С. Шестакова - Светлое Христово Воскресение (сборник) Страница 5

Тихо скрипнула дверь, выходившая в сад дома Иосифа. На пороге остановилась Мария, глядя на светлевшее небо, на вершины гор, алевшие от первых солнечных лучей, и на сады Назарета с ветвями, ещё голыми, но полными скрытого движения весенних соков. Стоит в дверях Мария, и вдруг – щебетанье, чириканье, свист крыльев. Это птицы налетели на Неё со всех сторон. Они все знали Её и любили, потому что и Она любила их, кормила, помогала им, ласкала.

В это утро птицы задумали начать вить гнёзда, но, увидев любимую Деву, побросали работу и со всех крыльев помчались к ней. Окружили, чирикают, щебечут, трепыхают крыльями, на плечи, на руки садятся.

– Нет сегодня зёрен, – говорит им Дева Мария. А птицы так и льнут к Ней, заглядывают в глаза чёрненькими и янтарными глазками, наклоняют головки, точно прислушиваются к Её словам. И шепнула им Дева Мария о том, что с Нею было. Какими словами шепнула – и Сама не ведала, но только поняли Её птицы, сразу забыли крылатые и зёрна, и гнёзда свои. И такое щебетанье, чириканье и пение раздалось, каких на земле ещё и не слыхивали.

Окружённая ликующими птицами, сошла Мария по ступенькам в сад. Склонилась над лилиями нераспустившимися. Точно свечи восковые, рядами стояли они у дверей. Цветам повторила Дева благую весть, и раскрыли лилии свои восковые чаши. И везде, где ступала в это утро Мария, просыпались и раскрывались ещё дремавшие с сомкнутыми лепестками цветы. Подошла Она к Своему любимому миндальному дереву, обхватила его руками, к стволу прижалась – и сразу всё дерево точно залило бело-розовым цветом.

А из-за гор встало солнце такое яркое и лучистое, какого ещё не видали люди на земле. И везде по горам сразу, в миг единый, распустились все гранатовые, лимонные и оливковые деревья. Всё зацвело, задышало ароматами. Луга стали улыбаться розовыми маргаритками, красные маки и тюльпаны огоньками вспыхнули по холмам.

Ещё раз взглянула на всю эту красоту Дева Мария и заторопилась в Свою горенку. Ей не хотелось, чтоб люди застали Её в саду. И когда в доме все встали, Дева Мария, как всегда в этот час, сидела у себя и ткала заказанное Ей облачение для Иерусалимского храма. А в доме старец Иосиф и домашние его говорили о небывалой весне.

Л. Бутовский

«Любви божественной и веры торжество…»

Любви божественной и веры торжествоСегодня пред лицом вселенной возсияло —Таинственно сошло на землю Божество…День Благовещенья!.. Спасения начало!..По мановению Создателя-Владыки,Благовестителем от пренебесных сил,Пред Девою Святой является великийБесплотных ангелов начальник Гавриил —И данное ему вещает повеленье:«Чего восхощет Бог – молчит природы чин,От века таинства свершается явленье —Сын Бога Вышнего бывает Девы Сын!»И Галилейский град, убогий Назарет,В смирении своём и нищете ликует;Над ним спасения сияет дивный свет, —Архангел благодать земле благовествует,Представ со тщанием в благословенный дом,Под кров Иосифов, пред Девою Святою. —И мы с ним «радуйся» Нетленной вопием,«Ты, Благодатная вовек, Господь с Тобою!»

А. Иванов-Классик

БЛАГОВЕЩЕНЬЕ СВЯТОЕ

Благовещенье святое —День великий на Руси,С ним ты чувство молодоеВ черством сердце воскреси;Отзовись душой, как младость,Грудью полною своейНа сияющую радость,На улыбку вешних дней.Соблюдая праздник строго,В этот день твердит народ,Что и пташка хвалит БогаИ гнезда себе не вьёт;В этот праздник, выйдя к полюС горстью полною зерна,Добродушно птиц на волюВыпускала старина.Приближенье дней пасхальныхПроясняет хмурый взгляд,Из сторонок чужедальнихВ гости ласточки летят.И, внушая мысль о братстве,О дарах любви благой,Будто спорят о богатствеНебо с грешною землёй.Все внимая чутким слухомГимну зорьки золотой,Опушились нежным пухомВетви вербы молодой,И глядит на нас, сияяНедоступностью чудес,Эта вечность голубаяТоржествующих небес.

