Протопресвитер Михаил Помазанский - Православное Догматическое Богословие Страница 8

Но неизменяемость в Боге не есть некая неподвижность, не есть замкнутость в себе. При своей неизменяемости, Его существо есть жизнь, полная сил и деятельности. Бог Сам в Себе есть жизнь, и жизнь — Его бытие.

Не нарушает неизменяемости Божией рождение Сына и измождение Духа, ибо Богу Отцу принадлежит отцовство, и Сыну — сыновство, и Духу Святому нисхождение «вечно, нескончаемо, и непрестанно» (Иоанн Дамаскин). Исполненные тайны слова: «рождение Сына» и «нисхождение Духа» не выражают какого-либо изменения в Божественной жизни или процесса: для нашей ограниченной мысли «рождение» и «нисхождение» только противополагаются «творению» и говорят о единой сущности Лиц, или Ипостасей, в Боге: тварь есть нечто внешнее по отношению к творящему, а «сыновство» Божие есть внутреннее единство, единство естества Отца и Сына; таково же и «нисхождение» из существа Божия, нисхождение Духа от изводящего Отца.

Не нарушает неизменяемости Божией и воплощение, и вочеловечение Слова, Сына Божия. Только твари по своей ограниченности теряют то, что имели, или приобретают то, чего не имели. Божество же Сына Божия осталось по воплощении тем же, чем было до воплощения. Оно приняло в свою Ипостась, в единство Божественной Ипостаси, человеческую природу от Девы Марии, но не образовало этим нового, смешанного естества, а сохранило свою Божественную природу неизменной.

Не противоречит неизменяемости Божией и творение мира. Мир есть бытие внешнее по отношению к природе Божией, и потому оно не изменяет ни существа, ни свойств Божиих. Происхождение мира есть лишь явление силы и мысли Бога. Сила и мысль Божии вечны и вечно деятельны, но нашему тварному уму недоступно представление этой деятельности в вечности Божией. Мир не совечен Богу, он сотворен, но сотворение мира есть осуществление вечной мысли Божией (Августин). Мир не подобен Богу по сущности своей, потому он необходимо должен быть изменчив и иметь начало; но эти свойства мира не противоречат тому, что Творец его неизменяем и безначален (Дамаскин).

Вседовольный и Всеблаженный — Два эти слова близки одно другому по смыслу.

Вседовольный — слово славянское, и его нельзя понимать как — довольный собой. Оно означает полноту обладания, полное богатство, полноту всех благ. Так, в молитвах пред причащением читаем: «Знаю, Господи, что я недостоин и непригоден, чтобы Ты взошел под кров дома души моей» (молитва вторая); «Недостоин и недоволен воззреть и увидеть высоту небесную» (молитва Симеона Метафраста): доволен, обозначает здесь «духовно достаточен», «духовно богат». В Боге довольство всех благ. «О бездна богатства и премудрости и ведения Божия», — восклицает апостол Павел. «Ибо все из Него, Им и к Нему» (Рим. 11:33, 36). Бог не имеет в чем-либо нужды, «Сам доя всему жизнь и дыхание, и все» (Деян. 17:25). Таким образом, Бог является Сам Источником всякой жизни, всякого блага; от Него все твари черпают свое довольство.

Всеблаженный — Ап. Павел дважды называет в своих Посланиях Бога «блаженным» (По славному благовестию блаженного Бога —1 Тим. 1:11; «Которое в свое время откроет блаженный и сильный единый Царь царствующих и Господь господствующих» — 1 Тим. 6:15). Слово «всеблаженный» нужно понимать не так, что Бог, имея все в Самом Себе, был бы безразличен к страданиям в сотворенном Им мире; но так, что от Него и в Нем творения Его черпают свое блаженство. Бог не «страждет, но милосердствует»; Христос страждет, яко смертен (канон Пасхи) — не по Божеству, но по человечеству. Бог есть Источник блаженства, в Нем полнота радости, сладости, веселья для любящих Его, как сказано в псалме: «полнота радостей пред лицом Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек» (Пс. 15:11).

Блаженство Божие имеет свое отражение в непрестанной хвале, славословии, благодарении, наполняющих вселенную, которые идут от высших сил — херувимов и серафимов, окружающих Престол Божий и пламенеющих благоуханной любовью к Богу, возносятся от всего ангельского мира и от всякого создания в мире Божием: Тебе поет солнце, Тебе славит луна, Тебе приветствуют звезды, Тебе слушает свет, Тебе трепещут бездны, Тебе работают источницы (молитва великого освящения воды).

