Исидор Пелусиот - Письма Страница 57

Любомудрствовать на словах легко, а на деле трудно. Поэтому первое не поражает слушателей, а другое трогает, одно возбуждает смех, а другое пробуждает от беспечности, одно оканчивается укоризною, а другое — похвалами, одно возмущает, а другое пристыжает слушателей. Посему должно не только говорить о том, что надлежит делать, но и исполнять это; иначе подвергаемся укоризне, и будем подлежать ответственности.

684. Епископу Феону.

Добродетель имеет не только награду, как говоришь ты, но и венец, и громкую славу. Но несправедливо ты поступишь, доведываясь о каждом ее виде, есть ли за это награда. Ибо большая будет награда тому, кто делает не ради награды. Если ты в подлинном смысле будешь любителем добродетели, то узнаешь, что и без воздаяния добродетель сама по себе есть награда, венец и украшение, имея воздаяние в себе самой. Но поскольку, как настоящий наемник, тщательно допытываешься ты о награде, то в слышащих это возбуждаешь подозрение, что, говоря предположительно, если бы не было награды, ты не стал бы упражняться и в добродетели. Впрочем, как бы ты не думал, только упражняйся в добродетели, которая любителей своих, соделывает их славными здесь, и еще более славными там.

685. Пресвитеру Зосиме.

Кажется, ты больше шутишь, нежели говоришь дело. Впрочем, как ты ни думай, и мною будет сказана, а не сокрыта правда. Поскольку каждый раз спрашиваешь: «итак, что же надобно делать?», то и я спрошу тебя: итак, что же надобно сказать? Если не оставишь лености и роскоши и не воздержишься от дел подлых, не перестанешь копить деньги, извлекать пользу из чужих бедствий, присваивать себе достояние нищих, то нечего мне сказать. Если же спрашиваешь, действительно имея намерение научиться, то скажу: не делай того, что делаешь теперь, тогда легко и скоро совлечешь с себя пороки.

686. Диакону Исидору.

О непостижимом.

Божество, как лучезарное и гораздо более светлое, чем солнце, не может быть видимо, потому что для смертных очей Оно невместимо, а уму представить Его невозможно, да и наиболее чистому уму сообщает Оно лучи Свои в промысле. Постигнуть же Его весьма трудно: Оно больше и выше всего умопредставляемого, но удобно приобрести Его благоволение: Оно целует и любит добродетель.

Посему, если мы желаем вместить Невместимое для всех и сподобиться достояния, превышающего всякое достоинство, то украсим себя целомудрием, справедливостью, мудростью, мужеством и другими добродетелями. Ибо не определяет для Себя Божество другого более свойственного и приличного места, кроме души невинной. Почему и изрекло: вселюся в них, и похожду (2 Кор.6:16).

687. Диакону Палладию.

Хотя язва тяжела и готовит вечную смерть, однако же, если призовешь Божию помощь, препобеждающую страдания и всякий порок, то не останется и следа сей язвы.

688. Диакону Исидору.

И из того, что скажем тебе, священная обитель мудрости, в точности узнаешь различие между Божественными и человеческими законами. Священные Писания, узаконив то, чего требует долг и что прилично в самом начале и в первом возрасте, приставляют учителей добродетели, возбраняющих вдаваться в лукавство. Ибо лучший способ учения не тот, чтобы сперва дозволить пороку овладеть человеком, а в последствии употребить меры, как изгнать порок, но тот, чтобы первоначально сделать и устроить все, от чего естество человеческое было бы недоступно пороку.

А законодатели внешние тогда начинают естество наше приводить к порядку, когда оно уже развращено. Ибо надлежало угрожать наказаниями не тем, кто уже сделались мужами, но приводить к порядку и образовывать людей, пока они еще в детстве; после этого, может быть, не нужны были бы им и угрозы.

Теперь происходит то же, как если бы кто человеку, которого готовы были убить разбойники, не оказал помощи и не сказал, как избавиться от разбойников, но сделавшегося уже полумертвым стал поучать; или как если бы какой врач и здоровому не дал предохранительного пособия, и больному в начале недуга не сказал, с помощью чего можно избавиться от болезни, и не применил этого на деле, а когда больной совершенно разболелся и стал неизлечимым, начал делать тысячи предписаний.

