Иоанн Златоуст - Творения, том 9, книга 1 Страница 61

Видели ли вы, какова сила милостыни, и из прежней беседы, и из настоящей? Там она избавила от смерти временной, здесь – от вечной, и отверзла врата неба. Смотри, как много сделано было для того, чтобы уверовал Корнилий: ангел был послан, Дух действовал, верховный из апостолов был призван, явлено было такое видение, и вообще не было оставлено ничего. Сколько было сотников, тысяченачальников и царей, и никто из них не удостоился того, чего он? Послушайте все вы, принадлежащие к войску, предстоящие царям. Он был "благочестивый", говорит (писатель), и "боящийся Бога", а что еще более, был таков "со всем домом своим". Он так был этому предан и благорасположен, что не только себя вел хорошо, но и домашних своих направлял точно также. Не так, как мы, которые делаем все к тому, чтобы слуги боялись нас, но ничего к тому, чтобы они были благочестивыми. А он не так, но боялся Бога со всем домом своим, будучи как бы общим отцом не только для всех, бывших с ним, но и для воинов, бывших под его властью. Послушай, что еще другое они говорят, – не напрасно ведь прибавлено: "одобряемый всем народом Иудейским", но чтобы никто не сказал: что в том, да если он был необрезанный? И те, говорят, свидетельствуют о нем. Итак, нет ничего равного милостыне; или лучше: так велика сила этой добродетели, когда она происходит из чистых сокровищниц! Как происходящее от неправедных (стяжаний) подобно источнику, изливающему нечистоты, так (происходящее) от праведных стяжаний есть как бы прозрачный и чистый поток в саду, приятный на вид, усладительный на вкус, доставляющий свежесть и прохладу во время полудня. Такова милостыня! При этом источнике растут не тополи, не сосны и не кипарисы, но другие, гораздо лучшие этих великие произрастения: любовь Божия, похвала от людей, слава пред Богом, благорасположенность от всех, изглаждение грехов, великое дерзновение, презрение богатства, милосердие, которым питается древо любви. Обыкновенно ничто так не питает любви, как милостыня. Она простирает в высоту свои ветви. Она – источник лучше райского, не разделяющийся на четыре "реки" (Быт.2:10), но достигающей до самого неба. Она источает ту "воду, текущую в жизнь вечную" (Ин.4:14); смерть, коснувшись ее, исчезает, как искра в источнике: так она, где бы ни источалась, производит великие блага! Она угашает ту реку огненную, как искру; она истребляет того червя, как ничто; кто имеет ее, тот не узнает скрежета зубов (Мф.25:30). От воды ее, если и капля упадает на узы, расторгает их; а если упадает в печи, всецело погашает их.

