Елена Блаватская - Эзотерический характер Евангелий Страница 5

Если оставить в данном случае в стороне мистическое значение ныне знаменитого сивиллиного пророчества и дать лишь его буквальное истолкование на основании всего того, что уже было сказано, то тогда таинственные слова были бы таковы: «Сын ЯЗО, ХРЕСТОС (жрец или слуга) СЫНА БОГА (Аполлона) СПАСИТЕЛЬ от КРЕСТА» – (плоти или материи).[32] Действительно, христианство не может надеяться, что оно будет понято, пока из него не исчезнет последний след догматизма, и мертвая буква не будет принесена в жертву вечному Духу Истины, который является Гором, Кришной, Буддой, так же как и гностическим Христосом и подлинным Христом Павла.

Д-р Кларк описывает в своих «Путешествиях» найденный им языческий монумент.

Внутри святилища, позади алтаря, мы увидели фрагменты мраморной кафедры, на обратной стороне которой мы обнаружили следующие надписи, написанные точно так же, как они приведены здесь; ничто в них не было повреждено или уничтожено, и они, вероятно, представляют собой единственный пример известных погребальных надписей на памятниках столь замечательной формы.

Надпись была такой: ΧΡΗΣΤΟΣ ΠΡΩΤΟΥ ΦΕΣΣΑΛΟΣ ΛΑΡΙΣΣΑΙΟΕ ΠΕΛΑΣΓΙΟΤΗΣ ΕΤΩΝ ΙΗ; или, «Хрестос, первый, фессалоникиец из Лариссы, пеласгийский восемнадцатилетний герой». Почему Хрестос первый [проту]? Мало смысла в том, чтобы читать эту надпись буквально, тогда как прочитанная эзотерически, она наполнена смыслом. Как показывает д-р Кларк, слово «Хрестос» обнаруживается на эпитафии практически каждого древнего жителя Лариссы; но ему всегда предшествует имя собственное. Если бы прилагательное «хрестос» стояло после имени, оно бы значило лишь «добрый человек», посмертную похвалу умершему, что часто можно найти в наших современных эпитафиях. Но слово «Хрестос», стоящее само по себе и сопровождаемое другим словом, «проту», имеет совершенно другое значение, особенно когда умершего называют «героем». С точки зрения оккультиста, покойный был неофитом, который умер на восемнадцатом году своего неофитства,[33] и принадлежал к первому или высшему классу ученичества, пройдя свои подготовительные испытания как «герой»; но он умер перед последней мистерией, которая сделала бы из него «Христоса», помазанника, единого с духом Христоса, или Истины в самом себе. Он не достиг конца «Пути», хотя он и преодолел героически ужасы предварительных теургических испытаний.

Мы стали совершенно уверены в правильности такого прочтения после того, как узнали о месте, где нашел эту надпись д-р Кларк, которая, как отмечает Годфри Хиггинс, была именно там, где «я ожидал ее найти, в Дельфах, в храме бога Ие», – который у христиан стал Иах, или Иеговой, одинаковым с Христом Иисусом. Он был у подножия Парнаса, в гимназиуме, «примыкающем к Касталийскому источнику, который протекал, вероятно, по руинам Кризы в городе, называемом Крестона», и т. д. И еще: «В первой части своего пути от (Касталийского) источника, она (река) отделяет останки гимназиума… от долины Кастро», – где находился вероятно древний город Дельфы, местопребывание великого оракула Аполлона, город Криза (или Креуса), великий центр посвящений и пророчествующих хрестоев, где кандидаты для последнего испытания намазывались священными маслами перед тем, как они впадали в свой последний транс продолжительностью в сорок девять часов (как и по сей день на Востоке), из которого они выходили преображенными адептами, или христоями.

В «Clementine Recognition» утверждается, что отец помазывал своего сына «маслом, которое брали из древесины Древа Жизни, и из-за этого помазания он назывался Христом»: отсюда и христианское название. Но оно опять-таки является египетским. Гор был помазанным сыном своего отца. Способ его помазания от Древа Жизни, изображенный на монументах, поистине очень древний; и египетский Гор нашел свое продолжение в гностическом Христе, который представляется на гностических каменных памятниках как связующее звено между Карест и Христом, а также как двуполый Гор. («Имя и природа Христа» Джеральда Массея.)