Если же многие больше боятся законов человеческих, нежели Божественных, сие нимало не удивительно. Ибо человеческие законы устрашают людей более грубых тем, что они немедленно налагают наказание, Божественные же пренебрегаются, потому что здесь наказывают они редко, непременно же наказывают там. А будущее ясно не для многих, именно же — только для имеющих прозорливый ум и в точности проникающих в свойство вещей.

Многие, хотя исповедуют Божественные законы на словах, но отрицают это делами. Ибо тем, что делают, ясно высказывают то, что думают. Они не только прилагают великое попечение о теле, а о душе не радят, но даже, хотя и стыдятся грешить, когда это видят люди, однако же пред Богом, Который не только над всем надзирает, но и все содержит, нимало не краснеют, а напротив того, грешат небоязненно. И не одно это показывает неистовство многих, но и то, что будет мною еще сказано. Ибо многие, поклявшись Богом, преступают клятву, а между тем не осмеливаются клясться головою детей. Какое же соразмерное наказание можно придумать для них в настоящей жизни? Конечно, не придумаешь никакого. Почему справедливо угрожает им, и неизбежен для них Суд в будущей жизни.

689. Аммонию.

На слова: солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф.4:26).

Как только раздражение порвет бразды возницы — рассудка, мысль часто уносит человека за пределы естества. Посему Ап. Павел, придумав в такой беде не только самое лучшее, но и быстро действующее врачевство, сказал: солнце да не зайдет во гневе вашем, то есть прежде, нежели это солнце придет на запад, познайте свое естество, угасите раздражение, успокойте мысль, возлюбите закон родства, властвующий и над зверями, чтобы настоящая ночь не соделала страсть неизлечимою.

Ибо диавол, найдя удобное время, тогда еще сильнее раскалит страсть, подстрекнет к мщению, поощрит на вражду, побудит к жалобам, произведет злопамятство и породит из сего тысячи зол. Богомудрый же Павел, чтобы пресечь это, повелел как можно скорее примиряться, почему и присовокупил: ниже дадите места диаволу (27), который и малое страдание неприметно обращает в великое, и удобоисцеляемое делает трудноисцеляемым, или и неисцельным.

690. Воину Исаии.

Благоденствие, каким, по Божию долготерпению, ты пользуешься, наилучший, да не приводит тебя к тому, чтобы уклоняться от благоприличия, выходить из пределов естества, но да побуждает тем более помышлять о них и да заключает внутри оных, дабы, подвергшись безмерным падениям, не понести и самых жестоких наказаний.

691. Ему же.

Не думай высоко, не мечтай о сверхъестественном, чтобы не подвергнуться тому, перенесение чего потребует высокого духа тогда, когда лишишься и посредственного.

692. Епископу Лампетию.

На слова: велия есть благочестия тайна (1 Тим.3:16).

Подлинно велия есть благочестия тайна, как и написал таинник Павел, не потому, что она совершенно неизвестна, но потому, что для всякого непостижима, так как превыше всякого слова и разума. Ибо, если младенец есть плод брака, то как же плод брака явила Дева? Как тленное соединилось с Нетленным? Как в описуемом умопредставляется Неописуемое, между тем как Божественное и пречистое Естество не уменьшается, а смертное, по некоей невыразимой причине, превышающей всякое истолкование, принимает честь? Как Пострадавший спас, Умерший воздвиг, Поруганный почтил превысшею честью, Распятый освободил из–под клятвы, лучше же сказать, распял грех и смерть?

693. Феодору.

О том, что крайне несносно, если в чем–либо худом подозревают нас люди добродетельные.

Самое великое несчастие, если в чем–либо неприличном подозревают нас достигшие верха добродетели, судят люди честные, уличают бесстрастные.

694. Александру.

О неблагодарности.

Жалующиеся на то, за что обязаны благодарить, преступают все пределы неблагодарности. Ибо, если не могли вознаградить делами, должно было вознаградить по крайней мере, благодарными словами, а они слагают жалобы.

695. Ему же.

Покушающиеся весь Ветхий Завет прилагать ко Христу не освобождаются от обвинения в том, что и язычникам, и еретикам, не признающим сего Завета, придают силу в борьбе с нами. Ибо, натянуто толкуя о Христе не о Нем сказанное, вызывают сомнения, о Нем ли сказано и то, что объясняется ненатянуто. Чем еретики ниспровергают их, как извративших смысл Писания, тем же самым, как думают, препобеждают и в сказанном ясно о Христе.