Мирча Элиаде - Очерки сравнительного религиоведения Страница 50

Можно было бы сказать, что Луна показывает человеку его истинное человеческое состояние, что в каком‑то смысле человек смотрит на себя и вновь находит себя в жизни Луны. Вот почему символизм и мифология Луны содержат элемент пафоса и в то же время утешения, ибо Луна правит и смертью и плодородием; и драмой и инициацией. Хотя модальность Луны — это в высшей степени модальность изменения, ритма, она равным образом — модальность периодического возврата; и этот способ существования тревожен и утешителен в одно и то же время — ибо, хотя проявления жизни так хрупки, что могут вдруг совершенно исчезнуть, они восстанавливаются в «вечном возвращении», регулируемом Луной.

Таков закон всего подлунного мира. Но этот закон, одновременно суровый и милосердный, может быть отменен, а в некоторых случаях можно «превзойти» это периодическое становление и достичь абсолютного способа существования. Мы видели (§ 57), как в некоторых случаях делается попытка «объединить» Луну и Солнце, преодолеть противопоставление вещей, вновь сочетать их в первобытном единстве. Этот миф о воссоединении можно найти почти везде в истории религии в бесконечных вариациях — и, в сущности, это выражение жажды покончить с дуализмами, бесконечными возвратами и фрагментарными существованиями. Она существовала на самых примитивных стадиях, а это показывает, что человек с того времени, когда он впервые осознал свое положение во Вселенной, страстно желал и пытался достигнуть конкретно (т. е. при помощи и религии и магии) выхода за пределы своего человеческого статуса (так точно «отраженного» статусом Луны). Мы будем иметь дело с феноменами такого рода и в других местах, но я указываю на них здесь, потому что они отмечают первую попытку человека преодолеть свой «лунный способ существования»[745].

БИБЛИОГРАФИЯ

Schimdt W. Semaine d’ethnologie religieuse. Vol. II 1914. P. 294 и сл., р. 341 и сл.; Krappe А. Н. La Genese des mythes. P., 1938. P. 100 и сл.; Krappe Α.Η. Etudes de mythologie et de folklore germaniques. P., 1928. P. 74 и сл.; Dahnhardt О. Natursagen. Vol. I. Leipzig, 1907; Preuss K. T. Das Problem der Mondmymologie im Lichte der lokalen Spezialforschung // AFRW. Vol. ΧΧΠΙ. 1925. S. 1–14; Rascher W. Über Selene und Verwandles. Leipzig, 1890; Much R. Mondmythologie und Wissenschaft // AFRW. Vol. XXXVIL 1942. P. 231–261 (against the theories of H. Lessmann, G. Hussing and W. Schultz); Tallquist К. Manen i myt och dikt, foktro och Kult // SO. Vol. XIL. Helsinki, 1947.

См. также:

Nielsen D. Die altarabische Mondreligion. 1904; G. Dumeril. Tityos // RHR. Vol. III. 1935. S. 66–89; Jackson J. W. The Aztec Moon‑Cult and its Relation to the Chank‑Cult of India // Manchester Memoirs. Vol. LX. Manchester, 1916. №5; Hentze С. Mythes et symboles lunaires. Antwerpen, 1932; Hentze С. Objets rituels, croyances et dieux de la Chine antique et de l’Amérique. Antwerpen, 1936; Hentze С. Frühchinesische Bronzen. Antwerpen, 1938; но см.: Karlgren В. Legends and Cults in Ancient China // BMAS. Stockholm, 1946. №18. P. 346 и сл.

Briffault R. The Mothers. Vol. I‑III. L., 1927; Frazer J. The Belief in Immortality and the Worship of the Dead. Vol. I. L., 1913. P. 60 и сл.; Frazer J. Folklore in the Old Testament Vol. I. P. 52 и сл.; Hentze С. Mythes and symboles, passim.; Capelle P. De Luna, Stellis, Lacteo Orbe Animarum Sedibus. Halle, 1917; Cumont F. Recherches sur le symbolisme funeraire das Remains. P., 1942. P. 182 и сл.

Koppers W. Der Hund in der Mythologie der zirkumpazifischen Völker // WBKL. Vol. I. 1930. S. 359 и сл.; ср. также: Schebesta P. Les Pygmees. P. 79.

Saintyvcs P. L’Astrologie populaire, etudiée specialement dans les doctrines et les traditions relatives à l’influence de la lune. P., 1937. P. 230 и сл.; Eliade M. Notes sur le symbolisme aquatique // CZ. Vol. II 1939. P. 139–152: reprinted in: Images et symboles. P., 1952. P. 164–198; Bidez J., Cumont F. Les Mages hellénistes. Vol. II. Brüssels, 1938. P. 189, 227, 302 и сл.; Liungman W. Traditionswanderungen:Euphrat‑Rhein. Vol. II. Helsinki, 1937–1938. S. 656 и сл.

Schultz W. Zeitrechnung und Weltordnung in ihren übereinstimmenden Grundzugen bei den Indern, Iraniern, Keltern, Germanen, Litauern, Slawen // MB. №35. Leipzig, 1924. S. 12 и сл. (критику позиции Шульца см.: Much R. Mondmymologie…); Dornsieff F. Das Alphabet in Mystik und Magie. 2nd ed. Leipzig, 1925. S. 82. и сл.; Hirschberg W. Der «Mondkalender» in der Mutterrechtskultur // APS. Vol. XXVI. 1931. S. 461. и сл.

