С. Верховской - Бог и человек Страница 46

Ни материальная вещь, ни организм не мыслят и не стремятся сознательно ни к какой цели. Даже растения, хотя и живут, постоянно осуществляя ка–кую–то цель, не знают о своем назначении, рождаясь и умирая в бесконечной смене поколений. Следовательно, или существование природы бессмысленно или вся ее мудрость, мощь и красота получают свой смысл в духовном их восприятии — для людей, созерцающих мир, познающих и оценивающих его и живущих в нем. Природа реальна и блага, но смысл ее и ее назначение выше нее самое. Однако, и мы, люди, сознаем, что наши мысли о мире и наши оценки его несовершенны; мы сами слишком ничтожны, чтобы думать, что мир создан только для нас. Поэтому всякое осмысление природы, ее мудрости, красоты и назначения, приводит нас к совершенной Премудрости, Красоте и Цели всего, т. е. к Богу. Смысл твари в Боге, посколько в Нем ее замысел, ее норма и идеал. Смысл твари от Бога, посколько она происходит от Него и все благое в ней сотворено в ней Богом, отображая в ней Его мысль и задание.

Бог не только отражается в мире и обосновывает его: Он в нем пребывает. У кого сердце открыто Богу, кто любит и ищет Бога повсюду, тот живо ощущает присутствие Божие во всем благом, что есть в твари и в целом великом, богозданном космосе. Мы воспринимаем в мире всемогущую, премудрую, прекрасную силу Божию, бесконечно превышающую сам тварный мир. Речь идет на о философских умозаключениях от бытия твари к бытию Божию, но о непосредственном переживании Богоприсутствия в мире. Это переживание может быть связано и с размышлениями о смысле и красоте мира и с восприятием мощи природы, ее жизненной силы. Оно может быть и прямым откровением Божиим, в котором мы одновременно постигаем совершенство Бога и Его творения… Встреча с Богом в мире тем более естественна, что мы живем постоянно окруженные природой и что сама природа толкает нас к Богу. Идея мира и нашего тела, как храма Божия, общепринята в христианстве; она основана на живом восприятии Бога в нас и в мире, которое несомненно переживали с глубочайшей радостью и благоговением тысячи христиан.

Не надо, однако, забывать, что, когда мы встречаем Бога в мире, мы фактически выходим за его пределы. Во–первых, самое восприятие мира уже духовно: тело только «инструмент», благодаря которому мы соприкасаемся с миром; но пережить, постичь и оценить природу мы можем только духовно. Тем более Бог, хотя и пребывает в мире, но пребывает, как Дух, а не плоть. Наконец, когда мы постигаем творческую Премудрость Божию и познаем Бога, как Творца, мы не можем не видеть, что Бог более чем Творец: Он — Всесовершенное Существо, в Своей внутренней жизни бесконечно превосходящее всякое тварное бытие и всякое отношение к нему. Поэтому богообщение и богопознание через внешний мир осознается в конце концов, как недостаточное, о чем отчетливо учит и св. Григорий Нисский и св. Максим Исповедник и Дионисий Ареопагит и многие другие. Бог именуется в Писании Богом неба и земли, т. е. духовного и материального мира. Очевидно, что у Бога больше близости к душам, чем к вещам.

Как же Бог открывается нашему духу? — Прежде всего, как Ум и Премудрость и как благое, нравственное Существо. Наш ум естественно восходит к Богу в познании Истины: всякая совершенная истина о чем бы то ни было Божественна; в нашем познании мы одновременно и стремимся к Божественной истине о познаваемом и познаем в ее свете, имея хотя бы несовершенное «интуитивное предвидение» ее. Так открывается нам Божественная Премудрость или Логос, содержащий в Себе прообраз всего сущего. Но, подымаясь над созерцанием тварного мира, мы постигаем и образ чистого Духа, Которому подобен наш дух; мы приближаемся не только к постижению совершенных свойств Духа, но и к восприятию самого духовного Существа Божия: единый, личный, живой Бог открывается нам во всяком акте бого–общения и богопознания. Вообще, в стремлении к Истине мы не можем не убедиться, что Истина есть Бог, следовательно, богопознание есть величайшее знание. Для человеческого ума не может быть более важной задачи и большего блаженства, чем познание Бога, ибо Бог есть Всесовершенное Существо; все истинное и ценное в твари лишь издалека уподобляется Богу, слабо отражая Его совершенства… В духовном созерцании Бог является нам и как абсолютная, живая Гармония, т. е. совершенная Красота, влекущая к Себе наш дух.

