Тронд Берг Эриксен - Августин. Беспокойное сердце Страница 8

В 305 году епископом Карфагенским избрали некоего Цецилиана. Его покровителем, который и посвятил его в этот сан, был епископ Феликс Аптунгский, во время Диоклетиановых гонений предавший свою паству. Ради спасения собственной шкуры он вместе с другими подвергал пыткам христиан, не согласившихся отречься от своей веры и избравших венец мученичества. Цецилиан служил диаконом при Феликсе, когда тот предпочел подчиниться государству вместо того, чтобы поддержать готовых умереть за веру. Впоследствии приверженцы донатизма резко осуждали предательство Феликса.

Донатисты выработали свои строгие понятия о Церкви и епископском служении, считая, что ни то, ни другое не должно оскверняться политическими манипуляциями правителей. Даже после того, как правители тоже стали христианами, донатисты сохранили свою подозрительность и потребность держаться подальше от властей. Если католики, т. е. христианское большинство, признавшее институт Церкви, радовались, когда им удавалось заполучить поддержку императора, и пользовались обещаниями властей и их средствами воздействия на народ для поддержания порядка внутри Церкви, то сторонники донатизма на протяжении всего IV века оставались раскольниками и оппозиционерами.

Яблоком раздора в африканской церковной жизни послужил Киприан Карфагенский. На него претендовали как донатисты, так и католики. Конфликт между ними возник, в частности, по вопросу о том, кто лучше воплощает в жизни христианские идеалы Киприана. Во многих городах эти две группы противостояли друг другу, утверждая, что именно они представляют истинную Церковь.

Церковь — это мать, которая вскармливает детей своим молоком, говорили донатисты. Мир управляется дьявольскими силами, но крещение, словно по мановению волшебной палочки, способно очищать от всех грехов и пороков. Церковь должна служить местом отдохновения, оазисом, обнесенным стеной садом. С распространением христианства различия между Церковью и «миром» постепенно стирались. В эпоху Киприана, когда христиане подвергались гонениям, они чувствовали себя привилегированными, избранными. Впоследствии же понятие о святости Церкви видоизменилось.

Донатисты стремились сохранить Церковь как источник святости. Долой недостойных епископов! — требовали они. Все таинства, совершаемые недостойным епископом, объявлялись недействительными. Донатисты защищали свою Церковь, видя в ней альтернативу окружающему их обществу. Более, чем преследований, они страшились компромиссов. Августин же с католиками хотели посвятить себя переделыванию мира. Если в том возникала необходимость, они протестовали против решения властей, однако чаще всего они поддерживали наместников императора. Первоначально донатисты хотели всего лишь избавиться от епископов, которые содействовали императору Диоклетиану в его гонениях на христиан 303–305 годов. Но эти протесты вылились в борьбу против самой императорской власти.

В этот период ряд епископов «выдал» представителям властей книги Священного Писания, чтобы римские чиновники могли сжечь их; это было двойное «предательство» (traditb). Цецилиан Карфагенский был рукоположен в епископы именно таким «предателем» (traditor). Никто не сомневался в том, что сам Цецилиан прекрасный человек, но, утверждали донатисты, если священнослужитель, посвятивший его в сан, был негодяем, то посвящение считается недействительным. Альтернативным епископом Карфагена через поколение после Цецилиана был выбран Донат, от которого и пошло название раскольнического течения. Со временем в большинстве североафриканских городов епископы двух церковных направлений служили бок о бок друг с другом. Император Константин недвусмысленно поддержал Цецилиана, тогда как более поздние императоры — за исключением Юлиана — лучше находили общий язык с католиками, а не с донатистами, поэтому католиков воспринимали в Северной Африке как представителей чужеземцев–римлян.

Донатисты считали себя членами истинной, независимой и свободной африканской Церкви. Примерно к 347 году противостояние с католиками приобрело насильственный характер. Эмиссар императора Макарий применил против донатистов власть. При Юлиане Отступнике (361–363) императорская власть ненадолго обратилась против католиков. Движение донатистов приобрело на этот период высокое покровительство, с помощью которого Юлиан хотел обострить противоречия в лагере христиан. Эти два направления церкви пользовались разными переводами Библии, однако как их учения, так и обряды оставались весьма схожи. Единственным серьезным поводом для раздоров было понятие о Церкви и о сане священнослужителя.