4. Как райский источник не таков, чтобы то изливать потоки, то иссыхать, – тогда он не был бы и источником, – но течет постоянно, так и наш (источник) пусть всегда изливает очень обильные потоки, особенно для нуждающихся в милостыне, чтобы он оставался источником. Это доставляет радость принимающему; это и есть милостыня, когда изливается поток не только обильный, но и постоянный. Если хочешь, чтобы милость Божия дождила на тебя как бы из источника, то имей и ты у себя источник. Ничто не может сравниться с ним. Если ты откроешь этот источник, то источник Божий откроется так, что превзойдет всякую бездну. Бог ожидает от нас только повода, чтобы излить блага из Своих сокровищниц. Когда (кто) тратит, когда издерживает, тогда богатеет, тогда изобилует. Велик исток этого источника; чист и прозрачен поток его. Если ты не заградишь его, то не (заградишь) и того (источника Божия). Никакого бесплодного дерева не насаждай при нем, чтобы оно не потребило влаги его. У тебя есть имение? Не насаждай там тополей; такова роскошь: она многое истребляет, но ничего собою не доставляет, а (только) губит плод. Не насаждай ни сосны, ни липы, ни других подобных, требующих многого, но ни к чему не полезных: такова роскошь в одеждах, только приятная на вид, но не полезная ни к чему. Вырасти виноградные лозы, насади всякие деревья плодовитые, какие хочешь, в руках бедных. Нет ничего плодоноснее этой земли. Хотя не велика вместимость руки, однако насаждаемое здесь дерево достигает до самого неба и стоит твердо. Это и значит – насаждать. А насаждаемое на земле, если не теперь, то чрез сто лет погибнет. Для чего же ты насаждаешь деревья, которыми не будешь пользоваться, а прежде, нежели воспользуешься, смерть придет и похитит тебя? А это дерево, когда ты умрешь, тогда принесет тебе плод. Если насаждаешь, то насади не в ненасытной утробе, чтобы плод не был извержен вон; но насади в чреве алчущем, чтобы плод достиг неба. Утешь страждущую душу бедного, чтобы не скорбела твоя утучневшая. Не видишь ли, как деревья, напояемые чрез меру, загнивают с корня, а напояемые умеренно возрастают? Так и ты не напояй чрезмерно своего чрева, чтобы не загнил корень этого дерева; напой (чрево) жаждущее, чтобы оно принесло плод. Напояемое в меру не загнивает от солнца, а неумеренно (напояемое) загнивает: таково естественное действие солнца. Неумеренность везде зло. Поэтому будем воздерживаться от нее, чтобы и нам получить то, о чем просим. Источники, говорят, получают свое начало в местах весьма возвышенных. Сделаемся же и мы возвышенны душою, и тотчас потечет (от нас) милостыня. Невозможно возвышенной душе не быть милостивою, и милостивой – не быть возвышенною. Итак, кто презирает имущество, тот выше "корня всех зол" (1Тим.6:10). Источники по большей части находятся в пустынях; и мы изведем душу из (мирской) суеты, и потечет от нас милостыня. Источники чем более очищаются, тем более обильными становятся; так и мы чем более будем раздавать, тем более произрастет благ. Кто имеет источник, тот чужд страха; так и мы, если будем иметь источник – милостыню, не будем страшиться. И для питья, и для орошения, и для постройки зданий – для всего полезен нам этот источник. Нет ничего лучше такого питья: оно не производит опьянения. Лучше иметь такой источник, нежели источники, доставляющие золото. Душа, носящая это золото, лучше всякой земли золотоносной. Оно сопутствует нам не в это царство, но в горнее. Это золото служит украшением Церкви Божией. Из этого золота приготовляется меч духовный (Ефес.6:17), меч, которым посекается змий. Из этого источника происходят драгоценные камни, украшающие голову Царя (Апок.4:3). Не будем же пренебрегать таким богатством, но будем творить милостыню щедро, чтобы нам удостоиться милости Божией, по благодати и щедротам Единородного Сына Его, Которому всякая слава, честь и держава, со Святым Духом, во веки веков. Аминь.

БЕСЕДА 23

"Тогда Петр, пригласив их, угостил. А на другой день, встав, пошел с ними, и некоторые из братий Иоппийских пошли с ним. В следующий день пришли они в Кесарию. Корнилий же ожидал их, созвав родственников своих и близких друзей" (Деян.10:23,24).

