Жак Лакан - Работы Фрейда по технике психоанализа. Страница 6

Как вы сможете увидеть, да и видите уже теперь, подобный комментарий текстов Фрейда интересен тем, что позволяет нам детально рассмотреть вопросы огромной важности. Они не только многочисленны, но и скользки; собственно говоря, люди привыкли избегать их, доверяясь ритуальным, схематичным, обедненным, шаблонным формулам.

Анзъе цитирует отрывок из "Исследований истерии", стр. 235–234 французского перевода. Лакан прерывает его.

В цитируемом вами отрывке поразительно то, что он выходит из псевдо-анатомической метафоры, которую употребляет Фрейд, говоря о словесных образах, фланирующих вдоль нервных проводников. В данном случае то, что наслаивается вокруг патогенного ядра, напоминает, скорее, пачку документов, партитуру, написанную для многих регистров. Подобные метафоры неуклонно ведут к мысли о материализации речи, не мифической материализации невропатологов, а вполне конкретной речь начинает течь на листах отпечатанной рукописи. Вслед за тем возникает и метафора белой страницы, палимпсеста — ее можно встретить в работах многих аналитиков.

При этом возникает понятие множественности продольных наслоений, т. е. множественности нитей дискурса, предстающих в тексте в образе конкретной плотности пучков. Существует поток параллельных слов, которые, раздвигаясь в некоторый момент, окружают пресловутое патогенное ядро, также являющееся историей; они огибают его и затем соединяются вновь.

Место феномена сопротивления здесь в точности определено — в двух направлениях, продольном и радиальном. Сопротивление осуществляется в радиальном направлении в ответ на старания сблизить нити, находящиеся в центре пучка. Оно является следствием попытки перейти от внешних регистров к центру. Из ядра вытесненного исходит вполне определенная сила отталкивания. Всякое усилие добраться до нитей дискурса, наиболее близких к этому ядру, встречает сопротивление. Фрейд даже пишет — не в "Исследованиях истерии", а более позднем тексте, опубликованным под заглавием "Метапсихсяогия", — что сила сопротивления обратно пропорциональна расстоянию от ядра вытесненного.

Я не думаю, что это точная фраза, но она просто поразительна. Она с очевидностью свидетельствует о материализации сопротивления, как его воспринимают в ходе опыта, а именно, по словам Маннони, в дискурсе субъекта. Чтобы узнать, где это происходит, где находится материальный, биологический носитель сопротивления, Фрейд смело обращается к дискурсу в качестве реальности как таковой, реальности, представляющей собой связку, пучок доказательств или же конгломерат дискурсов, перекрывающих друг друга, расположенных последовательно и формирующих собственное измерение, плотность досье.

Фрейд не располагал понятием материального носителя речи как таковым. В наши дни он использовал бы в качестве элемента своей метафоры последовательность фонем, составляющих часть дискурса субъекта. Он сказал бы, что сопротивление становится тем сильнее, чем больше субъект приближается к дискурсу, который был бы последним и нужным, но который полностью отвергается субъектом.

В вашей попытке синтеза ускользает от внимания вопрос крайне важный для изучения сопротивления — вопрос об отношении бессознательного к сознанию. Появляется ли феномен сопротивления исключительно в анализе? Или же о нем можно говорить и тогда, когда субъект находится вне анализа и даже еще ни разу с психоанализом не сталкивался или уже прекратил посещать аналитика? Имеет ли сопротивление смысл вне анализа?

Я хочу упомянуть об одном тексте, где речь идет о сопротивлении в анализе сновидений. Никто из вас не ссылался на этот текст, между тем как он сообщает нам дополнительные сведения по некоторым представленным вами проблемам, поскольку Фрейд задается в нем вопросом о свойстве недоступности бессознательного. Понятие сопротивления имеет чрезвычайно долгую историю. И с самого начала, с первых исследований Фрейда, сопротивление было связано с понятием эго. Однако некоторые значительные фразы из текста "Studien", где речь идет не только об эго как таковом, но об эго как представителе идеациональной массы, наводят нас на мысль, что трудности, с которыми сталкиваются сегодня исследователи при работе с понятием эго, были заложены уже у Фрейда. Я сказал бы даже, что данное понятие оказывает свое воздействие задним числом. При чтении этих первых высказываний в свете того, что было выработано с тех пор вокруг эго, создается впечатление, что наиболее новые формулировки скорее скрывают, нежели проясняют суть дела.