Между тем Церковь играла важную роль в развитии богословия еще со времен апостола Павла. Умаление значения Церкви вполне могло восприниматься как ересь. Если католики не одумаются, утверждали донатисты, они будут с открытыми глазами прокладывать себе дорогу в ад. Донатисты использовали Закон и отпадение иудеев для обоснования собственного скептического отношения к политическим властям. Они хотели сохранить христианские нормы морали, чтобы бьггь чистыми. Ритуальная чистота была основным пунктом учения и Киприана, и донатистов. Нечистые могли испортить все богослужение. Среди донатистов господствовал тот же магический страх перед нечистыми вещами, что и в Ветхом Завете. «Избранным народом» они считали себя. Донатистские епископы были прямыми последователями мучеников. Со временем эта церковная община заняла особую — оборонительную — позицию, превратилась в держащий оборону Ноев ковчег.

Приверженцы донатизма забились в уголок и спорят о том, действительно ли только они являются подлинными христианами, тогда как Церковь обязана разносить свою весть по всей земле, говорили их противники. Церковь представляет собой объективную силу, утверждали католики, а потому чистота и справедливость Церкви не зависит от безгрешности епископов. Церковные обряды имеют мистическую ценность, отнюдь не связанную с личными качествами тех, кто их отправляет. Сию минуту определять, кто чист и незапятнан, было бы равносильно предвосхищению откровений Судного Дня. Августиново учение о предопределении и было направлено на то, чтобы люди не знали, кто из них избран для спасения. Донатисты же пытались подглядывать в чужие карты, т. е. в карты Господа, чтобы затем стройными рядами войти в рай в качестве избранных. По мнению Августина, Церковь призвана постепенно вобрать в себя все общество. Ведь люди гфоизошли от одного праотца, Адама, подчеркивал Августин, когда стал епископом. Его учение о первородном грехе также возникло из споров с донатистами Грешны все, поэтому все могут и должны жить под знаком благодати.

Глава 3. Простак из провинции

Августин родился в Тагасте, в Северной Африке, 13 ноября 354 года. Его отец. Патриций, принадлежал к классу свободных мелких землевладельцев, ни богатых, ни бедных. Он занимал должность decurio, то есть был чиновником местного муниципалитета. Знакомый с влиятельными людьми этого небольшого города, Патриций мог позволить себе держать слуг. Семья его не была зажиточной, но концы с концами сводила (Исп. II, 3). В будущем Августин откажется принять в подарок дорогой плащ, объясняя, что, став священнослужителем, не хочет жить в большей роскоши, чем жил β детстве (Проп. 356, 13). Чтобы иметь возможность дать сыну приличное образование, Патрицию приходилось строго следить за своими расходами. Ведь только образование и посещение школы позволило бы его сыну избежать угрозы пролетаризации. Родовое имя Августина было Аврелий, семья носила его с тех пор, как в 212 году император Каракалла дал предкам Августина римское гражданство. Юридически семья Августина получила римское гражданство именно тогда.

Позиция Августина часто свидетельствует о его африканском патриотизме. Однако он столь же естественно защищает и римское государство. Определенное расстояние, отделявшее его от греческого богословия, обуславливает самостоятельность Августина как религиозного мыслителя. Не менее важно и расстояние, отделявшее его от Рима (Об ист. рел. 34, 64). Африканец Августин всегда немного сдержанно относился к римской мифологии и имперской идеологии, что отличало его от Евсевия, Оросия и Иеронима. Впервые в качестве ритора он выступил еще в школе, изложив прозой гневную речь Юноны против Трои и троянцев (Исп. 1,17; Энеида, I, 37–49). Выбор темы для этой декламации говорит о том, что ни Августин, ни его учитель не могли индентифицировать себя с Энеем и его спутниками, ставшими основателями города Рима.

Массы неимущих сельскохозяйственных рабочих жили за пределами класса, к которому принадлежал Патриций. Августин, в известном смысле, был гарантом своей семьи. Все, потраченное на его образование, родители надеялись получить обратно в дни своей старости (Исп. II, 5). У Августина были сестра и брат. О сестре нам ничего не известно, а брат Навигий появляется позже в круге Августина в Кассициаке и Остии. Мать Августина Моника играла в семье главную роль. Родители Моники были христиане. Тем не менее ее выдали замуж за язычника. Монике было двадцать два года, когда она родила сына, названного Августином. Патриций оставался язычником почти до самой смерти (Исп. Ill, 7; IX, 9). Поэтому религиозным воспитанием Августина занималась главным образом мать. В то время подобные смешанные в религиозном смысле браки были довольно обычным явлением. Женщины часто первые присоединялись к Церкви.