Джидду Кришнамурти - Комментарии к жизни. Книга первая Страница 60

Мы не слушаем и не открываем то, что есть, мы навязываем наши идеи и мнения другим, пробуя заставить других всунуться в рамки нашей мысли. Наши собственные мысли и суждения более важны для нас, чем выяснение того, что есть. То, что есть, всегда просто, сложны именно мы. Мы делаем простое, то, что есть, сложным, и мы теряемся в этом. Мы слушаем только увеличивающийся шум нашего собственного замешательства. Чтобы слушать, мы должны быть свободны. Не то, чтобы не должно быть никаких отвлечений, поскольку само мышление — это форма отвлечения. Мы должны быть свободны, чтобы молчать, и только тогда можно слышать.

Он рассказывал, что как только он отправлялся спать, он вставал с приступом обнаженного страха. Тогда комната меняла свои размеры, стены становились плоскими, крыши не было, а пол исчезал. Он становился напуган и обливался потом. Так продолжалось много лет.

Чем вы испуганы?

«Я не знаю, но когда я просыпаюсь с страхом, я иду к моей сестре или моему отцу и матери и разговариваю с ними некоторое время, чтобы успокоиться, и затем ухожу спать. Они-то понимают, но мне двадцать, и это становится довольно глупым».

Вы беспокоитесь о будущем?

«Да, немного. Хотя у нас есть деньги, тем не менее, я все-таки беспокоюсь о нем».

Почему?

«Я хочу жениться и обеспечить комфорт для моей будущей жены».

Зачем беспокоиться о будущем? Вы совсем молоды и можете работать и дать ей, что необходимо. Зачем быть столь озабоченным этим? Вы боитесь потери вашего социального положения?

«Частично. У нас есть автомобиль, некоторая собственность и репутация. Естественно, я не хочу все это потерять, что может быть причиной моего страха. Но это не совсем то. Это страх не быть. Когда я просыпаюсь со страхом, я чувствую, что потерян, что я никто, что я распадаюсь на части».

В конце концов, может прийти новое правительство, и вы можете потерять вашу собственность, ваши накопления. Но вы совсем молоды, и вы всегда можете заработать. Миллионы теряют свое нажитое добро, и вам, возможно, тоже придется столкнуться с этим. Кроме того, все в мире необходимо делить, а не быть исключительным владельцем. В вашем возрасте зачем быть столь консервативным и так бояться потерь?

«Понимаете, я хочу жениться на одной девушке, и я беспокоюсь, чтобы ничто не помешало этому. Ничто, вероятно, не помешает этому, но я скучаю по ней, и она тоскует без меня, и это может быть еще одной причиной моего страха».

И это причина вашего страха? Вы говорите, что, вероятно, ничего из ряда вон выходящего не случится, чтобы помешать вашему с ней бракосочетанию, так к чему этот страх?

«Да, верно, мы можем пожениться, когда мы решим это, так что это не может быть причиной моего страха, по крайней мере, не теперь. Мне кажется, что в действительности я пугаюсь небытия, потери моей индивидуальности, моего имени».

Даже если бы вам было безразлично ваше имя, но у вас оставалась ваша собственность и так далее, разве вы все еще не боялись бы? Что мы подразумеваем под индивидуальностью? Это значит быть отождествленным с именем, с собственностью, с человеком, с идеями, это значит ассоциировать себя с чем-то, быть признанным как это или то, иметь ярлык как символ принадлежности специфической группе или стране и так далее. Вы боитесь потерять ваш ярлык, так?

«Да. Иначе, чем я являюсь? Да, именно этим».

Итак, вы есть ваше имущество. Ваше имя и репутация, ваш автомобиль и другая собственность, девушка, на которой вы собираетесь жениться, ваши амбиции, вы есть все эти вещи. Эти вещи, все вместе, с некоторыми характеристиками и ценностями, годятся для того, чтобы составить то, что вы называете «я». Вы — это общее суммарное количество всего этого, и вы боитесь потери этого. Как и у любого другого, у вас всегда есть вероятность потери. Может начаться война, может произойти революция или изменение в правительстве в сторону левых. Может случиться что-то, что лишит вас этих вещей, сегодня или завтра. Но зачем бояться ненадежности? Разве ненадежность — это не сама природа всех вещей? Отгораживаясь от этой ненадежности, вы строите стены, которые защитят вас, но эти стены могут быть разрушены и разрушаются. Вы можете убежать от этого на какое-то время, но опасность ненадежности — всегда рядом. Вам не избежать того, что есть, ненадежность существует, нравится ли вам это или нет. Это не подразумевает, что вы должны подчиниться ей или что вы должны принять или отвергнуть ее, но вы молоды, и зачем бояться ненадежности?

