среди нас подонков, преступников, нелюдей. Это вообще за пределами высокого понятия Человек. Но даже среди просвещенных людей, среди интеллектуалов, ученых и интеллигенции считаются извинительными такие подленькие, мелкие черты, как зависть, ложь, корысть, предательство. "Ну, вот такие мы… — читаешь во множестве интервью с "великими" и "заслуженными" по поводу их зависти к партнерам, к коллегам по роду искусства или науки. — Не терпим соперников, считаем себя поголовно гениями…" И — добавлю — не стыдимся своей зависти, не гнушаемся, исходя только из этого чувства, мстить, унижать, разрушать созданное не ими. Пример Моцарта и Сальери хрестоматийный, но сегодня с образчиками зависти и жадности в мире якобы "просвещенных" встречаешься на каждом шагу. Посмотрите скандальные хроники в СМИ…

А взять заурядное воровство и жажду наживы в правительственных, государственных, политических, экономических структурах и кругах… На виду у всего народа! Это что — "цивилизованно"? И при этом ни малейших угрызений совести даже тогда, когда мздоимцы пойманы за руку. "Докажите! Где факты? Все разговоры только через адвоката!" — твердят пойманные. Ими подкупаются суды, возводятся мощные системы круговой поруки. Слово "честь" стало атавизмом, устаревшим и даже идиотски-примитивным понятием. Впрочем, об этом можно долго рассуждать. Ясно только одно: пока мы не изживем низкие черты из своей человеческой сути, не только думать, но и мечтать о цивилизованном обществе преждевременно.

А как об этом, о людях думают "новые" дети, идущие на смену?

Вот чем поделилась со мной Лора:

"Ко всем людям в отдельности я отношусь нормально. Не с любовью, но и без неприязни. Однако людей как класс я, пожалуй, ненавижу. За их несовершенство, за глупость, неумение предвидеть, жестокость, злобу, агрессию и ненависть друг к другу. Говоря так, я отвечаю сейчас злом на зло, но не могу по-другому, уже не получается. Я знаю, что человек может многое выдержать, поэтому прекрасно понимаю, что лично я еще долго-долго буду терпеть. Увы, люди — очень порочные существа.