Джордж Макдональд - Донал Грант Страница 73

Он замолчал, выбившись из сил, но его глаза, устремлённые на Донала, продолжали говорить даже тогда, когда смолк его голос, и какое–то время Доналу казалось, что он слышит саму душу старого сапожника и слушает её слова с благодарным покоем в сердце. Но вдруг тихий свет в глазах Эндрю неожиданно угас, он тяжело вздохнул и сказал:

— Для меня в этом мире всё кончено, друг мой. Приближается час тьмы. Только ведь истина — не только на свету истина, но и в темноте. Просто я больше не могу работать, вот и всё. Господь непременно даст мне достаточно благодати, чтобы лежать спокойно. Что ж, мне теперь всё едино. Буду лежать в темноте, как раньше, бывало, сиживал в темноте за верстаком. Знаете, подчас сижу за работой, чиню башмаки, а Дори возьмёт свечу да и выйдет куда–нибудь на минутку. Ну что… Я тогда сидел в темноте, глядел в потёмках на свой верстак, хоть и не видел ничего. А всё равно, дратву и шило в руке держал, ждал, пока Дори войдёт со свечкой, чтобы сразу снова приняться за дело. Так вот и буду лежать, когда придёт время умирать. Буду ждать не тьмы, а света. Принесу Господу жертву терпения, больше–то у меня ничего не осталось — ни мыслей, ни радости, ни скорби; только терпение, восходящее к Нему в страдании. И Господь непременно его примет. Угодить–то Ему легко — Он хоть и требует от нас самого высшего и трудного, а рад любой малости. Принесёт дочка матери свою первую вышивку или штопку: и криво–то всё, и косо, а мать хвалит, не нахвалится! Так довольна, что и не передать! Только разве это дело, если дочка так всю жизнь и будет штопать как попало, с грехом пополам? А ну как замуж выйдет? Как же ей мужу рубашку зашить или штаны залатать? Нет, так не годится… А теперь, сынок, хочу кое о чём вас попросить — не для себя, а для неё, для Дори. Если успеют вас вовремя позвать, не сочтите за труд, придите, посидите со мной, когда настанет моё время! Может, и мне от этого легче будет, не знаю — да и кто знает, если раньше никогда не умирал? Да даже если и умирал, смерти тоже разные бывают. Взять хоть Лазаря — наверняка во второй раз он совсем не так с жизнью прощался, как в первый!.. Но Дори точно с вами полегче будет, в этом я не сомневаюсь. Может, не будет ей так одиноко, если её старик уйдёт, когда рядом будет его верный друг?

— Коли Богу будет угодно, я, конечно же, приду и останусь с вами, — пообещал Донал.

— А теперь будьте добры, позовите ко мне Дори. Хочу напоследок как следует на неё наглядеться. Кто же знает, сколько лет пройдёт, пока мы с ней увидимся? Но ведь в ней тот же Господь, что и во мне, так что всё равно мы друг от друга далеко не отстанем, сколько бы времени ни прошло.

Донал позвал Дори, попрощался и пошёл к особняку лорда Морвена, чтобы выполнить его поручение.

Глава 47

В особняке лорда Морвена

Напротив дома, принадлежащего семейству Морвенов, стояло длинное низкое строение, когда–то служившее конюшней, а теперь превратившееся в местную пивоварню. От улицы его отгораживала высокая каменная стена. Когда Донал подошёл к старому особняку, горожане победнее как раз сели обедать, так что вокруг не было ни души, и никто не видел, как он вставил ключ в парадную дверь, открыл её и вошёл внутрь. Донал специально дождался самого безлюдного часа, чтобы не вызывать ни у кого праздного любопытства и не собирать вокруг толпу зевак. Почти на цыпочках он вошёл в высокую и просторную переднюю, возвышающуюся на целых два этажа. На мраморном столике толстым слоем лежала пыль. Но что это? Прямо посередине виднелась неровная свежая полоска, словно кто–то небрежно провёл по пыли пальцем, проходя мимо. Как странно! Но сейчас не время раздумывать, кто бы это мог сделать. Комната, в которой должен был стоять секретер, была на втором этаже, и Донал немедленно поднялся наверх по широкой дубовой лестнице, обрамлявшей переднюю с обеих сторон.

