Владимир Сарабьянов - История архитектурных и художественных памятников Ферапонтова монастыря Страница 5

Таким образом, в казне Комитета по восстановлению Ферапонтова монастыря скопились средства, достаточные для проведения комплексной реставрации всех зданий обители. В разработке реставрационного проекта приняли участие П. П. Покрышкин и К. К. Романов, еще в 1908 г. опубликовавшие результаты своих исследований 1904–1905 гг., а также А. Г. Вальтер, взявший на себя нелегкий труд по контролю за исполнением работ. Человек очень энергичный и беззаветно преданный своему делу, он прожил в монастыре практически безвыездно около двух лет, в одиночку руководя работами, которые одновременно велись на всех постройках. Члены Комитета бывали в монастыре лишь наездами, для решения самых важных вопросов, возникавших по ходу реставрации. Из переписки А. Г. Вальтера с ними[93] становится очевидным, что ему приходилось не только терпеть невзгоды полупоходной жизни, но и решать вопросы, весьма далекие от текущей реставрации: преодолевать непонимание монастырского и уездного начальства, не всегда идущего навстречу требованиям Комитета, организовывать работы в условиях, когда месяцами задерживалась высылка денег для выплаты рабочим, и т. д. Именно А. Г. Вальтеру мы должны быть благодарны за то, что реставрационные работы 1914–1915 гг. были проведены на столь высоком профессиональном уровне. Ведь именно они обеспечили дальнейшую хорошую сохранность памятников монастыря, благополучно переживших послереволюционную разруху. Реставрационные работы, остановленные в конце сезона 1915 г. на стадии завершения, были возобновлены лишь в 1920 г.

В первые послереволюционные годы Ферапонтов монастырь несколько раз едва избежал разорения, которое могло нанести непоправимый урон его памятникам. Первый инцидент возник в мае 1918 года: Кирилловский Исполнительный комитет предпринял попытку произвести опись монастырского имущества, но комиссия, приехавшая в Ферапонтово, была разогнана прихожанами. Стихийно возникший протест был воспринят как заранее задуманная акция, вследствие чего игуменью Серафиму и священника И. Иванова вызвали в Кириллов и арестовали за якобы имевшее место с их стороны подстрекательство. Игумении Серафиме так и не суждено было возвратиться в обитель – 15 сентября 1918 года она была расстреляна вместе с кирилловским епископом Варсонофием[94]. Отсутствием монастырского начальства воспользовались некоторые крестьяне близлежащих деревень, учинившие в монастыре два погрома. К счастью, художественные ценности не пострадали, но в ходе второго погрома под трапезной было обнаружено сто пудов муки, частично уже испортившейся. Этот факт, в условиях послевоенного голода, вызвал возмущение и среди прихожан, потребовавших выселения монахинь, которые к тому моменту и без того уже начали разъезжаться. К концу лета 1918 г. в монастыре оставалось только восемь насельниц[95]. Окончательно монастырь был закрыт в начале 1923 г., а на его базе организован совхоз, в который вошли и его монахини, остававшиеся к этому времени в Ферапонтове[96].

Несколько раз монастырь оказывался под угрозой организации в нем детдома, что имело бы самые пагубные последствия для его памятников. С. Н. Павлов сообщает, что в январе 1922 г. удалось уже в четвертый раз отхлопотать здания монастыря[97], но после его упразднения опасность эта стала более серьезной. В 1926 г. вопрос был, наконец, решен в пользу неприкосновенности монастыря, но лишь благодаря вмешательству ЦГРМ и лично И. Э. Грабаря[98].

Несмотря на упразднение монастыря, богослужения в нем продолжались. В ноябре 1924 г. постановлением Череповецкого Окружного исполкома за общиной верующих были оставлены церкви преп. Мартиниана и Благовещения с трапезной[99]. Перевод остальных зданий монастыря в ведение Главнауки и организация в Ферапонтове музея состоялись лишь в мае-июне 1927 г.[100] Богослужения, вероятно, были прекращены в 1929 г., после того, как все деревянные постройки монастыря были уничтожены пожаром, возникшим, видимо, в результате умышленного поджога[101].

В мае 1918 г. при музейном отделе Наркомпроса была создана специальная Комиссия по охране памятников искусства и старины, и Ферапонтов монастырь оказался в поле внимания этой организации. Летом того же года сооружения монастыря были обследованы членами Комиссии под руководством А. И. Анисимова, работавшей в Кирилло-Белозерском монастыре[102]. В августе 1919 г. произведен осмотр Богородице-Рождественского собора сотрудником Комиссии по раскрытию древней живописи в России П. И. Юкина, членов Петроградского отдела Главмузея В. В. Данилова, Н. В. Лишева и Б. Н. Моласа, профессоров Б. А. Тураева и А. В. Бородина, а также архимандрита Кирилло-Белозерского монастыря Анастасия. В акте, составленном этой комиссией, указывалось на бедственное состояние собора и особенно его фресок[103].

