Григорий Дебольский - Дни богослужения Православной Кафолической Восточной Церкви Страница 54

Ирмосы сего канона — те самые, какие мы обыкновенно слышим при наших погребениях и в панихидах, на могилах наших покойников. Агнец Божий, вземляй грехи мира, ведется к заколению — на пропятие; во след Его идет народ мног людей, идут жены плачущие и рыдающие; идет и Пресвятая Дева Мария и вопиет к Сыну Своему и Господу:«Камо идеши, Чадо? Чесо ради скорое течение совершаеши? Иду ли с Тобою, Чадо, или паче пожду Тебе? Даждь ми слово, Слове; не молча мимо иди Мене, чисту соблюды Мя! Ты бо еси Сын и Бог Мой».

«Вижду Тя ныне, возлюбленное Мое Чадо и любимое, на кресте висяща, и уязвляюся горько сердцем». Ибо

«Ныне моего чаяния радости и веселия, Сына Моего и Господа лишена бых. Увы мне, болезную сердцем».

«Солнце незаходимое, Боже превечный и Творче всех тварей Господи, како терпиши страсть на кресте?»

«Се Свет мой сладкий, надежда и живот благий, Бог мой угасе на кресте! Распаляюся утробою».

«Где Сыне мой и Боже, благовещение древнее; еже ми Гавриил глаголаше? Царя Тя, Сына и Бога вышняго нарицаше: ныне же вижу Тя, Свете мой сладкий, нага и уязвена мертвеца».

«Едину надежду и живот, Владыко Сыне мой и Боже, во свет очей моих раба Твоя имех: ныне же лишена бых Тебе, сладкое мое Чадо и любимое. Болезни, и скорби и воздыхания обретоша мя, увы мне!»

«Мертва Тя зрю, Человеколюбче, оживившаго мертвыя, и содержаща вся! Уязвляюся люте утробою».

«Не изглаголеши ли рабе Твоей слова, Слове Божий? Не ущедриши ли, Владыко, Тебе рождшую?»

«Избавляли болезни, ныне приими мя с Собою, Сыне мой и Боже, да сниду, Владыко, во ад с Тобою и аз; не остави мене едину».

«Срыдайте ми и сплачитеся горько: се бо Свет мой сладкий, и Учитель ваш гробу предается».

«Радость мне николиже отселе прикоснется: Свет мой и радость моя во гроб зайде».

«Душевную мою язву исцели ныне, Чадо мое, — Пречистая вопияше слезящи: воскресни и утоли мою болезнь и печаль: можеши бо, Владыко, елико хощеши и твориши, аще и погреблся еси волею».

В Великий Пяток, в день глубокой скорби об отнятии небесного Жениха на страдания и смерть, Церковь постановила хранить строжайший пост, предписывая не есть в Великий Пяток всем верующим, исключая много немощных и престарелых, не могущих пребывать в таком посте.[567] О посте в Великий Пяток в Церковном Уставе говорится, что он установлен по правилу апостольскому. Кроме того, в Церковном Уставе еще сказано:«И правильное послание святейшего архиепископа александрийского Дионисия яве это предпоставляет». Св. Дионисий, живший в конце 3 века, в своем каноническом послании говорит:«После времени воскресения Господа нашего надлежит начинать празднество и веселие, а до того постом смирите души: сие все согласно признают. Два дня — Великие Пятницу и Субботу все проводят без пищи».[568] Св. Иоанн Дамаскин говорит:«Посмотри на весь круг вселенной, сколько тут весей, сколько городов и мест, сколько людей, сколько островов, сколько рек и морей, сколько морей и поколений, и варварских народов? — и все они ныне постятся ради креста, умерщвляя страсти силою его; а у многих и по прошествии ночи подвиг поста не оканчивается».

В Великую Субботу Православная Церковь воспоминает телесное погребение Иисуса Христа и сошествие Его в ад. Синаксарь в Великую Субботу начинается стихами:

Всуе храниши гроб кустодие:

Не бо содержит рака саможивотия.

Сняв с креста и обвив пеленами с благовониями, по обычаю иудеев, Иосиф и Никодим положили Пречистое тело Господа в новом каменном гробу в саду Иосифовом, находившемся недалеко от Голгофы. К дверям гроба привалили большой камень. При погребении Иисуса Христа находились Мария Магдалина и Мария, мать Иакова и Иосиева.

Первосвященники и фарисеи знали, что Иисус Христос предрекал о своем воскресении, но не веря этому предсказанию и опасаясь, чтобы апостолы не похитили тела Иисуса Христа и не сказали народу: воскрес из мертвых, — в Субботу выпросили у Пилата военную стражу, приставили ко гробу и самый гроб запечатали (Мф. 27, 57–66; Ин. 19, 39–42) и тем доставили истине новое подтверждение.

