Павел Михалицын - Читаем Учительные и Исторические книги Ветхого Завета Страница 5

Второе условие – избегать зла и творить добро, тогда человек будет обладать внутренним миром, миром в душе.

Третье условие – быть смиренным и кротким человеком («Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет» (ст. 19)), ибо «кто чужд всякого надмения, ничем человеческим не гордится, тот и сердцем сокрушен и духом смирен»[32].

Человек, соблюдающий эти условия, даже если и испытывает скорби и страдания, не упадет, ибо Господь поддерживает его, избавляет от бед: «Много скорбей у праведного, и от всех их избавит его Господь. Он хранит все кости его; ни одна из них не сокрушится» (20, 21 ст.). Бог «близок праведнику». Он не просто находится рядом с человеком, но воспринимает страдания людей как Свои собственные (Руф. 2, 20; 3, 12). Ненавидящие праведника погибнут из-за самих себя («Убьет грешника зло, и ненавидящие праведного погибнут» (22 ст.)): «как любители добродетели наслаждаются столькими благами, так живущие порочно приимут сообразную жизни смерть»[33].

Хотя злые люди и ненавидят праведников, но Господь «избавит, то есть укрепит… в терпении души рабов Своих от злоумышлений порочных людей…»[34].

Надписание данного псалма приписывает его авторство «сынам Кореевым» – семейству храмовых певчих, родственным потомку Левия, упомянутому в 1 Пар. 6, 22.

Некоторые отмечают, что этот псалом несколько сходен с книгой Екклесиаста[35].

Однако в начале псалма мы видим картину, очень похожую на изображение проповеди Премудрости в книге Притчей Соломоновых. Там Премудрость проповедует на площадях и улицах городов всем людям, и здесь автор, изрекая премудрость, призывает к слушанию ее все народы, всех людей: «Слушайте сие, все народы; внимайте сему, все живущие во вселенной, и простые и знатные, богатый, равно как бедный. Уста мои изрекут премудрость, и размышления сердца моего – знание» (2–4 ст.). Далее автор предлагает загадку (или притчу), ответом на которую и является остальная часть псалма: «для чего бояться мне во дни бедствия, когда беззаконие моих запинателей окружит меня?» (6 ст.). В 7—13 стихах автор говорит о всевластии смерти, которая ожидает каждого человека, мудреца и беззаконника. Отметим сразу, что автор не хочет завидовать благополучию злых: он знает, что смерть положит конец всему; он предпочитает страдать вблизи от Бога, потому что догадывается, предчувствует, что Бог навсегда удержит его при себе. Как это произойдет, он (автор) не говорит, но демонстрирует твердую уверенность в том, что его судьба будет отличаться от судьбы злых: «как овец заключают их в Шеол (преисподнюю), смерть будет пасти их… Шеол (преисподняя) – жилище их… Но Бог избавит душу мою от власти Шеола (преисподней), когда примет меня» (15–16 ст.).

Торжество нечестивых на земле – только видимость, богатство не в силах купить избавление от смерти (8 ст.), оно не более чем прах; последнее жилище суетящихся – могила (12 ст.); нечестивые после своего земного процветания не увидят света (т. е. благословенного присутствия, близости Бога) за гробом (18–20 ст.). Поэтому не нужно бояться, видя благоденствие и преуспеяние нечестивых (17 ст.), которые являются неразумными людьми и даже уподобляются животным: «человек, который умер… не употребив на должное (дела добра) богатства своего, нисколько не отличается от бессловесного животного; он не познал чести, данной ему от Бога, и уподобился скотам, для которых есть конец жизни»[36].

Данный псалом входит в число псалмов со 119 по 135, которые именуются «Песнью восхождения». Можно предположить, что «это псалмы, которые пели паломники по пути шествия в Иерусалим на главные праздники или которые исполнялись на ступенях иерусалимского Храма во время восхождения»[37].

Псалом повествует о тех благах, которые будет иметь человек, ходящий в жизни по путям заповедей Господних. Текст этой песни можно разделить на две части:

1) 1–4 ст., где говорится о счастье праведника в труде и семейной жизни;

2) 5–6 ст. – праведник будет счастлив и в будущие времена.