Мы уже указывали, что прямым путем к Богу является и нравственная жизнь. Вера открывает нам нашу греховность. Смирение открывает, что Бог есть высшее для нас Благо. Даже на низших ступенях нравственного сознания, когда оно определяется лишь идеей справедливости, мы необходимо обращаемся к Богу, как единому подлинно справедливому Существу, Которое одно только и устанавливает и осуществляет справедливость. Поэтому идея справедливого Бога свойственна почти всем религиям и философским учениям. Но над идеалом справедливости стоит идеал целостного устроения духа в бесстрастии, мире и святости. И тут человек не находит другого основания и источника святости и гармонии духа, как Бога. По справедливому учению св. Григория Нисского, все добродетели по существу Божественны, потому что заключают в себе идеал и силу, превышающие наши способности: мы достигаем святости по мере приобщения Божественной святости.

Если святость есть чистое, благое и целостное устроение духа, понятно, что высшая и необходимая ее форма есть любовь, ибо без любви не может быть ни благости, ни цельности. Только любовь к самим себе заставляет нас стремится к благоустроению нашей жизни и нашего внутреннего мира. Только любовь к людям может привести нас к действительному единству с ними. Только любовь к духовным ценностям заставляет нас искать их обладания. Только любовь к Богу влечет нас не к одному лишь созерцанию Его, но к жажде жить с Ним единой жизнью. Таким образом, именно в любви достигается то единство, которое осуществляет цельность, святость и мир не только в душе каждого, но и между каждой душой и Богом, всем благим и всем сущим. Любовь есть и благость, ибо никто не делает зла из любви.

Любовь к Богу по единогласному учению всего Писания и Предания есть высшее состояние, кото–poro только может достичь человек. Человек ничтожен перед Богом; ничтожны перед Ним и все наши способности — и наша праведность и наш разум. Но наша любовь к Богу вместе с любовью Божьей к нам заполняет всю бездну, разделяющую нас от Бога, ибо в любви мы соединяемся с Богом. Глубочайшая степень любви к Богу есть личное единение с Отцом, Сыном Его и Св. Духом. Но мы любим Бога и во всех Его свойствах и проявлениях; все Божественное должно вызывать в нас любовь.

Бог является с большей полнотой в человеческом духе, чем в мире, потому что наш дух может бесконечно приближаться к Богу. Но все же и дух наш ограничен: все конкретные формы, в которых человек может выразить опыт богообщения (мысли, чувства, влечения) всегда бедны сравнительно с тем, что они должны выразить. Поэтому святые свидетельствуют, что по мере приближения к глубине Божественного бытия, обычные формы нашей духовной жизни оказываются превзойденными. Остается одна любовь, сердце человеческое, обращенное к Богу и горящее Божественной жизнью. В этой священной богочеловеческой любви заключается и высшее знание и святость мира и блаженство, но в такой форме, что мы можем только очень несовершенно выразить их в нашей мысли и чувствах. Это объясняется отчасти и тем, что высшее бытие просто, т. е. в нем все нераздельно едино; мы же в наших переживаниях и мышлении все расчленяем, превращаем во множество, которое потом не без труда собираем работой нашего духа.

Стремление к Богу приводит нас, следовательно, к тому, что мы выходим за пределы даже нашей духовной природы (экстаз) и что устремление нашей любви к Богу никогда не может остановиться, потому что мы никогда не сможем объять бесконечного богатства бытия Божия (эпектаз). Посколько пребывание в Боге выше нашей природы может быть лишь очень приблизительно выражено в человеческих понятиях и словах, все описания богообщения в свою очередь всегда приблизительны. Однако, говоря о своем опыте богообщения, святые употребляют те же понятия, которые выражают содержание всей христианской жизни. Более всего они говорят о любви и свете (т. е. духовном явлении Истины); но говорят также и о блаженстве, радости, мире, о красоте, святости и мудрости Божией и т. д. Но все эти понятия лишь как бы отпечатки в нашем разуме Божественного бытия.

Мы уже высказывали мысль, что наш «выход» из нашей собственной природы возможен только потому, что в духовном бытии личность и природа (или сущность) не тождественны друг другу, хотя они составляют одно целое и не существуют друг без друга. Благодаря этой нетождественности личности своей природе личность может жить и чужой природой, приобщаясь ей, но так, что обе природы не сливаются. Сын Божий стал человеком, не перестав быть Богом. Христианин должен стать «богом по благодати», не переставая быть человеком. Разумеется, Христос родился человеком, чтобы быть им вечно; наше «обожествление» всецело зависит от милости Божией; оно не становится нашим естественным состоянием, но навсегда остается даром Божиим. Однако, человек может жить в Боге и Богом, жить Божественной жизнью: в этом и состоит подлинное бо–гообщение.