«Христос положен был в новом гробе, в котором никто прежде не был положен, чтобы Воскресение не могло быть приписано кому‑нибудь другому, вместе с Ним лежащему; чтобы ученики, по близости этого места, легко могли прийти и быть зрителями случившегося и чтобы свидетелями погребения были не только они, но и враги. То, что положены были печати на гробе и приставлена стража из воинов, это, действительно, с их стороны было свидетельством погребения, так как Христос хотел, чтобы и погребение Его было не менее достоверно, чем Воскресение. Потому‑то и ученики ревностно стараются доказать, что Он действительно умер. Воскресение Его имело быть подтверждаемо всем последующим временем; между тем, если бы смерть Его в то время была скрыта и не сделалась совершенно известною, то это могло бы повредить слову о воскресении».[569]

Все дни превосходит св. Четыредесятница, но больше Четыредесятницы святая и Великая седмица (Страстная) и больше самой седмицы Страстной есть Великая и святая Суббота. Ибо как в первом миротворении Бог, создав все твари и в шестой день окончательно сотворив человека, в седьмой день почил от всех дел своих и освятил его, наименовав субботою, т. е. покоем: так и в делании умного творения, совершив все (дело искупления), и в шестой день — Пяток, паки воссоздавши истлевшего грехом человека и обновив его живоносным крестом и смертью, в настоящий седьмой день Господь успокоился, уснув животоестественным и спасительным сном. Бог Слово плотью снисходит во гроб, снисходит же ив ад (1 Пет. 3, 19–20) с естественной и божественной душой, чрез смерть отделившеюся от тела и преданною им в руки Отца, Которому Он принес и кровь Свою, сделавшуюся нашим избавлением. Но душа Господня во аде не была удержана, подобно душам святых, ибо она не подлежала прародительской клятве. Вселился Господь наш Иисус Христос во гробе телесно и с Божеством, соединившимся с плотью: но в то же время Он был и в раю с разбойником, и, как прежде сказано, в аду с обнаженной своей душой, преестественно же был как Бог неописанный, неограниченный:«ничто же бо Божеству во гробе страждущу, яко же ниже на кресте». Испытало Господне тело и тление, т. е. разрешение души от тела, но не разрушение плоти и членов и совершенную порчу их. Святое тело Господне Иосиф, сняв с древа, погребает в новом гробу и в вертограде, над входом гроба полагает весьма великий камень. Отселе ад содрогается и изумляется, ощутив могущественнейшую силу; и в скором времени он, неправедно поглотивший, изрыгает и Христа, — твердейший и краеугольный камень, — и тех, которых заключал во чреве своем, как снедь и наслаждение для себя.[570]«Разрешения в стихии, из которых составлено, и исчезновения не потерпело тело Господа», — говорит св. Иоанн Дамаскин.

Утреня в Великую Субботу.

Богослужение Великой Субботы есть благоговейное бдение пред гробом Господним. Воспоминая в Великую Субботу все события, относящиеся к погребению Иисуса Христа, Церковь на утреннем богослужении этого дня совершает образ погребения Христова. Для этого со сладкопением произносит перед гробом Господа, среди храма при каждении и держании всеми находящимися во храме горящих светильников непорочны — стихиры, предваряемые стихами из 118 псалма, разделенные на три статьи. В первой:[571]

«Жизнь во гробе положился еси, Христе, и Ангельская воинства ужасахуся, снисхождение славяще Твое.

Животе, како умираеши; како и во гробе обитаеши; смерти же царство разрушавши, и от ада мертвыя восставляеши.

Красный добротою паче всех человек, яко беззрачен, мертв является, естество украсивый всех.

Иисусе сладкий Мой, и спасительный Свете, во гробе како темном скрылся еси! о несказанного и неизреченного терпения!

О чудес странных! о вещей новых! дыхания моего податель бездыханен носится, погребаем рукама Иосифовыма!

Сотрясеся страхом, Слове, вся земля, и денница лучи скры, величайшему в земли сокровенному Твоему свету.

Кто изречет образ страшный, воистину новый; владычествуяй бо тварию, днесь страсть приемлет и умирает нас ради!

Поклоняюся страсти, воспеваю погребение, величаю Твою державу, Человеколюбче, ими же свободихся страстей тлетворных.

О Божий Слове! о Радосте Моя! како претерплю тридневное Твое погребение; ныне терзаются утробою матерски.

О горы и холмы, и человеков множества, восплачитеся и вся рыдайте со мною, Бога вашего матерью!»

Из второй:

«Достойно есть величати Тя, Жизнодавца, на кресте руце простершаго и сокрушшаго державу вражию.

Уснул еси, Христе, естественноживотным сном во гробе, и от тяжкого сна греховного воздвигл еси род человеческий.

Убояся Адам, Богу ходящу в рай, радуется же, ко аду сошедшу, падый прежде, и ныне воздвизаемь.

Велие и ужасное видение ныне зрится, живота сый виновный, смерть подъят, оживити хотя всех.