Домашнюю утварь отсюда так и не вывезли, хотя кое–что, конечно, забрали в замок, и приоткрыв створку двери, Донал увидел столы, стулья, шкафчики и комоды, инкрустированные серебром и слоновой костью. У комнаты был нарядный и величавый вид, но всё в ней было густо покрыто пылью. Ковры и портьеры были облеплены высохшими куколками вылупившейся моли, и сам воздух был затхлым, как в гробнице. Донал подумал о том, какими были великие усыпальницы египетских царей, покуда в них не пробрались мародёры; какое роскошное убранство приготовили себе сиятельные фараоны на тот день, когда их души вернутся, чтобы вновь оживить свои тщательно набальзамированные и бережно сохранённые тела, и они снова станут самими собою, прибавив к прежней древней мудрости умудрённость смерти и Страшного суда. С непривычной робостью, ощущая странное благоговение перед недвижно застывшими предметами, Донал тихо подошёл к секретеру, вытащил нужный ключ и, в точности следуя наставлениям графа, — ибо изящный замок был сделан в Италии и содержал в себе множество всевозможных тонкостей, хитростей и премудростей — открыл его крышку. Он без труда нашёл потайной ящичек и спрятанный в нём пакет. Но не успел он взять его в руки, как вдруг услышал за дверью какое–то движение, словно кто–то поспешно проскользнул по проходу мимо двери в его комнату и, по–видимому, сразу же начал подниматься по лестнице на верхний этаж. Это был не звук шагов и даже не шелест платья; казалось, по дому передвигается какое–то бестелесное существо. Донал бросился к двери, которую по привычке прикрыл за собой, и бесшумно распахнул её. Ступени лестницы и внизу, и наверху были покрыты пушистым ковром, так что любой не слишком неуклюжий человек вполне мог прошествовать по ней почти беззвучно, и только большая спешка могла прошептать тайну вторжения потревоженному воздуху.

Донал вернулся к секретеру, положил бумаги в ящичек и закрыл верхнюю крышку. Если кто–то пробрался в дом, он просто обязан выяснить, кто это, — а там будь что будет! Да, ему послышался лишь слабый намёк на звук, но всё равно надо пойти и посмотреть. А вдруг сюда явился какой–то непрошеный бродяга и теперь хозяйничает в графском доме, пользуясь тем, что здесь никто никогда не бывает?

Тихо поднявшись по лестнице, Донал остановился на верхней площадке и оглянулся. Почти прямо напротив него была дверь, окованная железом. На дальнем конце узкого и длинного коридора, по сторонам которого виднелось несколько закрытых дверей, виднелась чуть приоткрытая створка ещё одной двери. Что это? Из–за полуоткрытой двери послышалось какое–то движение, и почти сразу же оттуда донеслись приглушённые голоса, один из которых явно был женским. Донала вдруг осенило: так вот где Форг встречается с Эппи! Не желая, чтобы его обнаружили, пока он не решит, что же ему делать, Донал неслышным шагом подошёл к обитой железом двери напротив, потянул за ручку и вошёл.

Перед ним была комната престранного вида. Именно здесь, наверное, и жил когда–то жуткий великан, Кровавый Людоед. Несмотря на минутное замешательство, только что рассказанная история так ясно стояла у Донала перед глазами, что, оглянувшись, он сразу заметил кое–какие вещи, подтверждавшие его догадку. Но в следующее мгновение снизу раздался стук, показавшийся ему оглушительным грохотом. Кто–то стукнул в парадный вход, стукнул громко, изо всех сил, но один–единственный раз — может, соседские мальчишки на спор решили постучать в зловещую дверь и тут же убежали? От неожиданности сердце Донала упало и отчаянно заколотилось. Почти в ту же секунду из конца коридора раздался слабый вскрик и звук открывающейся двери. За ним послышались быстрые, но осторожные шаги, сбежавшие вниз по лестнице.

«Пора! — решительно сказал себе Донал. — Она одна».

Он вышел и прошёл по коридору. Дверь в его конце была открыта настежь, и в ней стояла Эппи. Она увидела приближающегося Донала, и глаза её широко раскрылись от ужаса, как будто к ней навстречу шёл сам Кровавый Людоед, очнувшийся от послеобеденного сна и решивший сожрать её на ужин. Она неотрывно смотрела на идущего к ней Донала, её голубые глаза расширялись всё больше, и Донал уже готов был произнести её имя, как Эппи вдруг покачнулась и с коротким стоном упала без чувств. Он подхватил её и поспешил с ней вниз.

Спустившись на второй этаж, он услышал, как кто–то бежит вверх по лестнице, и через секунду нос к носу столкнулся с Форгом. Тот в испуге отшатнулся и несколько мгновений, казалось, никак не мог понять, в чём дело. Неужели враг обнаружил его и здесь?! Но поднявшееся негодование сразу же привело его в чувство.

— Отпустите её, гнусный мошенник! — прошипел он.

— Она не может стоять, — ответил Донал.

— Так вы убили её, шпион проклятый?

— Если бы и убил, то поступил бы с ней лучше, чем вы!

— Что вы собираетесь с ней делать?

— Отнести её домой, к умирающему деду.

— Вы сделали ей больно! Я знаю, вы обидели её!

— Это всего лишь испуг. Я чувствую, что она уже начинает приходить в себя.