1. Угостив мужей (посланных Корнилием), отправляется (Петр) вместе с ними; и хорошо: сначала он с любовью принимает их, как утомившихся от пути, и располагает к себе, а потом уже отправляется с ними. "А на другой день, встав, пошел с ними, и некоторые из братий" (ст. 23). Не один он, но и другие идут с ним; и это с тою предусмотрительностью, чтобы впоследствии были свидетели, когда Петру нужно будет оправдываться. "Корнилий же ожидал их, созвав родственников своих и близких друзей" (ст. 24). Таково свойство друга, таково свойство благочестивого (человека), чтобы, прежде всего, делать участниками таких благ близких друзей. Естественно он созывает тех, кому всегда доверял, особенно рассуждая о таких предметах, о которых еще излишне было говорить с другими. Мне кажется, что и друзья, и родственники им же были назидаемы. "Когда Петр входил, Корнилий встретил его и поклонился, пав к ногам его. Петр же поднял его, говоря: встань; я тоже человек" (ст. 25, 26). Делая это, (Корнилий) проявляет свое смирение, научает прочих, благодарит Бога и показывает, что хотя он и получил повеление, однако, и сам в себе имел великое благочестие. Что же Петр? "Встань; я тоже человек". Видишь ли, как он, прежде всего, научает их не думать слишком много о самих себе? "И, беседуя с ним, вошел в дом, и нашел многих собравшихся. И сказал им: вы знаете, что Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником" (ст. 27, 28). Смотри: тотчас же начинает беседовать о человеколюбии Божием, и показывает, что Он даровал им великие блага. Но здесь достойно удивления не только то, что он беседует о таких предметах, но и то, как он говорит о предметах высоких и вместе соблюдает смирение. Не сказал: мы – люди, не удостаивающие никого своего общения, пришли к вам; но что? "Вы знаете". Бог, говорит, запретил (нам) входить в общение или обращаться с иноплеменником. Потом, чтобы не показать пристрастия к нему, продолжает: "но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым" (ст. 28). Присовокупляет это, чтобы не подумали, что он льстит ему. "Посему я, будучи позван, и пришел беспрекословно" (ст. 29). Чтобы не подумали, что хотя дело было и противозаконное, но он послушался потому, что (Корнилий) был начальник, а чтобы все приписывали Богу, для того говорит, что не дозволено не только "сообщаться", но даже и "сближаться". "Итак спрашиваю: для какого дела вы призвали меня?" (ст. 29)? Спрашивает не потому, чтобы не знал. Петр знал все из видения, слышал и от воинов; но он хочет, чтобы сначала они сами исповедали и предрасположили себя к вере. Что же Корнилий? Он не сказал: разве воины не сказали тебе? Но смотри, как кротко и смиренно говорит: "четвертого дня я постился до теперешнего часа, и в девятом часу молился в своем доме, и вот, стал предо мною муж в светлой одежде, и говорит: Корнилий! услышана молитва твоя, и милостыни твои воспомянулись пред Богом" (ст. 30, 31). "И в девятом", говорит, "часу молился". Что это значит? Мне кажется, что у него назначены были часы для благочестивых занятий, и притом в известные дни. Потому он и сказал: "четвертого дня". Смотри, как важна молитва! Когда он предался благочестивому занятию, тогда является ему ангел. Это был первый день; когда посланные отправились, еще один; когда возвращались, еще один; а на четвертый (Петр) прибыл, так что это был второй день, в который (Корнилий) предавался молитве. "Стал предо мною муж в светлой одежде". Не называет ангелом: так он чужд гордости! "И говорит: Корнилий! услышана молитва твоя, и милостыни твои воспомянулись пред Богом. Итак пошли в Иоппию и призови Симона, называемого Петром; он гостит в доме кожевника Симона при море; он придет и скажет тебе. Тотчас послал я к тебе, и ты хорошо сделал, что пришел. Теперь все мы предстоим пред Богом, чтобы выслушать все, что повелено тебе от Бога" (ст. 31-33). Для того (Петр) и сказал: "для какого дела вы призвали меня?", чтобы (Корнилий) высказал все эти слова. "Петр отверз уста и сказал: истинно познаю, что Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему" (ст. 34, 35), т.е., будет ли он необрезанный, или обрезанный. Тоже выражает и Павел, когда говорит: "нет лицеприятия у Бога" (Римл.2:11). "Теперь все мы", говорит, "предстоим пред Богом". Смотри, какая вера, какое благочестие! Он уразумел, что Петр вещал не человеческое учение, когда сказал: "мне Бог открыл". Потому и говорит: "теперь все мы предстоим пред Богом, чтобы выслушать все, что повелено тебе от Бога". Как? Неужели "приятен" Ему и принадлежащей к персам? Если он достоин, то будет "приятен" так, что сподобится веры. Потому Он не презрел и евнуха из Эфиопии. Но что, скажут, думать о людях богобоязненных и между тем оставленных в презрении? Нет; ни один богобоязненный не оставляется в презрении. Не может, никогда не может быть презрен кто-либо из таких (людей). "Но во всяком народе", говорит, "боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему". Правдою он называет всякую добродетель.