Алексей Сидоров - Древнехристианский аскетизм и зарождение монашества Страница 53

Устроить христианские школы, воспользовавшись тем, что полезного имели в себе языческие, едва ли возможно было и совокупным усилиям просвещеннейших христиан того времени; ибо такие преобразования совершаются только в течение нескольких поколений. Попытки двух Аполлинариев во времена Юлиана представить образцы всякого рода словесных произведений, сочиненные из книг Священного Писания, показали только несбыточность такого плана[732]. Между тем со стороны лучших просвещеннейших пастырей Церкви того времени мы не видим не только усилий и забот учреждать новые школы, даже попечения о поддержании прежде бывших огласительных училищ, каковы, например, Александрийское, Антиохийское. Появление арианизма и других ересей, проповедники которых получили образование в христианских школах, охладили, может быть, ревность к поддержанию этих школ[733]. Полемико–догматическое и герменевтическое направление этих школ, если и давало оружие против врагов истины, то вместе с тем питало привязанность к решению вопросов теоретических. Но тогдашнее общество христианское страдало от страсти к словопрениям о вере; о вопросах религии самых высоких, самых священных спорили, рассуждали не только с кафедр церковных, но и на площадях, рынках, в банях. Тогдашние школы развивали эту страсть к словопрениям у греков, всегда отличавшихся охотою к ним.

Эти споры потрясли мир церкви, произвели в ней страшные смуты, причиняли страдания многим лицам. О вопросах нравственных, об исполнении заповедей Евангелия забывали думать; ариан обвиняют в самой безнравственной жизни. Первою заботою пастырей Церкви было теперь прекратить эту гибельную страсть к словопрениям, отвлечь умы и сердца от вопросов теоретических к вопросам нравственным. Прежде нежели заботиться об устроении школ для образования умственного, они признавали необходимым заняться нравственным воспитанием народа[734]. Для достижения этой цели пастыри Церкви лучших сотрудников могли найти в монахах, которые были истинными христианами по жизни и без школьного образования. Тем же путем и чрез них начали трудиться над исправлением нравственности тогдашнего общества. Призванные к этому деланию монахи, конечно, не заботились о школах, оставляя в стороне догматические вопросы, обращали внимание на нравственные. Глубокое знание души, добытое постоянным самонаблюдением, и опытное исполнение заповедей Евангелия давали им возможность предлагать мудрое руководство для христианской жизни. Впоследствии иноки явились усердными деятелями и в устроении школ. Литература, в которой они были усердными деятелями, получила исключительно религиозное содержание. Поэзия, измельчавшая в последнее время пред падением Западной Римской Империи, возбудилась к составлению возвышенных церковных песнопений.

Когда в обществе мирском стал совершаться этот переворот, когда греко–римский мир из языческого стал преобразовываться в христианский, стремление к монашеству должно было ослабеть. И этим мы объясняем уменьшение числа монахов в VI в., а отнюдь не тем, что монашество, достигнув высшего развития, потеряло уже свою силу, так как будто в этом развитии было нечто болезненное. С утверждением христианских обычаев в обществе не было уже тех сильных побуждений людям, желающим проводить христианскую жизнь, оставлять общество. Теперь монашество становится уделом только тех, которые искали высшего духовного совершенства. Оно получает свой определенный устав не по частному усмотрению начальника той или другой киновии, но по определению всей Церкви. Законы эти делаются обязательными для всех монахов, в какой бы стране они ни жили.

Последующая судьба Египта показала, что в этой колыбели иночества, где оно принесло и лучшие плоды свои, монашество не имело глубокого продолжительного действия на народонаселение. Египет скоро отпал от православия и потом под владычеством аравитян почти совсем утратил христианскую веру. Нельзя не признать того, что весьма значительное по числу удаление ревностных христиан в пустыни, где они кончали свое поприще без потомства, должно было отозваться ослаблением христианского элемента в самом народонаселении. Но надобно вспомнить и то, что монашество ослаблено было здесь прежде этих несчастных событий. Феофил разогнал образованнейших из иноков нитрийских; Скит был опустошен мазиками; Тавенские обители закрылись, вероятно, от нападений блеммийцев[735].