В 1919 г. Комиссия по охране памятников Главмузея решила завершить реставрационные работы в Ферапонтовском монастыре, начатые еще до революции. Для этого было отпущено 50000 руб., а выполнение работы возлагалось на Петроградское отделение и конкретно на архитектора В. В. Данилова, уже ведущего реставрацию Кирилло-Белозерского монастыря[104]. Но, несмотря на наличие средств, материалов и рабочих рук, работы не начинались из-за отсутствия продовольственных пайков для рабочих[105]. Получить их удалось благодаря стараниям И. И. Бриллиантова и его брата В. И. Бриллиантова лишь в конце августа 1920 г.[106]

Работы по реставрации зданий монастыря тянулись очень медленно и с большими перерывами. Акт осмотра монастыря от 15–16 июля 1923 г. указывал на полную незавершенность работ и аварийность некоторых участков[107]. Ведущий архитектор В. В. Данилов заявлением от 1 марта 1924 г. пытался даже снять с себя ответственность за реставрацию монастыря, мотивируя это тем, что постоянные перерывы в работах, вызванные длительными задержками в снабжении и финансировании, наносят памятникам значительный ущерб[108]. По всей видимости, этот документ возымел действие, т. к. в конце 1924 г. В. В. Данилов составил смету на завершающие работы по Ферапонтову монастырю[109], а за сезон 1925 г. архитектурная реставрация была закончена, о чем последовал отчет заведующего Ленинградским отделением А. Удаленкова[110]. Завершающей стадией явилась реставрация фресок собора, проведенная в 1927–1930 гг. силами ЦГРМ.

Глава II

Собор Рождества Богородицы

Согласно церковному преданию, собор Рождества Богородицы был заложен преп. Ферапонтом в 1398 г.[111] однако эта дата не имеет никаких дополнительных подтверждений и основывается на логике бытования монастыря, который не мог существовать без храма.

Древние антиминсы собора и Никольского придела, обнаруженные А. Г. Вальтером в 1915 г. замурованными в престолах алтаря и Никольского придела собора Ферапонтова монастыря и позже опубликованные К. К. Романовым[112], дают нам некоторые данные по первоначальной строительной истории собора. К. К. Романов считал, что первая церковь, согласно древнейшему из найденных антиминсов, была освящена 8 сентября 1409 г. Но тогда получается, что в монастыре за период с 1398 по 1408 гг., т. е. во время пребывания в нем Ферапонта, не совершалась литургия, так как, согласно церковным правилам, в храме, не освящённом и не имеющем антиминса, церковные таинства не совершаются, а такое предположение кажется достаточно невероятным.

М. Н. Шаромазов высказал предположение, что антиминс 1409 г. вовсе не относится к собору Ферапонтова монастыря, а был перенесен в него позже и происходит из одной из окрестных церквей[113]. Доводы М. Н. Шаромазова представляются достаточно убедительными, но все же они остаются гипотезой. Между тем, возможно и иное объяснение появления антиминса 1409 г. Почетный перевод Ферапонта из Белозерья в Можайск мог повлечь за собой значительные денежные пожертвования монастырю со стороны князя Андрея Дмитриевича Можайского, которые были употреблены на перестройку храма или вовсе на строительство новой, более просторной, церкви. Подобные замены в условиях деревянного строительства происходили чрезвычайно часто. Весьма вероятно, что в 1409 г. храм, построенный Ферапонтом и имевший самые скромные размеры, был расширен, что и вызвало необходимость его вторичного освящения, тогда как самый древний антиминс времен Ферапонта до наших дней не сохранился.

Два следующих по хронологии антиминса приходятся на 1466 и 1470 г. и принадлежат престолам Рождества Богородицы и Николая Чудотворца. К. К. Романов справедливо отмечает, что «церковь Рождества Богородицы… ко второй половине XV столетия обветшала, а главное, должна была оказаться недостаточной для потребностей сильно развившегося монастыря»[114]. Оба дошедших до нас антиминса были заготовлены одновременно, но соборный освятили 8 сентября 1466 г., тогда как Никольский – 5 июля 1470 г. К. К. Романов пишет, что сейчас невозможно установить, была ли «выстроена за 4 года отдельная деревянная церковь, престол которой был затем перенесен в дошедший до нашего времени соборный каменный храм, или же освящение придела в выстроенном в 1466 г. храме Рождества Богородицы было отложено до 1470 г.»[115]. Однако окажись Никольский храм отдельно стоящей церковью, для строителей каменного собора не было особых причин уничтожать деревянную церковь и переносить её престол в новый собор в качестве придела. Вероятнее всего, Никольский придел был задуман при строительстве нового деревянного храма, но по неизвестным нам обстоятельствам был освящён лишь в 1470 г.