М-р Дж. Массей связывает греческого Христоса или Христа с египетским Карест («мумический тип бессмертия») и очень тщательно доказывает это. Он начинает с сообщения о том, что на египетском языке «Слово Истины» есть Ма-Кхеру, и что это является титулом Гора. Таким образом, как показывает он, Гор предшествует Христу как Посланец Слова Истины, Логоса, или как тот, кто проявил божественную природу в человечестве. Мы читаем в той же самой работе следующее:

У гнозиса было три аспекта – астрономический, духовный и доктринальный, и все они могли быть отождествлены с Христом Египта. В астрономическом аспекте созвездие Ориона называется Саху, или мумией. Душу Гора представляли восстающей из мертвых и поднимающейся на небеса, к звездам Ориона. Мумия была сохраненным, сбереженным, то есть – изображением Спасителя, как некого примера бессмертия. Это была фигура почившего человека, которую, как сообщают нам Плутарх и Геродот, носили вокруг стола во время египетского пира, куда приглашались гости для того, чтобы смотреть на нее, есть, пить и наслаждаться, потому что, когда они бы умерли, они стали бы тем, что символизировал этот образ – то есть, они также были бы бессмертными! Этот символ бессмертия назывался Карест, или Каруст, и он был египетским Христом. Глагол «карес» означает «бальзамировать», «намазывать», изготовлять мумию как символ вечного; и, когда она была изготовлена, ее называли Карест; таким образом, это не просто вопрос о том, чтобы поменять одно имя на другое, Карест на Христос.

Это изображение Карест было завернуто в ткань без швов, – подходящее одеяние для Христа! Неважно какой, вероятно, была длина бинтов, и после того как некоторые мумии были разбинтованы, их длина достигала 1000 ярдов, и они были без единого шва от начала и до конца… Эти не имеющие швов одеяния египетских Карест представляют собой те самые пресловутые одежды мистического Христа, который становится историческим в Евангелиях как носящий верхнюю одежду или хитон, сделанный без единого шва, чего не могли достаточным образом объяснить ни греки, ни евреи, но что объясняется египетским кету как ткань, бесшовная мантия или бинты, которые изготовлялись для вечного ношения, и которую носил Христос-мумия – символ бессмертия в гробницах Египта.

Далее, Иисус был умерщвлен в соответствии с наставлениями данными для изготовления Карест. Ни одна кость не должна быть сломана. Истинный Карест должен быть совершенен в каждом из своих членов. «Это тот, кто появляется здоровым; тот, кого люди не знают по имени».

В Евангелиях Иисус появляется вновь с совершенно здоровым телом, подобно сохранившемуся в совершенстве Карест, чтобы продемонстрировать физическое воскресение мумии. Но по египетским традициям мумия преображается. Умерший говорит: «Я одухотворяюсь. Я становлюсь душой. Я восстаю, как Бог». Это преображение в духовный образ, Ка, было упущено в Евангелии.

Произношение этого имени на латыни как «Хрест» – исключительно важно, потому что это позволяет мне доказать его идентичность с египетским Карест или Каруст, именем Христа как набальзамированной мумии, которая служила образом воскресения в египетских гробницах, символом бессмертия, подобия Гору, кто воскрес и открыл дорогу из могил для тех, кто были его учениками или последователями. Кроме того, этот тип Карест, или Христа-мумии, воспроизводится в катакомбах Рима. Нельзя обнаружить никаких представлений о предполагаемом воскресении Христа ни на одном из ранних христианских памятников. Но, вместо этого недостающего факта, мы обнаруживаем изображение Лазаря, восстающего из мертвых. Оно изображается снова и снова, как типичное воскрешение, где нет никакого реального человека! Эта сцена не полностью соответствует восстанию из могилы в Евангелии. Она чисто египетская, и Лазарь – это египетская мумия! Поэтому Лазарь, в каждом своем изображении, является «мумическим типом» воскресения; Лазарь – это Карест, который был египетским Христом, и который воспроизводится благодаря гностическому искусству в катакомбах Рима как некая форма гностического Христа. Коль скоро это так, то «Лаз» (или «Рас») означает восстать, в то время как «ару» – это мумия по своему имени. Вместе с греческим окончанием «с» это становится «Лазарем» (Lazarus). В процессе очеловечивания мифов типичное изображение воскресения, обнаруженное в гробницах Рима и Египта, становилось историей о Лазаре, восставшем из мертвых. Этот тип Христа в виде Карест в катакомбах Рима не ограничен одним лишь Лазарем.