Границы Египта оставлены были без защиты, и в прежних приютах иночества не было уже безопасности. В конце IV в. путь в Верхний Египет был опасен из‑за разбойников, которые могли грабить, конечно, только в стране скудной народонаселением. Тяжелые поборы с Египта, производя обеднение жителей, уменьшали и народонаселение его и вместе с тем питали и увеличивали вражду против чужеземной власти. Желание императоров назначать от себя архиепископа в Александрию пробуждало еще более эту вражду в национальной партии, находившей себе центр соединения в пастыре туземном. Ненависть к чужой власти перешла и на учение, признаваемое императорами. Последователи православного учения получили укоризненное в устах туземцев название мельхитов. Египтяне избрали своего патриарха; суровые меры, которыми императоры думали утверждать свою власть в Египте, усиливали взаимное раздражение. Монастыри разорялись то тою, то другою партиею; о поддержании просвещения при этой борьбе нечего было думать. Феофилакт Симокатта писал при Маврикие, что Египет покрыла туга невежества. Туземцы приняли в 618 г. персов как избавителей и потом помогали в 641 г. аравитянам завоевать Египет. На месте древних знаменитых обителей теперь едва можно встретить только развалины, где обитает несколько иноков–коптов.

Примечания

1

См. коллективную статью нескольких авторов: Ascese, ascetisme // Dictionnaire de spiritualite, 1.1. Paris, 1937, p. 936–1010 (особенно. р. 939–941).

2

См., например, 1 Тим. 4, 7–8, где под «упражнением в благочестии» (или «ревностном тщании о жизни богоугодной ) Апостол «разумеет всю деятельность христианина и внешнюю и внутреннюю — и дела любви, и подвиги самоумерщвления, и обязанности богопочтения. Благочестие Апостол противополагает тем наружным действиям, которых требовали лжеучители и которые без внутреннего очищения бесполезны. Поэтому требованием упражнения в благочестии Апостол показывает, что христианин не должен предаваться тщетным измышлениям, как лжеучители, но должен упражняться в очищении сердца, делании добра и вообще стремлении к Богу». Под «телесным упражнением» (σωματική γυμνασία) у Апостола следует подразумевать «внешние действия богопочтения, или внешние подвиги, не соединенные с внутренним усовершением сердца… Телесное упражнение он противопоставляет упражнению в благочестии. Хотя телесное упражнение не бесполезно совсем, все же польза от него получается немногая». См.: Полянский П. Первое Послание святаго Апостола Павла к Тимофею. Опыт историко–экзегетического исследования. Сергиев Посад, 1897, с. 448–449.

3

На русском языке краткий историко–богословский обзор данного явления см. в кн.: Пономарев П. Догматические основы христианского аскетизма по творениям восточных писателей–аскетов IV в. Казань, 1899, с. 9–40.

4

Причем аскетизм буддийский, как явление абсолютно чужеродное и не соприкасающееся с христианским аскетизмом, намеренно оставляется нами вне рассмотрения.

5

Названные черты древнего пифагорейства связаны с его религиозным характером: школа Пифагора, выступающего в роли «учителя жизни», была «своего рода религиозным орденом, и основатель его уже в V веке пользовался высшим религиозным авторитетом, изображался каким‑то «сверхчеловеком», обладающим особою мудростию и прозорливостью». Трубецкой С. Н. Курс истории древней философии. М., 1997, с. 123.

6

См.: Hadotl. Excrcices spirituelles et philosophic antique. Paris, 1981, μ 13–58.

7

Пономарев П. Аскетизм // Православная Богословская Энциклопедия, т. II. Петроград, 1901, с. 70–71.

8

Подробно об аскетических тенденциях в Ветхом Завете см.: Stratbmann Η. Geschichte der frühchristlichen Askese bis zur Entstehung des Mönchtums. Leipzig, 1914, S. 14—125.

9

Пономарев П. Аскетизм, с. 55.

10

См.: Bonnrven J. Le judaisme palestinien au temps de Jesus Christ, t. П. Paris, 1935, p. 235 ss.

11

Переверзев А. Отношение Ветхого Завета к браку и девству//Христианское Чтение, 1903, № 11, с. 597–598.

12

В современной западной науке, а также в русской, так сказать, «мирской науке», принято использовать термин «иудаизм»в самом широком смысле слова, обозначая им религию еврейского народа от самого его возникновения до наших дней. По нашему мнению, подобное широкое использование этого термина является в корне ошибочным, ибо религия ветхозаветного Израиля (или ветхозаветная Церковь) коренным и сущностным образом отличается от собственно иудаизма, возникшего после Рождества Христова, поскольку «новый Израиль», т. е. христианство, становится подлинным преемником «Израиля ветхого», а иудаизм, как таковой, превращается в «засохшую ветвь». В период времени приблизительно с Рождества Христова до возникновения «раввинистического иудаизма» во II‑III вв. как раз и происходит этот процесс перехода от «ветхого Израиля» к «Израилю новому», протекающий бурно и плодотворно. Именно в это время звучит «лебединая песнь» ветхозаветной религии, отразившаяся в творчестве Филона Александрийского, Иосифа Флавия и др., которые были отвергнуты собственно иудаизмом, но восприняты христианской Церковью (она и сохранила их произведения).