Ras‑Shamra, ср.: Gaster Th. A Canaanite Ritual Drama //JAOS. Vol. LXVI. P. 49 76, особенно р. 60.

Dhorme E. La Religion des Hebreux nomades. 1937. P. 87 и сл.; Dhorme E. Les Religions de Babylonie et d’Assyrie // MA. Vol. II. 1945. P. 59 и сл., 85 и сл.

Mackay E. J. H. Chanhu‑Daro Excavations 1935–36  // APS. Vol. XX. 1943. №16.

Oldenberg H. Die Religion des Veda. S. 178 и сл.; Lommel H. Les Anciens Aryans. P. 83 и сл.; Walk L. // APS. 1933. P. 235; Eliade M. Le ’Dieu Lieur et le symbolisme des noeuas // RHR, 1948; репринтное воспроизведение в: Images et symboles. P. 120–156.

Tucci G. Tracce di culto lunare in India // RSO. Vol. XII. 1929–1930. P. 419 427; Eliade M. Cosmical Homology and Yoga // JISOA. 1937. Июнь–дек. P. 199 203; ср. также: Dasgupta S. Obscure Religious Cults as Background of Bengali Literature. Calcutta, 1946. P. 269 и сл.

Widengren G. Hochgottglaube im Alten Iran. Uppsala; Leipzig, 1938. S. 164. и сл.

Eliade M. The Myth of the Eternal Return. L., 1955. P. 95. и сл.

Rahner H. Das christliche Mysterium von Sonne und Mond // EJ. Vol. X. Zürich, 1944. S. 305–404; Deonna W. Les Crucifix de la vallée de Saas (Valais): Sol et luna // RHR. Vol. CXXXII. 1946. P. 5–37; Vol. CXXXIII. 1947–1948. P. 49–102.

Глава V

ВОДЫ И АКВАТИЧЕСКИЙ СИМВОЛИЗМ

60. ВОДЫ И СЕМЕНА СУЩЕГО

Пользуясь краткой формулой, можно сказать, что вода символизирует полную совокупность возможного; она есть fons et origo (источник и начало), средоточие всех потенций бытия. «Вода, ты есть источник всякой вещи и всякого бытия!» — говорит один из индийских текстов[746], подводя итог долгой ведической традиции. Вода лежит в основе мироздания;[747] она есть основа жизни растения[748], эликсир бессмертия[749], подобный амрите;[750] она обеспечивает долгую жизнь, творческую силу, составляет принцип всякого исцеления и т. д.[751] «Да принесут нам воды благополучие!» — так молился ведический жрец[752]. «Воды суть воистину целители; воды изгоняют и излечивают все болезни!»[753]

Будучи началом бесформенности и потенциальности, основой всего многообразия космических проявлений, вместилищем всех зачатков, вода символизирует первичную субстанцию, из которой рождаются все формы и в которую они возвращаются либо путем увядания, либо через катаклизм. В начале были воды, и они же покроют все вновь в конце полного исторического или космического цикла; вода пребудет всегда — но никогда ей не быть только водой, ибо она всегда рождает, заключая в своем нерасчлененном единстве возможности всех форм. В космогонии, в мифе, в ритуале, в иконографии воды исполняют одну и ту же функцию — независимо от структуры того культурного целого, в составе которого мы их находим: они предшествуют всякой форме и поддерживают всякое творение. Погружение в воду символизирует возврат в состояние неоформленности, полную регенерацию, новое рождение, поскольку погружение равнозначно растворению форм, реинтеграции в добытийную бесформенность; а выход из вод повторяет космогонический акт формообразования. Контакт с водой всегда подразумевает возрождение, с одной стороны, поскольку за растворением следует «новое рождение» — с другой, потому что погружение повышает плодородие, жизненный и творческий потенциал. В ритуале инициации вода дает «новое рождение», в магическом ритуале она исцеляет, в похоронных ритуалах — обеспечивает посмертное возрождение. Воплощая в себе все возможности, Вода становится символом Жизни («живая вода»). Обильная семенем, она плодотворит Землю, животных, женщину. Она — вместилище всех потенций, предельное выражение текучести, основа всеобщего становления. Воду сопоставляют или прямо породняют с Луной. Ритмы лунные и ритмы акватические подчинены одному и тому же закону; они управляют периодическим появлением и исчезновением всех форм, придают циклическую структуру всеобщему становлению.

Далее, с доисторических времен единство Воды, Луны и Женщины воспринималось как антропокосмический круг плодородия. На неолитических вазах, относящихся к так называемой вальтернинбург–бернбургской культуре, вода изображалась знаком \/\/\/, который является древнейшим египетским иероглифом для текущей воды[754]. Уже в эпоху палеолита спираль символизировала водные и лунные факторы плодородия; изображение ее на женских статуэтках выражало единство всех этих источников жизни и плодоношения[755]. В мифологиях американских индейцев иероглиф воды, изображающий наполненную ею вазу, в которую падает капля из облака, всегда встречается в сочетании с лунной символикой[756]. Спираль, улитка (символ Луны), женщина, вода, рыба конституционально принадлежат к единому символизму плодородия, действительному для всех планов космического бытия.