Вы, конечно, почувствуете в выражении "идеационалъная масса" нечто сродни предложенной мной формуле: контрперенос — это не что иное, как функция эго аналитика, как сумма его предрассудков. Точно так же у пациента можно обнаружить целую сеть убеждений, поверий, координат, отнесений, составляющих, собственно говоря, то, что Фрейд с самого начала называл идеациональной системой и что мы сокращенно можем назвать "системой вообще".

Исходит ли сопротивление единственно оттуда? Когда на границе той области речи, которая как раз и является идеациональной массой собственного Я, возникает, как я говорил, итог безмолвия, после которого вновь появляется другая речь (и как раз ее-то и нужно отвоевать у бессознательного, поскольку она является отделенной от истории субъекта частью), — есть ли здесь сопротивление? Верно ли, что просто-напросто организация собственного Я как таковая конституирует сопротивление? Этим ли обусловлена трудность доступа в "радиальном направлении" к содержанию бессознательного? Вот совсем простой вопрос, слишком простой — до неразрешимости.

К счастью, за первые 30 лет нашего века аналитическая техника достаточно продвинулась вперед, прошла достаточно много экспериментальных фаз, чтобы мы смогли данные вопросы дифференцировать. Итак, как видите, мы приходим к мысли — я предупреждал вас, что таковой будет модель нашего исследования, — что развитие, превратности аналитического опыта дают нам сведения о самой природе этого опыта, поскольку он также является человеческим опытом — опытом, скрытым от себя самого. Вот что значит применить к анализу обозначенную им самим схему. В конце концов, не является ли он сам окольным путем к бессознательному? Говорить так значит возвести проблему, поставленную неврозом, во вторую степень. Сегодня мне придется ограничиться лишь утверждениями, но доказательства вы получите в ходе нашей работы.

Что может являться моей целью как не выход из теперешнего тупика в мышлении и практике, характеризующего современное положение психоанализа? Как вы видите, уже предложенные мной формулировки преследуют далеко идущие цели необходимо подчинить сам анализ операциональной схеме, которую он же нам и преподал и которая состоит в вычитывании в различных фазах его теоретико-технической разработки опорных точек для продвижения вперед в возобновленном завоевании субъектом подлинной реальности бессознательного.

Такой метод позволит нам намного превзойти простое формальное перечисление приемов или концептуальных категорий. Возвращение к психоанализу в аналитическом изучении его самого послужит шагом, который покажет его плодотворность в отношении техники, как это уже случилось в отношении клинических текстов Фрейда.

Выступления по ходу дискуссии.

Психоаналитические тексты изобилуют методическими неточностями. В них встречаются темы, которые сложно толковать, вербализовать, не подыскав сказуемому какое-нибудь подлежащее; так, читаем мы, от эго исходит сигнал тревоги, эго управляет инстинктом жизни, инстинктом смерти — и уже неясно, где же главное, направляющее, ориентир. Все это довольносомнительно. В аналитических текстах то и дело появляются маленькие демоны Максвелла, демоны проницательности, ума. Досадно только, что аналитики не располагают сколько-нибудь определенным понятием о природе демонов.

Нам предстоит разобраться в том, что обозначено использованием понятия эго в текстах Фрейда на всем протяжении его творчества. Невозможно уяснить себе, что представляет собой это понятие, в том виде, в каком оно стало выступать в работах 1920 года, в исследованиях групповой психологии ив" Яи Оно", если начать с попытки нивелировать все в некоторой общей сумме под тем предлогом, что речь идет о постижении определенной составляющей психической жизни. В творчестве Фрейда эго вовсе не соответствует такому пониманию. И с точки зрения требований техники, это функционально важно.

Нью-йоркский триумвират в лице Гартмана, Левенштайна и Криса, пытаясь разработать психологию эго, неустанно задается одним и тем же вопросом — что хотел сказать Фрейд в его последней теории эго? Удалось ли на самом деле извлечь из этой теории практические выводы? Я не перевожу, я лишь повторяю некоторые мысли из двух или трех последних статей Гартмана. В PsychoanalyticQuarterly за 1951 год вы найдете три статьи Левенштайна, Криса и Гартмана, посвященные данной теме — их стоит прочитать. Нельзя сказать, что итогом данных работ явилась какая-нибудь удовлетворительная формулировка, но изыскания авторов идут как раз в этом направлении. Исследователями были предложены теоретические принципы, содержащие важные прикладные следствия, как они утверждают, ранее не замеченные. Весьма любопытно проследить за этой работой по тем статьям, которые следовали друг за другом в течение нескольких лет, особенно в послевоенные годы. Я полагаю, что они являют собой очень показательный провал, который должен послужить нам уроком.