Первый же стих псалма говорит о счастье (блаженстве) праведника: «всякий боящийся Господа отличается исполнением заповедей Христовых, почему и называется в Писании блаженным, как сильно желающий ходить в путях его»[38]. Мы видим, что и в этом псалме, как и в других учительных книгах Ветхого Завета, подчеркивается важность страха Божия. Второй стих говорит о процветании и безопасности праведника. Третий стих говорит о семейном счастье боящегося Бога человека. «Лоза» и «масличные ветви», с которыми сравниваются жена и дети праведника – это обобщенный образ обильного благословения Божиего. Перечисление обещанных праведному человеку благ завершается обещанием долгой жизни в Иерусалиме – радости всякого верного израильтянина – и благоденствия святому городу. В Ветхом Завете обычно праведная жизнь вознаграждается земными благами. Увидеть внуков почиталось великим благословением, «хотя многие боящиеся Бога остались бездетными. А наградою тогда были дети, как ныне небо и блага земные»[39].

В заключение обозрения учительных псалмов можно сказать, что главная мысль их сводится к тому, что источник истинной Премудрости – Господь. Человек должен осуществлять мудрость в повседневной жизни. Она не есть интеллектуальное познание, но является познанием правды жизни. Все преходящее, что привлекает суетных людей, ничтожно в сравнении с жизнью в вере. Божественный закон есть руководство к жизни человека, человек понимает с помощью Бога то, что своим разумом постичь не в силах. Истинная нравственность и жизнь, достойная человека, имеют своим источником волю Всевышнего. В ряде псалмов указываются два пути, по которым могут идти люди в силу дарованной им свободы: путь добра и путь зла. Поскольку даже тот, кто избрал путь Божий, путь добра, может споткнуться и пасть, вера указывает на спасение через раскаяние. Человеку дана возможность вернуться к Богу, всем существом предавшись Его заповедям.

На Древнем Востоке задолго до возникновения народа израильского был распространен жанр псалмов, внешне схожих с псалмами Ветхого Завета. Так, к примеру, и в библейских, и в вавилонских псалмах Бог именуется похожими эпитетами: «всемогущим, вечным, царем неба и земли, творцом всего мира, правителем всех вещей, всего человечества. Он – владыка стран, царь царей и пр.». Однако в выразительности образов и поэтических качествах псалмы превосходят свои ближневосточные аналоги и их можно поставить в один ряд с шедеврами величайших поэтов: «как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже!» (Пс. 41, 2), «как сладки гортани моей слова Твои! лучше меда устам моим» (Пс. 118, 103).

Самое же главное отличие библейских псалмов от своих ближневосточных аналогов заключается в том, что псалмопевцы Ветхого Завета знают, что они всегда будут услышаны Богом, Который избавит их от зол и болезней, спасет их от власти беззаконников, обязательно придет к взывающим к Нему. Авторы псалмов уверены в помощи Бога: «Господь – свет мой и спасение мое, кого мне бояться? Господь – крепость жизни моей: кого мне страшиться?» (Пс. 26, 1) «Я взыскал Господа, и Он услышал меня и от всех опасностей моих избавил меня» (Пс. 33, 5). Такое доверие к Богу основано на Его откровении о том, что Господь Бог Израиля есть единый и истинный Бог, Который всегда придет на помощь верующему в Него человеку, в какой бы жизненной ситуации тот ни оказался: «Господи! Ты вывел из ада душу мою и оживил меня, чтобы я не сошел в могилу» (Пс. 29, 4). Такой твердой уверенности в помощи своих богов не имели другие обитатели Древнего Ближнего Востока.

Таким образом, разница между псалмами Ветхого Завета и Древнего Ближнего Востока, при поверхностном взгляде незаметная, оказывается реальной и очень существенной в своем главном моменте – взаимоотношении между псалмопевцем и его Богом.

Глава 4. Книга Притчей Соломоновых как гимн Премудрости Божией

В Масоретской (то есть еврейской) Библии эта книга именуется «Мишле’» от евр. слова «маша’л» – афоризм, поучительная мысль, притча. В Септуагинте книга именуется παροιμία (притча, подобие, пословица). Св. Отцы называли эту книгу собранием всех добродетелей. Само значение слова «машал» понимают по-разному. Одни полагают, что притча могла быть первоначально сравнением по типу тех, которые часто встречаются в Ветхом Завете: «Приятная речь – сотовый мед, сладка для души и целебна для костей» (Прит. 16, 24). Другие считают, что притчи представляют собой сжатые краткие фразы, в которые сведена мудрость жизненного опыта. В других местах Ветхого Завета слово «машал» может означать присловье (Втор. 28, 37; Иер. 24, 9) или насмешливую песнь (Ис. 14, 4), где судьба пострадавшего выставляется уроком.