О Единстве Божием

«Итак, веруем в единого Бога, единое начало, безначального, не созданного, не рожденного, не гибнущего, бессмертного, вечного, беспредельного, неописуемого, неограниченного, бесконечно могущественного, простого, несложного, бестелесного, непреходящего, бесстрастного, постоянного, неизменяемого, невидимого, источника благости и справедливости, свет мысленный, неприступный; в могущество, не исследуемое никакою мерою, измеряемое одною только собственною Его волей, ибо Он может все, что хочет;… в единую сущность, единое божество, единую силу, единую волю, единую деятельность, единое начало, единую власть, единое господство, единое царство, в трех совершенных Ипостасях, и познаваемое, и приветствуемое единым поклонением»… (св. Ин. Дамаскин, Точное изложение правосл. веры, 1:8).

Истина единства Божия настолько присуща в настоящее время человеческому сознанию, что не требует для себя доводов из слова Божия или просто из области разума. Несколько иное было в первохристианской Церкви, когда приходилось проводить эту истину против идеи дуализма — признания двух богов, доброго и злого, и против популярного тогда многобожия язычников.

Верую во единого Бога — первые слова Символа веры. Бог владеет всею полнотой совершеннейшего бытия. Идея полноты, совершенства, бесконечности, всеобъемлемости в Боге, не позволяет мыслить о Нем иначе, как о Едином, т. е. единственном и единосущном в Себе. Это требование нашего сознания выразил один из древних церковных писателей словами: «если Бог не один, то нет Бога» (Тертуллиан), иначе говоря, божество, ограниченное другим существом, теряет свое божественное достоинство.

Все новозаветное Священное Писание наполнено учением о едином Боге. «Отче наш, иже еси на небесех», — молимся мы словами молитвы Господней. «Нет иного Бога, кроме Единого», — выражает основную истину веры ап. Павел (1 Кор. 8:4).

Священное Писание Ветхого Завета все проникнуто строгим монотеизмом. История Ветхого Завета есть история борьбы за веру в единого истинного Бога против языческого многобожия. Желание некоторых историков религий найти следы первоначального якобы многобожия у еврейского народа в некоторых библейских выражениях, как множественное число имени Божия «Элогим», также «Бог богов», «Бог Авраама, Исаака и Иакова», не отвечает подлинному значению этих выражений.

1) «Элогим» — для простого иудея форма благоговения, почтительности (образец которого можно видеть в русском языке в обращении на «Вы» к лицам уважаемым); для боговдохновенного писателя пророка Моисея множественное число слова содержало в себе, кроме того, несомненно, глубокий таинственный смысл прозрения в истину Троичности в Боге; никто не может сомневаться, что Моисей был чистым монотеистом и, зная дух еврейского языка, не употребил бы имени, противоречащего его вере в единого Бога.

2) «Бог богов» выражение, противопоставляющее веру в истинного Бога поклонению кумирам, которых поклонявшиеся им тоже называли богами, но которые для иудеев были богами ложными. Этим выражением свободно пользуется в Новом Завете ап. Павел. Сказав: «нет иного Бога, кроме Единого», он продолжает: «Ибо, хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, — но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им»(1 Кор. 8:4–6).

3) «Бог Авраама, Исаака и Иакова» — выражение, говорящее лишь об избранности еврейского народа, как «наследника обетований», данных Аврааму, Исааку и Иакову.

Христианская истина единства Божия углубляется истиной единства Триипостасного.

Догмат Пресвятой Троицы

Бог един по Существу и троичен в Лицах. Догмат Троичности — основной догмат христианства. На нем непосредственно основывается ряд великих догматов Церкви и, прежде всего, догмат нашего искупления. Вследствие такой своей особенной важности, учение о Пресвятой Троице составляет содержание всех символов веры, какие употреблялись и употребляются в Православной Церкви, равно как и всех частных исповеданий веры, написанных по разным случаям пастырями Церкви.

Будучи важнейшим, из всех христианских догматов, догмат о Пресвятой Троице есть вместе и самый трудный для его усвоения ограниченной человеческой мыслью. Вот отчего ни о какой иной христианской истине, борьба не была столь напряженной в истории древней Церкви, как об этом догмате и об истинах, непосредственно с ним связанных.