«Теперь, когда вы изложили это таким образом, мне не кажется, что я боюсь ненадежности. На самом деле я не против поработать. Я работаю более восьми часов в день на моей работе, и хотя она мне не особенно нравится, я могу продолжить. Нет, я не боюсь потерять собственность, автомобиль и прочее. И мы с моей невестой можем пожениться в любой момент, когда мы захотим. Теперь я понимаю, что ни одно из этого не внушает мне страх. Тогда что это?»

Давайте вместе выясним. Я мог бы сказать вам, но это не будет вашим открытием, это было бы только на словесном уровне, и поэтому совершенно бесполезно. Обнаружение этого будет вашим собственным переживанием этого, и именно это является действительно важным. Обнаружение — это переживание, мы обнаружим это вместе.

Если ни одна из этих вещей не пугает вас потерей, если вы не боитесь внешней небезопасности, то тогда о чем вы беспокоитесь? Не отвечайте сразу же, просто послушайте, понаблюдайте, чтобы узнать это. Вы совершенно уверены, что это не физическая небезопасность, которой вы напуганы? Насколько можно убедиться из этого, вы говорите, что не боитесь ее. Если вы уверены, что это не просто голословное утверждение, тогда чего вы боитесь?

«Я совершенно уверен, что не боюсь быть не в безопасности на физическом уровне, мы можем пожениться и иметь все, что нам нужно. Я боюсь чего-то большего, чем просто потеря вещей. Но что это?»

Мы выясним, но давайте спокойно разберемся в этом. Вы ведь действительно хотите узнать, не так ли?

«Конечно, хочу, особенно теперь, когда мы зашли так далеко. Что же это, чего я боюсь?»

Чтобы выяснить, нам надо быть спокойными, наблюдательными, но не давить. Если вы не боитесь физической ненадежности, боитесь ли вы быть внутренне не в безопасности, быть неспособным достичь результата, который вы для себя установили? Не отвечайте, просто прислушайтесь. Вы чувствуете себя неспособным стать кем-то? Возможно у вас есть религиозный идеал, и, может, вы чувствуете, что у вас нет возможности соответствовать ему или достичь его? Ощущаете ли вы чувство безнадежности по поводу этого, чувство вины или разочарования?

«Вы совершенно правы. С тех пор, как я услышал вас несколько лет назад, когда был еще мальчиком, у меня возникла идея, если можно сказать так, походить на вас. У нас в крови быть религиозным, и я почувствовал, что я мог бы походить на вас. Но всегда оставался сильный страх, что я даже никогда не приближусь к этому».

Давайте двигаться медленно. Хотя вы не напуганы внешней небезопасностью, вы боитесь внутренней небезопасности. Кто-нибудь другой окружает себя внешней безопасностью в виде репутации, известности, денег, и так далее, в то время как вы хотите внутренней безопасности через идею. И вы чувствуете, что не имеете никакой возможности стать тем идеалом. Зачем вы хотите стать тем идеалом или достичь его? Разве это не только для того, чтобы быть уверенным, чувствовать себя в безопасности? Это убежище вы называете идеалом. Но, фактически вы хотите быть уверенным, защищенным. Так ли это?

«Теперь, когда вы указали на это, это точно так».

Вы обнаружили это сейчас, не так ли? Но давайте дальше продолжим. Вы понимаете очевидную бесполезность внешней безопасности, но видите ли вы также ошибочность стремления к внутренней безопасности через становление идеалом? Идеал — это ваше убежище, вместо денег. Понимаете ли вы это на самом деле?

«Да, действительно понимаю».

Тогда будьте тем, кто вы есть. Когда вы осознаете ошибочность идеала, он улетучивается от вас. Вы — то, что есть. Отсюда продолжите понимать то, что есть, но не ради какого-то специального результата, поскольку цель, результат являются всегда далекими от того, что есть. То, что есть, это вы сами, не в какой-то определенный период или в каком-то определенном настроении, а такой, какой вы есть от мгновения до мгновения. Не осуждайте себя и не становитесь покорным тому, что вы узнаете, но просто наблюдайте, не интерпретируя движение того, что есть. Это будет трудным, но в этом есть восторг. Только свободному дается счастье, а свобода приходит вместе с сутью того, что есть.

Работа

Надменный и склонный быть циничным, он был каким-то министром в правительстве. Его привел с собой друг или, более вероятно, притащил, и он казался совершенно удивленным, обнаружив себя здесь. Друг хотел обсудить кое-что и очевидно думал, что тот также мог бы прийти и послушать о его проблеме. Министр был любопытен и довольно-таки заносчив. Он был крупным мужчиной, обладал острым зрением и был легок в разговоре. Он прибыл в жизнь и собирался назад. Путешествовать — это одно, а прибывать — другое. Путешествие — это постоянное прибытие, а прибытие, за которым не следует никакого дальнейшего путешествия, — это смерть. Как легко мы удовлетворяемся, и как быстро недовольство находит удовлетворенность! Все мы хотим какое-нибудь убежище, приют от всякого конфликта, и обычно находим его. Умные, подобно глупцам, находят свой приют и в его пределах осторожны.