Д. Григорович

ГОРОД И ДЕРЕВНЯ

(отрывок)

Утро Благовещения было особенно великолепно. Иван Петрович не утерпел и чуть свет вышел из дома. Солнце восходило в чистом, безоблачном небе; оно уже грело, несмотря на раннюю пору. Не доверяя теплоте, чувствуемой на лице, Иван Петрович несколько раз засучивал рукав и выставлял голую руку на воздух; но и на руку веяло также мягкой теплотой. Он пошёл дальше по улице деревни…

Был уже десятый час утра. Желая укоротить путь к дому, он направился задами деревни. Немного погодя, он вошёл к себе на двор.

Перед крыльцом увидел он жену, сестру, старую Прокофьевну, двух прислужниц, детей и между ними прыгающего и лающего шершавого Милюшу. Их всех тесно обступала толпа крестьянских девочек и мальчиков. Прислужницы держали в руках сита с печёнными из теста жаворонками, которым, для большего сходства, в глаза и нос воткнуты были зёрна овса. Александра Васильевна и её золовка оделяли ими крестьянских детей, причём няня, державшая на одной руке Катю, приподымала всякий раз на воздух свободную руку и вскрикивала тоненьким, дребезжащим голосом:

– Жаворонки прилетели!.. Жаворонки прилетели – весну принесли!..

Возгласы приумолкли только тогда, как в ситах не осталось уже жаворонков и крестьянские дети стали расходиться…

Операция открытия в доме первого окна на воздух, очевидно, была уже подготовлена; для её окончания, как водилось всякий год, ждали только Ивана Петровича.

Всем этим делом, по давно установленному правилу, предоставлялось заведовать старой няне; она относилась к нему самым ревнивым образом. Так и теперь было; никого не допуская помочь ей выдвинуть заржавленную задвижку, она сама принялась хлопотать над ней…

Провозившись ещё минуту, Прокофьевна проговорила: «Господи, благослови!» – перекрестилась, упёрлась ладонями в раму – обе половинки вдруг раскрылись, и в кабинет волной хлынул весенний, обогретый солнцем воздух. Он был встречен восторженными криками. Тут уж никого нельзя было удержать, – даже благоразумную старшую Соню; о Серёже – «будущем хлебопашце», и Лизе – говорить нечего; Александре Васильевне пришлось скорее взять на руки Катю, чтобы не затолкали её вместе с Прокофьевной, у которой в первом порыве суеты чепец совершенно сдвинулся на сторону; каждый рвался вперёд, каждому хотелось быть первым, чтобы сказать потом, что ему первому удалось подбежать к окну.

В эту минуту, впрочем, никто из старших не думал сдерживать детского восторга. У всех как-то мягко было на сердце; всем было слишком хорошо, чтобы мешать порывам радостного чувства.

И в самом деле, отчего было одним – не выражать своего восторга, другим – не радоваться, когда всё вокруг смотрело так радостно, так весело! Когда всё, что было перед глазами, сияло и нежилось, охваченное лучезарным блеском!

Легко дышалось в воздухе, приносившем запах обогретой земли; над ней, без напряжения слуха, слышалось, как заливались жаворонки; речка сверкала зеркалом; за ней, в зеленеющих лугах, белели стада гоготавших гусей; ближе – щебетали воробьи, хлопотливо перелетая с соломинкой в носике; доносилось отдалённое журчанье ручьёв, кативших по холмам последние снежные остатки. Повсюду ходил одушевлённый трепет, всё кругом как бы открывало глаза и, весело осматриваясь, тянулось к солнцу, возвращавшему жизнь.

На земле, в воздухе, в самом небе – носилось какое-то ликование, что-то радостное и праздничное…

И праздник был также на душе тех, кто стоял теперь у открытого окна. Одни радовались ему безотчётно; он радовал других, открывал им в душе простор для счастливых надежд и мечтаний…

А. Пушкин

ПТИЧКА

В чужбине свято наблюдаюРодной обычай старины:На волю птичку выпускаюПри светлом празднике весны.Я стал доступен утешенью;За что на Бога мне роптать,Когда xoть одному твореньюЯ мог свободу даровать!

Великий пост

Будем поститься постом приятным, благодатным Богу. Истинный пост – удаление зла, воздержание языка, подавление в себе гнева, отлучение похотей, злословия, лжи, клятвопреступления.

Постясь, привлекаешь к себе Духа Святого и делаешься духовным… О, как надо беречь душу постом!

Велика сила покаяния, если она делает нас чистыми, как снег, и белыми, как волна, хотя бы грех предварительно запятнал наши души.

Го́споди и Влады́ко живота́ моего́, дух пра́здности, уны́ния, любонача́лия и праздносло́вия не даждь ми. Дух же целомýдрия, смиренномýдрия, терпе́ния и любве́ да́руй ми, рабý Твоему́. Ей, Го́споди, Царю́, да́руй ми зре́ти моя́ прегреше́ния и не осужда́ти бра́та моего́, я́ко благослове́н еси́ во ве́ки веко́в. Ами́нь.